Читать книгу "Борель. Золото - Петр Петров"

— Это его, подлеца, рук дело!

— Еграшка, Еграшка, живомот!

— Найти и выжечь этот выводок со всеми потрохами!

Василий и Рувимович подбежали к кошовке. Яхонтов лежал в забытьи.

— Да где же дохтурша-то наша! — кричал хрипло старик приискатель.

— Где? Вестимо где! Дрыхнет после ночной работы, а тут золотой человек гибнет.

— Пригнать ее в шею, шмару мазаную!

Яхонтова подняли и на руках понесли в больницу.

— Товарищи! — высокий голос Василия дрогнул и сорвался. — Технику Яхонтову — нашему производственному руководителю — попортили шкуру… Рана не опасна, и он через несколько дней поправится. Но покушение на него мы должны принять как удар в сердце приисковому рабочему. Калифорнийская шпана начинает охотиться за нами не на шутку… Этот бродяга Сунцов вставит нам очки, если мы не вырвем у него жало!

— Да чего нам церемонью разводить!.. — раздался в толпе одинокий голос.

— К ногтю стервецов! — подхватили в толпе.

— Своим судом и… крышка!

Василий с отрядом в пятнадцать человек утром прибыл на указанное Лямкой место, но, кроме утоптанного снега, ничего не нашел. Следы, расплывшиеся от подталин, значились по обе стороны дороги, и совершенно нельзя было определить, в каком направлении скрылись нападавшие на Яхонтова.

Он посоветовался с отрядом и хотел повернуть на Калифорнийский, но Лямка остановил его.

— Стой, кипяток! — крикнул он, придерживая обеими руками трубку.

Он подъехал к Василию вплотную и многозначительно поднял кверху палец:

— Ты не забудь, парень, что у Еграхиной артели сорок ружей, а у нас всего три тарары. Он так пугнет, что и штаны не унесешь… Надо, по-моему, ехать на Баяхту, а потом на Лексеевский и оттуда наступать на Калифорнийский… Вот что, еловая твоя родня.

— Что, сперло тебя? — засмеялся Василий, но, оглянув свой вооруженный шестью плохими ружьями измученный отряд, задумался.

— Думай не думай, сто рублей не деньги! — доказывал Лямка. — Сунься, да не напорись! У Еграхи глаза и пули острее бритвы… Да и кони у нас лес грызут… Протряслись, как решето. Не рискуй, брат, понапрасну… Баяхта-то — вот она, в рот глядит!

Василий подумал и повернул своего бойкого коня на Баяхту. Дорога не держала лошадей, и позади приехавшего отряда образовалась сплошная проступь, наполнявшаяся снизу мутно-серою водой.

«Баяхта! — думал Василий. — Главная основа всей Удерской системы. Когда исчезнет золото со дна Удерки, отойдут в сторону за ненужностью драги, — этот необъятный холм с золотыми недрами многие десятки лет будет укреплять золотой фонд республики».

Так, между прочим, без основания, думали боровские руководители. Никто более или менее точно не мог определить богатство Удерки и Баяхты и не знал, когда они исчерпаются и где раньше.

На плоскогорье, около сверкающей Пинчуги, подсолнухами горели на солнце два новых амбара. На вершине холма мелкими клетушками красовались стопки новых срубиков для колодцев. Между ними муравейником копошились люди.

— Это они работают сегодня?! — воскликнул Лямка.

Василий знал Баяхтинский рудник еще с детства. С жадным любопытством он всматривался в рабочие казармы, раскинутые по низкому берегу Пинчуги и на хребте, по которому в порядке находились четыре шахты под куполообразными почерневшими копрами.

На Баяхте шла усиленная работа.

Вихлястый в первый же день пасхи не дал покоя рабочим и выгнал их на две смены качать воду из самой старейшей шахты № 1. Работами руководил он сам. В испачканном, выцветшем полушубке, часто без шапки, блестя небольшой лысиной на затылке, он бегал по крутогорьям от шахты к шахте и сам крутил подъемный ворот.

Завидев верховых, рабочие приостановили работу.

Оголившийся хребет выглядел полем, на котором будто только что выкорчевали большое количество леса. Вниз черным оскалом смотрели взрытые водою рытвины.

Вихлястый узнал Василия еще издали. В то же время загремел чугунным звоном рудничный колокол на обед.

Разомлелые, в поту и облитые грязью с головы до ног, рабочие поодиночке потянулись к кладовым.

О гулкий пол, как выстрелы, зыкались удары брошенных инструментов.

— Тише, черти! — предупреждал каждый раз рослый седой старик материальный, когда рабочие небрежно обращались с вещами.

— Вон начальство с Борового приперлось. Вишь, шпанка!

Не жалко казенного! — подмигнул он Вихлястому.

Около Василия быстро выросла толпа.

Старые знакомые трясли ему руку и с любопытством заглядывали в лицо.

Вихлястый одной рукой обтирал пот с лица, а другой тащил Василия с седла.

— Ты разве не получил распоряжения насчет отдыха? — спросил Василий, усаживаясь на пень.

Вихлястый, улыбаясь, покосился на него и на рабочих.

— Нет!.. Какого приказа? А вы на Боровом разве отдыхаете?

— А ты думаешь как?.. Дисциплины, товарищ, не держитесь!..

Не забывай, что наша партия круто греет за головотяпство. Смотри, как отделал народ в день отдыха-то…

— Да это ништо, — вмешался в разговор старый шахтер, который принимал инструменты, — вот работа-то дурная у нас выходит кажин год… Тут, кроме килы, ничего не доспеешь… Вода одолевает кажну весну и стоит, почитай, за троицу… Я говорил Борису Николаевичу, что надо бы идти не колодцем, а забоем от речки. Взял с поля и пошел накручивать штольней.

Привалившись на пне, Василий упорно смотрел вниз, где изгибалась стальная лента Пинчуги.

— Вот бы взять, примерно, по этой вымоине или от Медвежьего кривляка, — проектировал старик.

— Толку, Павладий, не будет, — внушительно заметил материальному Лямка. — Вишь, ниже грунт-то камень на камне.

Старик взглянул на него и презрительно сплюнул:

— Каку ты язву понимаешь, комуха таежная?.. Где это видно, чтобы металл добывался без камня?

— Вот те и оглобля! — рассердился, в свою очередь, Лямка. — Уж лучше воду отливать, чем камень ворочать!.. Сам-то ты много понимаешь!

— А вам не подраться! — поддразнил кто-то спорщиков.

— Да бить и надо такую орясину! — не унимался старик материальный. — Сроду, стерва, не робил, а туда же — учить… Варил бы щи и помалкивал… Тебе в бабки только играть, а не золото добывать.

— Не подтыкай, не дешевле тебя, — начал было Лямка, но его перебил Василий.

Он поднялся на пень и начал рассказывать о ранении Яхонтова. Рабочие подвинулись ближе.

— Эка, брат, ералаш! — загудели шахтеры.

— Это Емелька с черкесом устряпали, не иначе, — говорил Вихлястый. — Но теперь они поднимут на воздух весь Калифорнийский. Ты не бери всех, не сладишь с этим народом. Ох, соленый народ эта шахтерня, Васюха, не то, что наши драгеры!