Читать книгу "Александр Мальцев - Максим Макарычев"

Происходившее в следующих отрезках игры напоминало анекдот: «Командир, брось! Да не меня, а винтовку». Немец в буквальном смысле едва ли не ложился на спину советского игрока, преследуя Мальцева по пятам. «Это был тот тип хоккеиста, который безукоризненно исполнителен и послушен воле тренера, который стремится максимально точно выполнить полученное им игровое задание – в рамках своих возможностей, – вспоминал Валерий Харламов. – Опекун не отставал от Саши ни на шаг. Мальцев откатывается к своим воротам, соперник катится за ним. Саша устремляется вперед, опекун опять старается не отставать. Наш форвард внезапно останавливается. Рядом замирает соперник. Саша готовится получить пас, шайба адресована точно на его клюшку, но не тут-то было. Мальцеву и смешно, и тошно. Наконец не выдержал. Подъехал к нашей скамейке, спрашивает у тренеров со смехом: что же ему делать?»

Нужно уточнить, что Мальцев подъехал к скамейке запасных не во время паузы или перерыва, а во время игры. Тут весельчак и балагур Харламов быстро нашел «рецепт спасения» для своего друга: «Саш, а ты иди в раздевалку, может, он тебе компанию составит?» В это время «тень Мальцева» стояла в двух метрах, с напряженным лицом, пытаясь понять, о чем же именно говорят великие русские хоккеисты. Кто-то из советских игроков по-дружески похлопал «сторожа» по плечу. Тот, довольный, расслабился, заулыбался, догадываясь, что речь идет о нем. А сама игра, пока Мальцев и его заботливый опекун стояли у бортика, между тем продолжалась: в формате четыре на четыре. «Заходи, что ли, на скамейку», – сказал Мальцеву кто-то из тренеров команд.

Бомбардир улыбнулся и вдруг так резко стартовал в гущу ледовой площадки со своего места, что ничего не понимающий немец как вкопанный остался стоять у борта. Опомнился он поздно. Один пас, другой, и вот уже Мальцев в одиночестве мчится к воротам соперника и забивает свой гол. Бедного защитника немецкие тренеры доигрывать тот матч уже не поставили. Александр Мальцев после игры нашел немецкого парня, пожал ему руку и, приобняв его, пожелал удачи. И немец еще долго махал вослед автобусу с игроками советской сборной, отъезжавшему от стадиона. Возможно, у защитника сборной ФРГ этот момент остался самым ярким переживанием в его хоккейной жизни…

В 1971 году впервые игры мирового первенства принимал Берн, известный швейцарский город банков и чиновников. Там состоялся первый круг состязаний, а во втором шестерка команд-участниц соревновалась уже в Женеве. Несмотря на наличие в Берне хоккейной арены, хозяева решили отличиться и возвели еще один хоккейный стадион на месте одного из атомных убежищ. Раздевалки для команд и арбитров, холодильные установки и даже пресс-центр с баром строители по просьбе организаторов вписали в интерьер подземных помещений. Сама ледовая арена разместилась над убежищем. Собранная из легких конструкций, стекла и пластмассы, внутри она «превратилась» в настоящий холодильник. Поэтому в день дебютной игры организаторы были вынуждены положить на все 11 тысяч зрительских мест шерстяные пледы. К счастью для организаторов, болельщики оказались людьми дисциплинированными, и никто из них не унес плед домой в качестве сувенира.

Сборная СССР приехала на турнир в ранге явного фаворита, выигравшего восемь предыдущих чемпионатов и намеревавшегося продолжить свою победную серию. Настроения в стане советской сборной, несмотря на уверенность в своих силах, отнюдь не были «шапкозакидательскими». «Сборники» понимали, что приехали в сытую Швейцарию отнюдь не на прогулку. Наоборот, и Чернышев, и Тарасов, по воспоминаниям ветеранов, не только не позволяли игрокам расслабиться, но увеличили как объем нагрузок на тренировках, так и количество проводимых ими тактических занятий.

На одной из тренировок сборной в начале чемпионата мира случился любопытный эпизод. Анатолий Тарасов после раскатки оставил на льду нападающих Шадрина, Зимина и вратаря Третьяка. Тренер смоделировал игровую ситуацию, сказав одному из игроков бросать по воротам, а другому толкать Третьяка и всячески мешать ему. Шадрин с Зиминым засмущались, отказываясь «бить Владика». «Вы что, голубчики! – рассвирепел Тарасов. – Нашлись тут кисейные барышни!»

После тренировки Третьяк уходил со льда в синяках и ссадинах. «Бывало, как бросит кто-нибудь в упор, я с обидой на этого игрока клюшкой замахиваюсь: “Ты что, мол, убить меня хочешь?” А Тарасов тут как тут: “Ах, вам больно, молодой человек? Вам надо не в хоккей, а в куклы играть”. Потом отмякнет немного: “Запомни: тебе не должно быть больно. Забудь это слово – ‘больно’. Радуйся тренировке. Ра-дуй-ся!” Впоследствии много раз я с благодарностью вспоминал те уроки», – писал в своей книге знаменитый вратарь[7].

Сборная СССР одержала три легкие победы на старте турнира. С общей разницей «плюс 24» в трех играх (соответственно, со счетом 11:2, 8:1, 10:2) были повержены команды ФРГ, Финляндии, США. В первой игре Александр Мальцев забросил две шайбы, через два дня подобным «дуплетом» выстрелил в ворота финнов, а на следующий день «ограничился» лишь одной для себя шайбой голкиперу американцев. С пятью голами после трех встреч Александр Мальцев возглавил список лучших бомбардиров турнира.

В четвертой игре камнем преткновения для советских хоккеистов опять стала чехословацкая сборная, которая, как уже говорилось, после событий в Праге 1968 года еще долгие годы выходила на поединки с русскими с запредельным настроем. Показателен один красноречивый пример. Перед чемпионатом 1970 года хоккеисты сборной ЧССР встретились с председателем федерации хоккея страны. Тот задал им стандартные вопросы: «Как дела, какие просьбы?» В то время многие местные хоккеисты строили дома и обратились к главе федерации с просьбой помочь приобрести окна, двери и т. д., на которые в ЧССР, как и во многих странах социалистического лагеря, был дефицит. Председатель улыбнулся и сказал: «Ваши окна и двери сейчас сидят под Москвой на точно таком же собрании. Обыграете русских и выиграете чемпионат – достроите дома». Несмотря на ожесточенность ледовых сражений, между чехословацкими и советскими хоккеистами за пределами площадки в целом поддерживались нормальные отношения. Иржи Холик признавался, что в советской команде было много харизматических лидеров, с которыми дружить ему доставляло истинное удовольствие. «Саша Якушев был блестящим организатором. Если мы приезжали в Москву, то по окончании турнира он непременно отвозил нас за 30 километров от города – там находился хороший ресторан, где мы могли расслабиться вдали от чужих глаз. В эту же компанию входили Давыдов, Мальцев и, конечно, Валера Харламов – самый коммуникабельный человек в сборной СССР», – говорил Холик в интервью белорусскому изданию «Прессбол» в 2000-е годы. «Чтобы увидеть Якушева и Мальцева, надо только в Москву приехать. Я уверен, что они по-прежнему знают расположение всех хороших столичных ресторанов. Тем более что нам уже давно нет нужды от кого-то прятаться», – улыбаясь, заметил Иржи Холик.

Его родной брат и партнер по сборной Ярослав имел репутацию задиры. Рагулина, «советского богатыря», он отчего-то привечал «особою любовью». «Тренеры могли твердить ему с утра до вечера, чтобы он ни в коем случае не задирался с Рагулиным. Ярослав послушно кивал головой, мол, сколько можно твердить одно и то же, но едва начиналась игра, тут же находил Рагулина. И пошло-поехало… Как-то Саша отдыхал в Карловых Варах. Ярда узнал об этом, приехал к нему и… они уже не расставались до конца отпуска Рагулина. Настоящие профессионалы соперничают только на площадке, а в обычной жизни легко находят общий язык», – вспоминал Иржи Холик.