Читать книгу "Мания - Александр Потемкин"

Совокупный бизнес сделает меня истинным олигархом. Лишь одна ночь — двадцать пять тысяч долларов умножить хотя бы на тридцать человек — даст мне семьсот пятьдесят тысяч долларов. Эту суммищу умножаю на 365 дней. В год получается более двухсот семидесяти миллионов долларов. Только бы его стволы не подвели. Выдержали! Но с работы уходить не стану, хоть и маленький оклад — четыреста долларов в месяц, — но очень приятно его получать. Лишнюю конфетку или бублик всегда купишь! — Тут господин Штопкин сжал рот еще плотнее, так что его толстая нижняя губа совсем исчезла, а маленький, заостренный подбородок, спрятавшись между выдающимися щеками, пропал вовсе: Харитон Николаевич прикидывал, как разместить такое богатство. — Может, пойти на губернатора Псковской области? — пронеслось у него в голове. — Нет, область бедная и небольшая, а вот Свердловская или Тюменская, а? Там богатства огромные. Ба, три-четыре года, а может, все пять посвятить проекту с Расплетиным, а там свою кандидатуру не грех на губернатора выставить. Когда сам олигархом станешь, спонсоров найти легче. Свою страну я знаю лучше, чем кто-нибудь. А собственный финансовый ресурс беспокоить никак нельзя!» — размышлял в приподнятом настроении господин Штопкин.

Похожие коммерческие мысли побуждают многих граждан нашего замечательного мегаполиса к безумным поступкам. В стране, где средний уровень дохода (это от сотни миллионов долларов у немногих до нескольких долларов почти у всех россиян) составляет сто долларов в месяц, о чем может мечтать гражданин? Что, кроме денег, для него может существовать, если без них он не может даже реализовать свое право пользоваться плодами цивилизации? Поэтому многие россияне создают из своего тела, души и интеллекта материальные активы. У большинства людей, выбравших такой путь, совсем неплохо выстроилась судьба. Добродетель легко уступает место материальной рациональности, нравственное чувство тонет в беспорядочных эротических фантазиях, а сознание наполняется лишь высокими стандартами бытового комфорта. И никаких угрызений совести наши соотечественники не испытывают, легко находя себя в служении бездуховному образу жизни. Может, в этом и состоит весь смысл бытия?

Два деловых человека обсудили свой бизнес и наметили план мероприятий, способных увеличить доходы. Но если польщенный господин Расплетин лишь улыбался и поддакивал, то Харитон Николаевич все туже затягивал петлю, в которой оказался неопытный провинциал, все усерднее потирал пальцы рук, иногда заламывая их до щелчка косточек.

Когда обстоятельный договор между партнерами был подписан, будущий олигарх Штопкин выделил из своих сбережений двадцать долларов, очень торжественно, даже с пафосом вручил их Андрею Максимовичу и заметил: «Не забывай, дружок, что отныне ты находишься на моем полном иждивении. Старайся всегда быть благодарным за мое великодушие. Двадцать долларов — это суточный аванс. Твоя тысяча, — тут он спрятал в свой бумажник доллары Расплетина, — пойдет на развитие нашего проекта. Заходи под вечер, я отвезу тебя на ночлег. Мне понадобится несколько недель, чтобы раскрутить дело. Малейшая партнерская измена будет для тебя означать, что ты лишишься своих стволов. У меня в Москве потрясающие связи. Понял?» Молодой человек ничего не ответил, но, с улыбкой взглянув на нового партнера, подумал: «Эти тетки в Орле платили почти столько же. Но они еще и кормили и приносили тряпки. А этот — двадцать долларов в день! Позже будет якобы больше. А будет ли? Никаких гарантий! Неужели пролетел на первом же шлагбауме? Можно ли верить газетчикам, восседающим в кабинете с туалетной маркировкой? Если ничего не изменится, то я сбегу, — чихал я на этот письменный договор!»

Между наставником и провинциалом никакие другие темы, кроме «предмета обоюдного договора», никогда не обсуждались. Харитон Николаевич то рекомендовал подопечному таблетки для выработки избыточной спермы, чтобы хватало на два erecticus, — москвичкам нравится обильное семяизвержение, — то требовал, чтобы он наращивал мускулатуру с помощью отборных анаболиков; выдавал ему специальные канадские пилюли для повышения потенции; поставлял ему различные, порой весьма экзотические, презервативы; каким-то немаркированным препаратом, с виду отечественным, вынуждал укреплять простату, — бизнес настоятельно требовал всего этого. Молодой человек учился у Штопкина многому — тому, что невозможно было узнать в заштатном Орле. Его тогдашние партнерши — врачихи общего профиля ничего этого не знали и не могли знать. Каждый, кто попадает сюда, в мир эроса, старается с первых шагов демонстрировать полную свободу в предпочтениях, располагая широким ассортиментом индивидуальных и групповых развлечений. Все это помогало Андрею Максимовичу получать приличные деньги.

Надо сказать, что работа альфонсомему нравилась. В храме свиданий он познакомился со многими известными в столичной тусовке звездами поп-культуры, заметными политиками, их женами и любовницами, предпринимателями черного и серого бизнеса, некоторыми руководителями регионов. Здесь каждый мог получить самое экстравагантное удовольствие эротического плана: потребовать, чтобы его избили плетью, покусали, искололи шилом, облили мочой, спермой, обстреляли фекалиями. Другие заказывали экзотические наслаждения экстремального характера: угощать Расплетина шампанским, вставив бутылку себе в анус, туда же вставлять зажженные свечи, чтобы освещать вуаеристам процесс оргазма, разбить себе в кровь губу, чтобы с еще большим вдохновением, остервенением, самозабвением заниматься оральным сексом с двумя erecticus, всеми другими видами половых развлечений.

Денег у Расплетина теперь было много. Он уже купил себе «Ауди-100», его гардероб состоял из двадцати костюмов, двух смокингов, тридцати пяти пар обуви. Около полусотни рубашек были выглажены и висели на плечиках. У него появился слуга, вуаерист пенсионного возраста, которого нашел Харитон Николаевич. Он бесплатно исполнял функции прачки, кухарки, гладильщицы, уборщицы, за что ему разрешали наблюдать за творящимися в храме эроса страстными спектаклями. Расплетин называл его почему-то «Бузик». В самые волнительные для себя моменты Бузик, уже не имея сил онанировать, облизывался и хлопал в ладоши. Но делал это чрезвычайно тихо, так, что его хлопков никто не слышал.

Харитон Николаевич, занявшись предпринимательской деятельностью с двуствольным господином, совсем заважничал. Он уже располагал солидным капиталом, очень полезными связями и мечтал о настоящей политической карьере. Он готов был выложить крупную сумму в любой валюте (нашлись спонсоры из числа сексуальных друзей и подружек Расплетина) за должность прокурора одного из федеральных округов или за кресло губернатора. По мере того как патрон московского жигало все больше мечтал о государственной должности и все чаще отлучался на политические тусовки, Андрей Максимович обретал некоторые, едва заметные элементы свободы. У него уже появились неучтенные клиенты, он покупал столичную недвижимость, акции крупнейших доходных компаний, стал спекулировать связями, получать дивиденды по депозитным вкладам и постепенно приобретать излишний вес. Полнел он не по возрасту — ему было чуть больше двадцати одного года. И вовсе не лень была тому причиной. Свою грузность московский альфонс зарабатывал обычной человеческой слабостью: господин Расплетин полюбил в столице сладости.