Читать книгу "Механика сердца - Матиас Мальзье"

Я сажусь в вагончик и вдруг замечаю Джо. Он курит сигарету, сидя на площадке. Кажется, туннель стал шире и длиннее. И внезапно… внезапно я вижу Мисс Акацию, сидящую впереди меня, через несколько рядов. Сердце мое, молчи! Она меня не узнаёт. Сердце мое, молчи! Никто меня не узнаёт. Еще бы — я и сам едва узнаю себя. Джо пытается напугать меня наряду с другими посетителями. Дудки, это ему не удастся! Зато ясно, что талант душителя грез остался при нем: выходя из «Поезда призраков», он целует Мисс Акацию. Но на сей раз я не позволю себя раздавить. Ибо теперь аутсайдером буду я!

Мисс Акация затягивается сигаретой Джо. Этот интимный жест производит на меня такое же убийственное впечатление, как их поцелуй. Они стоят рядом со мной, всего в нескольких метрах, и я гляжу на них, затаив дыхание.

Он снова целует ее. Машинально, бездумно — как моют посуду. Ну, можно ли целовать машинально и бездумно такую девушку?! Что я могу сказать? Верните ее мне! Вот тогда вы увидите, сколько сердца я вложу в свои поцелуи, из чего бы оно ни было сделано! Чувства мои рвутся наружу, но я изо всех сил сдерживаю их.

Искры ее голоса щиплют мне глаза, точно слезоточивый газ с запахом клубники. Когда же она меня наконец узнает?!

И хватит ли у меня сил сказать ей правду хоть на этот раз, или, если дело обернется скверно, хватит ли сил скрыть от нее все?

Джо возвращается в «Поезд призраков». Мисс Акация проходит мимо меня своей обычной стремительной походкой — словно миниатюрный ураган. Волны ее аромата знакомы мне так же хорошо, как запах моего детского одеяла. Вдохнув его, я почти забываю, что передо мной теперь жена моего злейшего врага.

— Здравствуйте, — говорит она, заметив меня.

Нет, она все еще не узнаёт. Горе наваливается на мои плечи невыносимым грузом. Я вижу синяк на ее левом колене.

И с налета решаюсь заговорить, даже не представляя, чем это кончится:

— Вы по-прежнему не носите очки, да?

— Верно, только мне не очень нравится, когда над этим подшучивают, — отвечает она с кроткой улыбкой.

— Я знаю…

— Откуда вы знаете?

«Я знаю, что мы поссорились из-за Джо и из-за моей ревности; знаю, что вышвырнул свое сердце на помойку, потому что не умел тебя любить; знаю, что хочу все начать сначала и научиться любить тебя как надо, потому что люблю тебя больше всего на свете». Вот что мне следовало сказать ей. Слова теснятся у меня в голове, рвутся с языка, но не вылетают наружу. Вместо этого я смущенно покашливаю.

— Почему вы ходите по улице в пижаме? Вы случайно не сбежали из больницы?

Она говорит со мной так деликатно, словно перед ней дряхлый старик.

— Нет, не сбежал, а вышел… Вышел после очень тяжелой болезни…

— Ну, что ж, теперь вам бы нужно подыскать себе одежду, сеньор!

И мы улыбаемся друг другу совсем как прежде. На минуту мне кажется, что она меня узнала, — по крайней мере, я начинаю втайне уповать на это. Мы прощаемся — «До скорого!» — и я иду обратно, в мастерскую Мельеса, лелея в душе робкую надежду.

— Не медлите, откройтесь ей поскорее! — убеждает меня медсестра.

— Подожду еще немного, мне надо заново привыкнуть к ней.

— И все же не тяните с этим… Однажды вы уже потеряли ее, скрыв свое прошлое! Что будет, если, обняв вас, она обнаружит в вашей груди новые часы? Кстати, вам бы не хотелось, чтобы я их удалила — раз и навсегда?

— Да, мы обязательно это сделаем. Только чуть позже, когда я совсем оправлюсь, ладно?

— Но вы уже оправились… Давайте я пока хотя бы подстригу вам волосы и сбрею эту дремучую бороду!

— Нет-нет, не все сразу! А вот не найдете ли вы мне какой-нибудь старый костюм Мельеса, который ему уже не нужен?

Время от времени я прихожу на свой излюбленный пост неподалеку от «Поезда призраков». Таким образом мы с ней встречаемся как бы случайно. Между нами возникает нечто вроде сообщничества, настолько похожего на прежнюю близость, что временами, когда я весело улыбаюсь, меня душат слезы. Случаются минуты странного молчания, и я думаю: наверное, она уже все поняла, просто ничего не говорит. Впрочем, это на нее совсем не похоже.

Я стараюсь не раздражать Мисс Акацию. Вот они — уроки, которые я извлек из своей первой любовной неудачи. У меня еще сохранилась старая привычка идти напролом, однако теперь боль обуздывает или, во всяком случае, смягчает мой нетерпеливый нрав.

Я чувствую, что снова начинаю лукавить, но короткие мгновения встреч с Мисс Акацией, под моей новой маской, дарят мне столько счастья! При мысли, что я могу лишиться этого, у меня все сводит внутри.

Наше тайное знакомство длится уже больше двух месяцев, а Джо как будто ничего не замечает. Теперь мне жмут даже башмаки Мельеса. Что же до его костюма, он выглядит на мне так, словно я бродил в нем по воде, ловя креветок, и он скукожился вконец. Жеанна — так зовут медсестру — считает все эти метаморфозы следствием моей долгой комы. Кости, сжатые наподобие пружин в течение трех лет, теперь пытаются наверстать упущенное. Даже лицо и то изменилось — расширился подбородок, резче выступили скулы.

— А вот и он опять, наш кроманьонец в своем новеньком наряде! — бросает при встрече со мной Мисс Акация. — Нам бы еще парикмахера, и мы приобрели бы совсем цивилизованный вид, — добавляет она сегодня.

— Если вы будете дразнить меня кроманьонцем, я вообще откажусь сбривать бороду.

Это у меня вырвалось как-то невольно. Мельес наверняка шепнул бы мне: «Dragando piano!»[18]

— Даже если вы ее сбреете, я все равно буду звать вас кроманьонцем, нравится вам это или нет…

Ну, вот мы и вернулись наконец к прежним опасным минутам перепалок. Не могу сказать, что наслаждаюсь ими, но даже и это настолько приятней, чем разлука с ней!

— Вы мне напоминаете одного бывшего возлюбленного.

— Скорее бывшего или скорее возлюбленного?

— И то и другое.

— А что, он тоже носил бороду?

— Нет, просто напускал на себя таинственность, как вы. И верил в свои бредни — вернее, он-то называл их мечтами. Мне казалось, что ему просто хотелось произвести на меня впечатление, но он и вправду верил в них.

— А может, и верил, и хотел произвести впечатление?

— Может быть… Не знаю. Он умер несколько лет назад.

— Умер?

— Да. Как раз сегодня утром я носила цветы на его могилу.

— А что, если он притворился, будто умер, чтобы произвести на вас впечатление или чтобы вы ему поверили?

— О, на такое он был вполне способен, но не стал бы ждать три года, чтобы вернуться.

— От чего же он умер?