Читать книгу "Кощеевы земли - Александр Самсонов"

Белые ночи приблизились к северным местам вплотную, но еще не вошли в силу. В четыре утра начинало светать, и короткая майская ночная темнота нехотя отступала под напором восходящего солнца.

Насвистывая ставший модным в последнее время мотивчик, Пашка вышел на узкую тропинку, ведущую к заветному месту на берегу. Душа пела в стиле глупого диско. Длинное удилище качалось в ритм с шагами. «Куда идем мы с Пятачком большой-большой секрет, не расскажем мы о нем. О нет, и нет, и нет», — в унисон постукивало сердце.

Вывернув из-за высоких деревьев, окружавших небольшую песчаную излучину, рыбак уже было бросил пакет и снасти у заветного камешка, но посторонние звуки сразу сбили лирический настрой. Настроение упало до минимума. Среди деревьев на берегу сидели два незнакомых мужика и о чем-то задушевно беседовали. Рядом из воды торчала объемистая темно-зеленая бутыль, а на постеленной у кромки воды тряпице валялось несколько белых пластиковых стаканчиков. На появившегося парня они не обратили ни малейшего внимания.

Стараясь не шуметь, Пашка осторожно прошел за их спинами в сторону далеко вдающегося в озеро каменистого, заросшего густыми колючими кустами мыса. Там, на самом его краю, имелась удобная лысая площадка, не обозреваемая с излучины и, по мнению Седова, пригодная для плодотворной рыбалки.

С маленькой проплешины, окруженной с трех сторон густыми кустами, того, что творилось на излучине, видно не было. А у рыбака, собственно, созерцание затянувшейся пьянки восторга и не вызывало. В зрителях предстоящих удач или неудач такой крутой профессионал-рыболов тоже не нуждался. Поэтому, лишь убедившись в недосягаемости от посторонних взоров и возможных глупых советов типа «подсекай» или «дай поудить», он с облегчением предался процессу рыбной ловли.

Клев выдался на славу! Казалось, что местные окуни объявили вендетту всем червям, попавшим в воду. Крупные полосатые рыбины с настойчивостью камикадзе атаковали наживку и если хватали ее, то только на заглот. В течение часа пластиковое ведро наполовину наполнилось рыбой. Затем наступил момент, когда рыбы и черви объявили перемирие, и клев прекратился. В течение следующего часа никто не потревожил ни одного червяка, что скорбно корчились на острых крючках.

Даже торжественное оплевывание наживки желаемого результата не принесло.

Зеленые кузнечики и жирные мухи аппетита у водоплавающих также не вызвали. Рыбак, вздохнув, решил вернуться к излучине, где можно побегать по берегу, не боясь зацепиться удилищем за ветви деревьев. С имеющимся в ведерке уловом зрителей можно теперь не стесняться и на все их советы гордо не обращать внимания. Пусть сами столько наловят, а потом уже дают советы, как подсекать или наживку насаживать.

Узкий песчаный пляж на этот раз радовал пустотой. Пьяницы куда-то пропали, даже не загадив чистый берег. Седов сразу же закинул снасти в спокойную воду. В прозрачной глубине шустрыми стайками проплывали мальки, полосатыми подлодками курсировали огромные окуни. К рыбацкому сожалению, проявлять интереса к вяло шевелящейся на чистом песчаном дне наживке никто не спешил. Под набирающим силу солнцем поплавок торчал из воды абсолютно неподвижно.

Не поддаваясь унынию, рыбак решился на следующий шаг. Сбросив на просохший песок брюки, с удочкой в руках, Пашка, шипя от холода, зашел по колено в воду. Насадив на крючок наживку, он уже собрался закинуть снасть подальше в озеро, как вдруг перед ним забурлила вода и на поверхность вынырнула русалка.

Вопреки сказкам и расхожим домыслам, представшая на округлившиеся в удивлении глаза молодого человека водяная особь не соответствовала привычным с детства стандартам. Во-первых, она оказалась не так молода и совсем не прекрасна. Во-вторых, на нее был напялен нелепый жилет неопределенного цвета, завязанный на длинные ленточки водорослей. В-третьих, рыбьего хвоста, покрытого крупной чешуей, ведун не смог бы разглядеть при всем своем желании по причине его отсутствия, а ноги оканчивались узкими ластами. Русалка, разбрасывая брызги, приняла вертикальное положение и встала напротив размахнувшегося удилищем рыбака.

Рыбак с радостью заметил, что никакого желания, глядя на водяную деву он не испытывает. Этот факт его сильно воодушевил. Ведь всем известно, что водяницы сначала завлекают обманом и ласками свои жертвы в воду и лишь потом топят. А эта? По Пашкиному мнению, надо или упиться до такого состояния, что красивым кажется все, на что смотришь, и хочешь того, на что падает глаз, или быть поганым извращенцем, только тогда и можно безбоязненно глядеть на эту водную нечисть.

С шумом выплеснув из себя воду, водяница долгим кашлем прочистила горло и вызывающе взглянула на рыболова мутными оловянными глазами. Ведун на всякий случай сделал шаг назад, но русалку уже тянуло поскандалить. Откинув с бледного лба редкие прядки серо-зеленых волос, она противно заголосила:

— Ты что это, охальник, зенки свои вылупил? Срам один: без штанов по озеру шаришься, девушек честных в смущение вводишь! Бесстыдство разводишь! Я Хозяину расскажу, как ты блуд на озере чинишь!

Встряхнув перепончатыми руками, «честная девушка» хлопнула широкими ладонями по воде, обрызгав Пашку с ног до головы. Промокший в мгновение ока рыболов с воплем выскочил на берег, но русалка не унималась. Подойдя к самому урезу воды, она продолжала вопить ругательства вперемешку с оскорблениями. От злости ее грудь заходила как насос, и хлипкая жилеточка на травяных завязочках не выдержала такого испытания на прочность, развалившись на куски. Издав возмущенный вопль, русалка сначала попыталась прикрыться ладошкой, но, взглянув на катающегося от смеха по берегу парня, снова замахала руками и, отчаянно матерясь, продолжила поносить всех мужчин мира. И Пашку в том числе.

— Да ты не волнуйся, они — бабы, все таковы, — послышался из-за Пашкиной спины незнакомый хрипло-Батый голос.

Оглянувшись, Седов увидел двоих мужиков, что утром сидели на пляже. Сейчас они расположились в лесном тенечке под раскидистой березой и весело улыбались, слушая русалкины словообороты. А та, увидев что понравившийся объект отвернулся, завопила до звона в ушах:

— Ах ты, гад ползучий, сначала смутил, почти совратил, а теперь морду воротишь! Паскудник! Извращенец волосатый! — вращая вытаращенными глазами, бушевала водяная дева. — Я найду управу на тебя. Сволочь! Ну-ка, быстро в воду вернулся! Иди сюда, что я тебе говорю!

Мужички под деревом покатывались со смеху, а невезучий рыболов, надев штаны и подхватив снасти, подошел к ним.

— Присаживайтесь, молодой человек, — гостеприимно показал на поросший травой бугорок совершенно седой старичок в старомодной пиджачной паре, — отдохни, а то подруга у тебя больно гонористая. Как ты только с такой скандалисткой связался?

— Да только подруги этой лицо мне знакомо... — поддержал разговор второй мужичок, одетый в старорежимный офицерский френч и темно-зеленые бриджи. — Не Лушка ли это Феофанова? Ты, Евграфыч, должен был помнить ее, она как раз перед германской войной утопла.

Прищурив мутные глаза, мужичок закричал беснующейся на мелководье русалке: