Читать книгу "Заговор в Древнем Риме - Джон Мэддокс Робертс"

— Значит, придется этим заняться. Сообщите жрицам, что завтра пришлю своего архитектора и управляющего строительством. Они сделают предварительный осмотр и доложат о его результатах.

Аврелия от восхищения захлопала в ладоши.

— Спасибо, Марк Лициний. Богиня возблагодарит тебя. А теперь хочу попросить еще об одном одолжении: принять приглашение на прием, который я устраиваю для парфянского посла завтра вечером.

— С удовольствием. Непременно буду.

— Деций, тебя это тоже касается, — сказала она. — Ты должен прийти.

Посещение какого бы то ни было приема с участием Красса не сулило мне ничего приятного. Однако я был согласен вынести даже такое испытание ради того, чтобы лишний раз оказаться рядом с Аврелией.

— На этот счет можешь не беспокоиться, — заверил ее я. — Парфянского посла мне еще ни разу не доводилось видеть.

— Он дикарь. Но общество варваров доставляет мне гораздо большее удовольствие, чем общество римских политиков.

— Не могу не согласиться, — сказал Красс.

— Вот и отлично. Итак, жду всех завтра вечером в доме моей мамы.

Катилина с Орестиллой поженились в соответствии с современным обычаем. Когда-то патрициям дозволялось заключать лишь браки, называемые «конферреатио», но предыдущее поколение разрушило бытовавшие прежде традиции, и в обиход вошла новая форма брака, известная как «узус». При ней гораздо проще было получить развод, а женщине сохранить свою собственность.

Движимый желанием поскорее покинуть общество Красса, я поспешно ретировался. В последнем убийстве оставалось очень много загадочного и необъяснимого, и пока что мне не хотелось заниматься расследованием других преступлений. Я вышел на большую огороженную площадку за воротами цирка, где выгуливались разгоряченные после бегов лошади. Как раз в этот миг один из юных возниц спускался на землю из колесницы. Рабы помогли ему отцепить от пояса ремни, и, когда он снял с себя шлем, распустив шикарную гриву волос, я сразу его вспомнил. Если не считать изогнутых книзу усов — к этой уродующей внешность растительности у меня всегда было неодолимое отвращение, — молодой человек был очень хорош собой. Он был одним из тех аллоброгов, которые месяцами болтались в городе, чтобы пожаловаться Сенату на вымогательство и алчность римских наместников, якобы выжимающих последние соки из галльского населения из-за задолженности по налогам.

— Отличный заезд, — сказал я ему, когда он начал отстегивать наколенники.

Юноша поднял глаза, обнажив большие зубы в широкой улыбке.

— Благодарю. Лошади моего патрона понимают только галльский. Ни итальянцы, ни нумидийцы, ни греки никогда не могли ничего хорошего от них добиться. Я видел тебя в лоджии. Ты говорил с моим патроном.

Только теперь вспомнилось, что Фабий Санга принадлежал той ветви Фабиев, вторым именем которой было Аллоброгик. Один из его предков наголову разбил предков нынешних аллоброгов, и таким образом Фабии стали их наследственными патронами. Чем больше вы бьете галлов и германцев, тем больше они преданы вам, причем не скрывают этого. Азиаты же, потерпев поражение, будут целовать вам сандалии, но лояльности от них не жди: предадут в любую минуту.

— Тебе уже доводилось участвовать в римских скачках?

— Нет. Выступал только в цирке Массилии и в Картаго Нова. Меня зовут Амнорикс, но в скачках участвую под именем Полидокса.

— Я возлагаю на тебя большие надежды. Как тебя угораздило оказаться среди аллоброгов?

— Мой дядя был избран своим кланом и прибыл сюда с партией жалобщиков, взяв меня с собой. Хочу попытать счастья на скачках в Большом цирке.

— И как ты его находишь?

— Никогда в жизни не видел ничего более величественного. Правда, цирки в Галлии и Испании построены лучше. Они не разрываются от шума толпы, жаждущей схватки диких зверей. Главное в них — скаковой круг. Однако здесь дорожки тоже содержатся в прекрасном состоянии. Африканский песок считается самым лучшим. И конюшни здесь самые большие. Такое впечатление, что в них размещается чуть ли не половина всех имеющихся в мире лошадей.

— Этот цирк построен первым в мире, — сообщил ему я. — Он разрастался вместе с Римом. Поэтому выглядит довольно ветхим и бесформенным. Но погоди. Придет день скачек — и ты его не узнаешь.

— О, я уже бывал здесь как-то на скачках! Но только не в качестве участника. И не мог поверить своим глазам, когда увидел, сколько помещается здесь народу. Шум стоял оглушительный. — Он рассмеялся. — Правда, должен признать, что здешняя публика ведет себя намного лучше, чем галлы.

— Просто тебе не пришлось стать свидетелем здешних беспорядков. Моли богов, чтобы эта участь тебя миновала.

Теперь, когда между нами установились доброжелательные отношения, мне захотелось воспользоваться случаем и задать ему несколько вопросов:

— Когда я подошел, твой патрон с Крассом о чем-то жарко спорили. Не знаешь о чем?

Он нахмурился.

— Понятия не имею. Красс стал довольно часто наведываться к моему патрону. В последний раз он приходил с молодым человеком, которого зовут Вальгий. Кстати, он тоже был сегодня в лоджии. Беседы Красса с моим патроном носят приватный характер. Могу сказать одно: после каждой их встречи у моего патрона расстроенный вид.

— Говоришь, Красс приходил вместе с Вальгием? — Это обстоятельство меня насторожило. — А ты ничего не перепутал?

— Нет. Это точно был он. Пока Красс с патроном о чем-то совещались, Вальгий сидел в атрии вместе с другими клиентами. Он только и говорил, что о лошадях и скачках. Даже со мной перекинулся парой фраз. Было видно, что он терпеть не может галлов и даже не слишком старается это скрывать.

— Этот молодчик мне тоже пришелся не по душе. А второго бородатого юношу ты прежде не встречал? Или ту особу, что была вместе со мной в ложе?

— Нет, их я никогда не видал, — признался он. — Она очень красивая. По римским меркам.

— Ты успеваешь многое заметить, когда молнией проносишься в своей колеснице. Мне казалось, что все интересы возницы вертятся исключительно вокруг своей квадриги.

— Это так. Но только во время скачек, — сказал он и, прищурившись, добавил: — Однако ты задаешь слишком много вопросов, господин.

— Таковы мои обязанности. Я квестор Деций Цецилий Метелл. Нахожусь здесь по официальному делу.

— А, понимаю. Чем еще могу быть полезен?

Варвары думают, что все римские публичные деятели обладают неограниченной властью. Это им внушили наши соотечественники, которые распоряжались их провинциями на правах богов.

— Кто-нибудь еще приходил в последний раз к твоему патрону вместе с Крассом и Вальгием?

На мгновение молодой человек задумался.

— Нет. Но чуть позже, кажется, через день или два, когда мы были на Форуме, к нам подошел один человек. Он заговорил с моим дядей и другими старейшинами. Потом их проводили в дом Децима Брута, а нам, тем, кто помоложе, велели расходиться по квартирам, в которых мы разместились. Меня это немного удивило.