Читать книгу "Отказать королю - Кейт Эмерсон"

Вдруг принцесса зашаталась. С тревожным криком я вскочила на ноги, чтобы подхватить ее до того, как она упадет на каменные плиты пола. Мария Витторио поддержала ее с другой стороны. Все еще стоя на коленях, принцесса обмякла в наших руках, слезы ручьем бежали по ее лицу. Она по-прежнему не произносила ни слова, не пыталась утереть потоки слез. Мы были одни в часовне, но принцесса так привыкла сдерживаться, что боялась открыться и излить душу даже двум своим самым преданным фрейлинам. Как такое возможно?

Нас с Марией Витторио внезапно захватила волна сочувствия и сопереживания этой двенадцатилетней девочке. Когда-то мы дали ей клятву верности, но сейчас были преданы Марии Тюдор не по приказу и не по обязанности. Я вдруг поняла, что готова сделать все, что в моей власти, чтобы спасти ее жизнь и защитить от невзгод. Я готова была сокрушать драконов подобно святому Георгию.

Когда я только начинала службу при дворе, то зачастую пропускала мимо ушей наставления леди Солсбери. Слишком часто графиня требовала от нас безоговорочного подчинения наследнице престола и самопожертвования. Но проводя целые дни бок о бок с принцессой, я полюбила ее, и слова «не щадить живота своего» более не казались мне смешными или нелепыми.

Мария Витторио тихо заговорила с принцессой по-испански. Ее высочество, нашедшая в себе силы выпрямиться и устоять на ногах без нашей помощи, ответила на том же языке. Услышав этот ответ, Мария страшно побледнела.

— В чем дело? Что случилось? — как будто бы со стороны услышала я свой собственный срывающийся и слишком громкий голос. Я тут же сдержала себя, ибо не стоило нам сейчас привлекать к себе внимание. — Что случилось? — повторила я уже шепотом.

Мария с трудом выдавила из себя:

— Королева сообщила нашей госпоже весьма огорчительную весть. Чуть более месяца назад король Генрих попросил у ее величества официального развода. Он желает жениться вновь, чтобы обзавестись наследниками мужского пола. Его величество уже отправил кардинала Вулси во Францию для переговоров с королем Франциском — он ищет невесту во французском королевском доме.

Сердце мое сжалось от жалости к принцессе. Стоя посреди часовни, она казалась такой одинокой… как маленький брошенный ребенок… Мария смотрела прямо перед собой невидящими глазами, губы ее тряслись, она не в силах была смириться с ужасным признанием, которое сделала ее мать. Как же тяжело быть королевской дочерью! Принцесса была слишком юной, чтобы нести это нелегкое бремя в одиночку. Отбросив дворцовый протокол, наплевав на правила, я порывисто бросилась к ней, схватила за руку, крепко сжала ее холодные пальцы, передав в этом жесте все утешение, всю любовь, на которую была способна.

С жалобным криком Мария Тюдор упала в мои объятия.

Глава 17

Когда королевский двор покинул Болье и вернулся в Гринвич, свита принцессы Марии двинулась своим путем: мы гостили то в одном, то в другом поместье, удаляясь все дальше и дальше от Лондона. В течение более чем двух месяцев мы почти не получали известий о том, что происходит при королевском дворе. Письма принцессе от ее матери были полны наставлений дочери о том, что той надлежит проявлять усердие в учении. И ни слова о том, что уже прозвали Великим Королевским Делом[67].

Без сомнения, старшие придворные дамы принцессы, в особенности графиня Солсбери, получали вести из «большого двора» и иногда даже присоединялись к нему, но мы — четыре оставшиеся фрейлины принцессы — вели жизнь столь же уединенную, как и она сама.

За молитвой следовали уроки, а за уроками — занятия для поддержания и преумножения телесного здоровья, и так каждый день. Единственная перемена, коснувшаяся меня, заключалась в том, что теперь я отвечала за наряды принцессы. Вскоре оказалось, что основная моя обязанность на этом поприще — постоянное сражение с пылью и грязью, пятнавшими драгоценные ткани. Особенно тяжело приходилось в поездках. Хотя каждый наряд помещался в отдельный мешок, а потом эти мешки складывались в деревянные сундуки, обитые кожей, содержать платья принцессы в чистоте все равно было сложной задачей. При носке они быстро покрывались пятнами от еды, свечного воска или чего похуже. Ткань протиралась там, где к ней пришивались или иным образом крепились драгоценности. Рукава цеплялись за гвозди и неровности дверных проемов и деревянной обшивки стен, подолы вытирались оттого, что волочились по земле и по полу. А самые тонкие ткани можно было вообще протереть насквозь, стоило применить щетку для одежды со слишком большим усердием.

К счастью, наряды принцессы можно было отправлять в ее гардеробную для починки. Помещение под нее всегда отводилось под личными покоями принцессы. Всеми делами там заправлял йомен, носивший титул «Хранителя гардероба ее высочества», а ему помогали грум, паж, который мог при случае подшить подол или подрубить рукав, и клерк[68]. Там хранились все туалеты Марии, а также запасы ткани и швейных принадлежностей для пошива новых платьев.

Хранитель гардероба Дженкин Кент, плотно сбитый, улыбчивый коротышка, выделял ткани из своего запаса мастерам швейных дел. Также в гардеробной что ни день трудился портной, занимавшийся перешиванием, перелицовкой и починкой одежды. У принцессы были также личный скорняк и вышивальщица. В течение нескольких недель, которые мы провели, переезжая из поместья в поместье, я познакомилась со всеми ними.

В конце октября мы отправились в Гринвич, чтобы участвовать в празднестве по случаю принятия короля Генриха в члены французского Ордена Святого Михаила[69]. Покои принцессы располагались рядом с покоями ее отца, но она редко виделась с его величеством и никогда — наедине. Принцесса решила, что пора привлечь к себе внимание своего венценосного родителя и заявила, что она и ее фрейлины желают участвовать в представлении, которое давалось во дворце в честь этого знаменательного события. Соответственно, принцессе понадобились особые костюмы, и вот меня, вооруженную длинным списком всего необходимого, отправили на встречу с миссис Пинкни — знаменитой мастерицей из Лондона, которая поставляла всевозможные изделия из лучших шелков, призванные оживить убранство участников маскарада.

Я спустилась в гардеробную, располагавшуюся в Гринвичском дворце там же, где и в других резиденциях, но значительно превосходящую по размерам сходные комнаты в других королевских апартаментах. Она была полна людей, и каждый был занят делом: подрубал, шил, кроил, чистил, подшивал. Все до одного портные и подмастерья были мужчинами. Комнату наполнял сильный аромат благовонных курений и дым от углей, горящих в нескольких каминах. Они не только отапливали помещение, но и служили для просушки, которой время от времени подвергали сложенную на хранение одежду.