Читать книгу "Млечный Путь, 21 век, No 2(47), 2024 - Наталья Владимировна Резанова"

на одном месте, обивка на спальных полках слишком жёсткая. Я выхожу в коридор, чтобы посмотреть, как быстро проносятся снежинки мимо окна, какие узоры оставил на стекле мороз. Когда я был маленьким, то часто ездил на поездах и мне казалось, что нет безопасней транспорта, нет безопасней места в мире, чем крепкий добрый вагон.

Воспоминания о детстве не помогают отвлечься от трагедии на железной дороге. Вспоминаю сегодняшнюю брюнетку - тоже не то, совсем не то.

Позвонить завтра Олегу или нет? Или послезавтра на дежурстве узнать, как там у него с делами сердечными, порешил ли всё.

Снова открываю ноутбук и думаю, как найти информацию о жуке, про которого рассказывал Ванька.

В темноте лучше слышно, и я слышу, как гудит холодильник и раздаются два щелчка в батарее отопления. Запахи тоже лучше улавливаются. Мои волосы до сих пор пахнут дымом. От механиков пахнет машинным маслом, от кондитеров - сладостями и ватрушкой, а от меня - горьковатым дымом.

***

Мы трясёмся в машине под завывание сирены. Экипировка на каждом пожарном застёгнута под горло, мы не упускаем ни одного карабина. Весь день было скучно, а когда стемнело, поступил вызов. Огонь будто бы выжидал, пока солнце уйдёт за горизонт и люди натрудятся, устанут. Ну да, в ночи больше драмы, чем в дне.

Возгорание произошло в цветочном павильоне около старого рынка. Этот рынок давно собирались снести, чтобы построить на его месте современный торговый центр. Не так давно мы уже тушили пожар на одном рынке - как выяснилось потом, всему виной были разборки между торговцами.

Машина сворачивает, и я вижу зарево. Автомобили первой помощи и полиция уже на месте.

Останавливаемся. Выходим и надеваем шлемы. Впереди меня идёт Ким. Я смотрю по сторонам - кто-то из наших успел снять люк на тротуаре и прикручивает к гидранту колонку. Стёкла горящего павильона сплошь в алых румянах.

К стене подставили лестницу. Я подхожу к Баяру, парню из нашей части, и спрашиваю:

- Крышу срываем?

- Да, иначе не потушить, - отвечает Баяр.

- Пойду помогу.

Тяну ещё одну лестницу и подставляю рядом с первой. Наверху пожарный пытается спилить кусок крыши. Я поднимаюсь, и мы тянем распиленную металлочерепицу в разные стороны. Куски выгибаются, но дальше не идут. Понимаю, что крышу не сорвать. Я мельком гляжу в образовавшийся проём и вижу, что там бушует огонь над целыми кварталами, там мечутся напуганные люди. Кто-то кричит и не может выбраться - между домами слишком узкие улицы и все они объяты огнём. Это похоже на горящий оползень.

Быстро спускаюсь с лестницы и подбегаю к Олегу, который показывает пожарной машине, чтобы она ближе подъехала к колонке.

- Народа там ещё осталось, нужно выводить.

- Да вывели уже, - говорит Олег.

- Быть не может, - не успеваю договорить, как понимаю: мне просто открылись мечты огня.

Иду к стоящим неподалёку людям в гражданском.

- Вы из павильона?

- Да, - отвечает одна из женщин. На ней большая лёгкая куртка, явно с чужого плеча.

- А сколько там людей осталось?

- Никого, все тут. - Она смотрит на стоящих рядом.

- Ладно, - говорю я, - только приехал. Сейчас разберусь.

Иду к машине, на которой мы приехали. Ким, Олег и другие уже заливают крышу павильона могучими струями воды. Я беру пожарную гранату.

- Обойду с другой стороны. Я быстро, - говорю и бегу к углу павильона.

Олег не успевает отреагировать. Я уже обогнул павильон и смотрю, где тут ещё один выход. Один из криков, который я услышал, когда пытался сорвать крышу, точно принадлежал живому человеку. Я уверен, там не один мираж, там есть живые.

Дверь нахожу почти сразу. Когда недавно тушили пожар на рынке, то пришлось искать запасной выход у похожего павильона. Их планируют по одному типу, поэтому сейчас долго искать не приходится. Быстро открываю дверь, кидаю гранату и закрываю. Сквозь стёкла вижу, что в этой части павильона пожар ещё не так силён, но почти всё помещение заполнил чёрный дым.

Проходит секунд десять. Надеваю дыхательную маску, включаю фонарь и вхожу. Граната понизила температуру в помещении, у меня есть некоторое время в запасе.

Делаю несколько шагов, снимаю маску и быстро кричу:

- Есть тут кто?

Снова надеваю, успев почувствовать запах горелых букетов. Свет фонаря с трудом проходит сквозь дым. Я словно пытаюсь просветить мутную воду. Задеваю что-то ногой.

Вожу фонарём то вправо, то влево, но без результата - почти ничего не вижу. Открываю какую-то дверь. Тут несколько коридоров. Ерунда, похожую ситуацию любой пожарный многократно отрабатывает на учениях. Продвигаюсь ещё немного и начинаю отчётливее слышать треск огня.

Прямо впереди, сквозь прорехи в дыму, можно заметить пламя, заметить, как оно кудрявится.

Тяну маску вниз.

- Есть тут...

Ударяюсь головой и падаю на спину. Сверху придавило, как будто дым загустел и не даёт подняться. Видимо, с потолка на меня упала балка. Кашляю и быстро подтягиваю маску вверх. Фонарь лежит близко, только не могу до него дотянуться. Баллон давит на спину, сейчас переломаюсь пополам.

Дёргаюсь. Никак не получается скинуть с себя эту тяжесть.

Дым немного расходится, но начинает приближаться пламя. Оно жёлтое и яркое, как свет солнца. Меня будто обнаружил огромный рой пчёл.

- Живые есть? - как могу, кричу сквозь маску.

Так вот, Тигрович, о чём ты думал: что ты простое средство спасения, что спасать нужно несмотря на риск. Никаких весёлых историй о воронах и кошках. Ты просто подумал о человеке, который одной ногой в бездне, которому нужна твоя помощь. Твоя и больше ничья.

Выходит так, что меня ждёт такой же финал. Господи, как это страшно...

А пламя всё ближе. Теперь видно, какое оно яркое, просто ослепляющее. Я раньше никогда не видел настолько яркого огня. От такого свечения можно повредить глаза. Приближаются горящие дома, горящие улицы. Люди что-то кричат в суматохе, пытаются спастись. Ветер разносит огонь, терзает его, как тонкое рыжее платье. Это древний город, только не могу понять, какой. У его жителей свободные широкие одежды. Древние города так похожи на саму природу. И почему дождь не поможет тебе справиться с пожаром, древний город?

Странное чувство, будто само время меня ощупывает. Не замечал его всю жизнь, а теперь оно касается меня на прощание, слегка прикусывает. Неужели хочет запомнить, что и такой человек жил.

Тяжесть отпускает. Кто-то находит мою руку. Я не вижу спасателя, перед