Читать книгу "Лирелии – цветы заката - Екатерина Евгеньевна Алешина"

участок пола, отделанный более темной немаркой плиткой с ковриком для обуви. Золотистое сияние возникло словно из ниоткуда, и затем, превратившись в шар, стало увеличиваться в размерах, пока не стало похожим на овальное окно, через которое виднелся сияющий золотым светом коридор перехода. Мы с Бастет вошли в открытое окно портала и через три минуты уже стояли в прихожей дедушкиного особняка.

– Милая, что же ты раньше не предупредила, что придешь сегодня в гости! – всплеснула бабушка руками, едва меня встретив. – Я бы что-нибудь вкусненькое испекла или попросила бы нашу помощницу приготовить твой любимый рулет из курицы или сливочный суп с креветочками. Ну, ничего, кое-что у нас все-таки имеется после бала.

Кое-чем оказался целый стол, заставленный так, словно сейчас дедушка с бабушкой ждут на торжественный обед самого императора с целой свитой. В принципе, так было всегда. Еще никогда мне не удавалось уйти из этого дома голодной.

– У тебя что-то случилось или ты просто в гости зашла? – спросил у меня дедушка, когда мы все вместе пили чай.

Бастет блаженно развалилась на окне, глядя на тихо падающий снег.

– И то и другое, – ответила я, нащупывая в кармане тот самый листок. – Тут такое дело… В общем, с недавних пор домашние подмечают, что я разговариваю во сне…

– Так это у нас семейное! – воскликнула бабушка. – Твой дед недавно во сне ругался на своего помощника по финансам. Да еще как ругался! О-го-го! Мама не горюй! Можно смело браться за составление большого матерного словаря.

Я не могла не засмеяться.

– Дело в том, что я разговариваю не на языке эсфирани, а на каком-то мне неизвестном.

– А это уже интересно, – промолвил дед.

– Не то слово. Знать бы еще, что я говорю. Вот я и пришла, потому что кому, как не вам, сотни лет проработавшим со словесностью, знать многое о других языках. Бригитта с Марнемиром недавно записали мою болтовню транскрипцией эсфирани, – и я протянула дедушке листок.

– Вот-то мне еще… Два шпиона императорской тайной канцелярии, – пробормотал дед.

Вместе с бабушкой они принялись внимательно вчитываться в строчки, торопливо нацарапанные Марнемиром. Не прошло и минуты, как брови бабушки удивленно поползли вверх.

– Вот так дела, – тихо промолвила бабушка, переводя взгляд с меня на листок.

– Это земной? Шведский, не так ли? – спросил у нее дедушка, на что бабушка кивнула:

– Очень похоже.

Теперь уже настал мой черед удивляться. Потому что я не знала этого языка! Вот прям ни словечка! Из всех земных языков я могла более-менее сносно говорить только по-русски, потому что этот язык, имея русские корни, знает мама.

– И ты это, значит, во сне говорила? – уточнил дедушка.

– Угу. Так что я там говорила? Не томите.

Бастет, дергая хвостом от нетерпения, терлась о мои ноги.

– Ты повторяешь одни и те же фразы, – поведала мне бабушка. – Найди меня. Приди. Я здесь. Я не вижу тебя, но чувствую. Найди меня. Я здесь, я здесь, я здесь. Приди за мной.

На несколько секунд я ощутила ступор. Дед с бабушкой находились в замешательстве, переглядываясь друг с другом.

– Герда, а что тебе снится? – поинтересовалась бабушка, продолжая внимательно за мной наблюдать.

– Я практически ничего не запоминаю. Только какие-то несвязные обрывки, и все. Единственное, что всегда хорошо помню, это сон, где я стою на пристани, которая находится в заливе. И меня все время там либо ждет кто-то, либо я кого-то жду.

– Может, покажешь это место? – потянулся ко мне дед, вопросительно поглядывая на мою руку.

Коснувшись его ладони, я вновь вспомнила детали той пристани из сна.

– Ну что? – нетерпеливо промолвила бабушка.

– Не знаю, что это за место, – пожал дед плечами. – Чем-то напоминает наши края, окрестности фьорда Лирхолд, но все же не они. Здесь я каждый камень знаю.

– Дай-ка я посмотрю, – попросила бабушка, и я снова показала ей свой сон. – И я впервые вижу этот пейзаж.

– Интересно, почему я говорю во сне именно на шведском? У нас вообще были шведы в роду? – поинтересовалась я.

– Ну, сказать за весь род сложно. Предки твоей бабушки были родом из Норвегии. Я вообще коренной житель Аренхельда в четвертом поколении. Мама твоя родилась на русском Севере. Никаких шведов у нас не было. Вроде бы… – рассуждал дед. – А там, кто его знает.

– Эх, – вздохнула я. – Одни вопросы и никаких ответов!

– Милая, ты уверена, что эти сны никак не связаны с вашим Триумвиратом? – спросила у меня бабушка.

– Уверена. На все сто процентов.

– Что же это может быть… – задумчиво пробормотала она.

– Думаю, что совсем скоро это выяснится, – заверила я ее, встав из-за стола. – Спасибо вам, мои дорогие, за компанию, но мне пора возвращаться. Завтра бал дебютантов, и мне нужно еще к нему подготовиться и выспаться.

– Постарайся не сражать там наповал всех кавалеров сразу, – крикнул мне дедушка, когда я вошла в окно портала. – Дай дебютанткам шанс!

Я засмеялась и помахала им с бабушкой на прощание.

– Вот бы завтрашний бал прошел спокойно и без приключений, – сказала я по пути своей кошке. – Просто пообщаться, потанцевать.

– Ну-ну. Надейся и жди, – усмехнулась Бастет.

⁂

Вот и наступил вечер, который с нетерпением и трепетом ожидали все юные дебютанты предстоящего бала. Казалось, что воздух Альтарры был насквозь пропитан этим томительным предвкушением. Три года назад мы с Марьяной – такие же дебютантки, одетые в непременно светлые платья, как этого требовал этикет, – с нескрываемым волнением переступили порог огромного бального зала вместе с сотнями таких же девушек и юношей. Наша Айнэль – старшая дочь Свена – дебютировала на балу этим летом.

Сегодня мы уже втроем с Эмилией следовали на бал в качестве гостей, лично приглашенных правящей четой, и, честно говоря, ни капельки не волновались. Было только приятное ожидание изысканного вечера в компании подруг. В последнее время мы так погрузились в учебу, тренировки и репетиции в театре, что на выходы в свет, прогулки и походы по павильонам времени катастрофически не хватало. Хотелось хоть немного остановиться и выдохнуть.

Пока экипаж мчал нас к императорскому дворцу, мы с подругами вновь вспоминали наше видение о Стимарисе. Иллинторн, находясь за гранью мира живых, снова открыл нам завесу тайны, и то, что мы узнали, как всегда, нас потрясло.

– Знаете, у меня до сих пор голова взрывается от мысли, сколько же рас во мне намешано, – рассуждала Эми. – Моя мама – полукровка от союза нимфы и эльфа, которые тоже являются полукровками, мой биологический отец – человек. Потом я стала вампиром, а после инициации во мне пробудилось наследие крови нефилеров. Как говорит моя мама – убиться веником, не жить… Если бы у каждого моего расового наследия был голос, то Дом Милости нашей столицы уже приветливо махал бы мне ставнями.

– Ой, да ладно тебе! – хохотнула я. – Если уж Джерану со всеми его странностями Дом Милости до сих пор не помахал ставнями, то нам не помашет и подавно.

Переглянувшись, мы рассмеялись.

– Кстати, раз уж мы вспомнили нашего славного магистра, – заговорила Марьяна. – Насколько я помню, Джеран тоже собирался на сегодняшний бал?

– А, ну да, – кивнула я. – Он же у нас внес вклад в образование и науку благодаря разработке той самой упрощенной формулы расчета соотношений двух произвольных элементалей магии в комбинированных заклинаниях. Фух, аж не верится, что выговорила это без ошибок. А вообще, Джеран как никто другой достоин еще одной премии – за вклад в зрелищно-приключенческую жизнь столицы. Я бы сказала, что на этом поприще он трудится так же упорно, как и на преподавательском.

Подруги захихикали.

Экипаж приближался к величественному замку, который сегодня сиял огнями и, благодаря праздничному декору, походил на огромный пряничный дом.

– Мариус с Делайлом и Свеном встретят нас у самого входа, – сообщила Эмилия, взглянув на экран кристаллофона. – А еще с ними будет Эрик Нордвинд.

– Это тот самый друг Мариуса, который пришел с Земли? – полюбопытствовала у нее Марьяна.

Эмилия кивнула.

– А еще он сделал для нас с Мариусом красивейшие обручальные кольца и мою свадебную тиару. Девочки, видели бы вы эту красоту! Я просто в восторге от его работы! Эрик – настоящий мастер своего дела.

– И мой венец с серьгами на день