Читать книгу "Цивилизация труда: заметки социального теоретика - Татьяна Юрьевна Сидорина"

к подобному нормированию, приняв его за благо. Но это благо ослабляет сопротивляемость работника, и он уже не способен вступать в борьбу с процессом, жертвой которого сделался. К тому же возможности репрессивных мер для подавления любого сопротивления достаточно велики. Но чем более управляемым становится происходящий процесс, тем реже появляется необходимость в применении насильственных мер. «Стоит убедить человека, – считает Ф. Юнгер, – в том, что он работает не на эксплуататоров и эксплуататорский строй, а на коллектив, как сразу уменьшаются трения, возникающие в ходе работы… Критика умолкает в обстановке кипучей рабочей деятельности»220.

Труд как опасность

Рассуждения Ф. Юнгера об особенностях труда в современном мире во многом созвучны идеям М. Хайдеггера, который также связывает ощущение тревоги с ростом влияния техники.

Хайдеггер определяет технику как вид раскрытия потаенного. Это область раскрытия потаенности, осуществления истины. Философ обращается к этимологии понятия «техника»: «Это слово идет из греческого языка. “Техника” значит относящееся к “техне” …Во-первых, “техне” – название не только ремесленного мастерства и умения, но также высокого искусства и изящных художеств. Такая “техне” относится к про-из-ведению, к “пойэсису”; она есть нечто “пойэтическое”.

Второе… с самых ранних веков слово “техне” стоит рядом с “эпистеме”. Оба слова именуют знание в самом широком смысле. Оба означают умение ориентироваться, разбираться в чем-то. Знание приносит ясность. В качестве проясняющего оно есть раскрытие потаенности… “Техне” есть вид “истинствования”. Она обнаруживает то, что не само себя про-из-водит, еще не существует в наличии, а потому может выглядеть и выйти то так, то иначе»221.

Соответствует ли эта трактовка современной технике? Хайдеггер пишет, что она все так же раскрывает потаенное, но особенность этого нынешнего раскрывания в том, что «раскрывание, которым охвачена современная техника, развертывается не про-из-ведением в смысле “пойэсиса”. Царящее в современной технике раскрытие потаенного есть производство, ставящее перед природой неслыханное требование быть поставщиком энергии, которую можно было бы добыть и запасти как таковую»222.

Постановка добычи природной энергии есть производство в двояком смысле. Оно про-из-водит, поскольку что-то извлекает и доставляет. Вместе с тем такое производство всегда с самого начала несет в себе установку на воспроизводство, на увеличение производительности в смысле извлечения максимальной выгоды при минимальных затратах.

Отметим, что при таком ходе событий меняется и характер труда или же труд может быть оценен совершенно иначе. «Вот участок земли, – пишет Хайдеггер, – эксплуатируемый для производства угля или руды. Земные недра выходят теперь из потаенности в качестве карьера открытой добычи, почва – в качестве площадки рудного месторождения. Иным выглядит поле, которое некогда обрабатывал крестьянин, когда обрабатывать еще значило: заботиться и ухаживать. Крестьянский труд не эксплуатация поля. Посеяв зерно, он препоручает семена их собственным силам роста и охраняет их произрастание. Между тем обработка поля тоже оказалась втянута в колею совсем иначе устроенного земледелия, на службу которого ставится природа. Оно ставит ее на службу производству как добыванию. Полеводство сейчас – механизированная пищевая промышленность. Воздух поставлен на добывание азота, земные недра – руды, руда – на добычу, например, урана, уран – атомной энергии, которая может быть использована для разрушения или для мирных целей»223.

Обращаясь к сущности современной техники, Хайдеггер вводит понятие по-става (Ge-stell)224. Сущность современной техники ставит человека на путь такого раскрытия потаенности, благодаря которому действительное, повсюду, более или менее осязаемо становится состоящим-в-наличии. «Поставить на тот или иной путь, – пишет Хайдеггер, – значит то же, что послать на него. То собирающее посылание, которое впервые ставит человека на тот или иной путь раскрытия потаенности, мы называем миссией, или судьбой»225.

Миссия исторического бытия посылает человека на тот или иной путь раскрытия потаенности. Человек может создавать вещи, раскрытые по образу по-става, все измеряя его мерой, а может проникнуть, войти в суть непотаенности, принимая требующуюся для ее раскрытия принадлежность к ней как свою собственную сущность. «Приведя человека к этим двум возможностям, его миссия послала его тем самым на край опасности… Миссия раскрытия тайны есть не какая-то, а вся опасность»226.

Человек рискует, что в процессе раскрытия он будет все измерять мерой по-става. Когда миссия правит в образе по-става, она высшая опасность. Риск дает о себе знать в двух смыслах: «Коль скоро непотаенное захватывает человека даже и не как противостоящий ему объект, а уже исключительно как состоящее-в-наличии, человек среди распредметившегося материала становится просто поставителем этой наличности – он ходит по крайней кромке пропасти, а именно того падения, когда он сам себя будет воспринимать уже просто как нечто, состоящее в наличии…

Начинает казаться, что человеку повсюду предстает теперь уже только он сам…

Человек настолько решительно втянут в по-став, что не воспринимает его как обращенный к нему вызов, просматривает самого себя как захваченного этим вызовом… и потому уже никогда не может встретить среди предметов своего представления просто самого себя»227.

По-став подвергает риску человека не только в его отношении к самому себе и ко всему, что есть. В качестве миссии он посылает его на путь раскрытия потаенности по способу поставления. В этом случае исчезает любая иная возможность раскрытия потаенности. По-ставом скрадывается тот путь раскрытия тайны, который дает присутствующему явиться в смысле про-из-ведения, «пойэсиса»: «По сравнению с ним поставляющее производство энергично занимает противительное отношение к тому, что есть. Где правит по-став, на всякое раскрытие потаенного ложится печать управления, организации и обеспечения состоящего-в-наличии»228.

Вводя понятие «по-став» (вызов, который сосредоточивает человека на поставлении всего, что выходит из потаенности, в качестве состоящего-в-наличии), Хайдеггер отмечает, что «постав встает на пути свечения и правления истины… Опасна не техника сама по себе. Нет никакого демонизма техники; но есть тайна ее сущности. Сущность техники как миссия раскрытия потаенности есть риск… Угроза человеку идет даже не от возможности гибельного действия машин и технических аппаратов. Подлинная угроза уже подступила к человеку в подлинном его существе. Господство по-става грозит той возможностью, что человек окажется не в состоянии вернуться к более изначальному раскрытию потаенного и услышать голос более ранней истины»229.

Забывание бытием истины трансформирует и труд, превращая его в псевдоистину человеческого существования.

Хайдеггер осознает опасность технического прогресса и его последствий. Человечество в опасности; нужно спасаться от техники, от труда как порождения постава; должен произойти поворот (от техники и порождаемого ею труда), и нужно сделать все, для того чтобы он произошел. Человек настолько обезумел, а скорее, просто потерял рассудок, потому что оказался в абсолютном плену у постава, техники, современных