Читать книгу "Валентайн - Элизабет Уэтмор"

Когда Сюзанна отдает ордера, чеки и деньги кассирше, та, как всегда, восхищается вслух четким почерком Сюзанны и аккуратностью стопки документов. Более организованного человека я не встречала, говорит она, и Сюзанна отвечает: Вы очень милы, миссис Ордоньес, и достает из сумки визитную карточку и образчик духов. Она предпочитает продавать товары, которые помогают женщине чувствовать себя красивой, поэтому не упоминает сейчас о новом контейнере для продуктов, который лежит у неё в багажнике. Но перед тем как уехать, подсовывает под дворник на ветровом стекле машины миссис Ордоньес каталог.

Конец июня, солнце убийственно. Каблуки Сюзанны вминаются в гудрон и гравий площадки; она идет к машине с закрытыми окнами и работающим мотором, где ее ждёт Лорали. Волосы прядками обрамляют её лицо. Они у неё рыжие, как у матери, а у Сюзанны – как у её матери.

Сюзанна захлопнула дверь, достает из сумочки салфетку, промокает лоб и подмышки. Сколько мы заработали за эту неделю? спрашивает дочь.

Сорок пять долларов. Нам надо добавить сегодня на тренировке.

Ты сможешь, говорит Лорали. Её жезл скатывается на пол, она наклоняется за ним и кряхтит – ремень безопасности врезается в живот. Она тянется к жезлу, толкнув ногами спинку кресла впереди. Ты лучшая продавщица в Одессе.

Это потому, что нет ничего приятнее, чем самой зарабатывать деньги, говорит Сюзанна. Её товар в белых пакетиках разложен на переднем сиденье, жалюзи вентиляции направлены точно на них. Она вынимает из сумки спиральный блокнотик и заносит в него выручку. Пять долларов нехватки до двухнедельного плана. За прошлые две недели она недобрала десять. Сюзанна последний раз промокает подмышки, надевает темные очки и освежает помаду на губах. Пора связаться с Арлин, думает она, откладывает блокнотик и берет большой линованный со списком дел. Отвезти Лорали на урок фортепьяно, завезти Мэри Роз запеканку, забрать Лорали, повесить вышивку в спальне Л., раздать подарочные пакетики дамам на тренировочном поле, заехать к доктору Бауману, съездить в кредитный союз. Есть.

Они опаздывают, поэтому она резко берет с места и, взвизгнув шинами, выезжает с парковки. Под зеленый свет на углу Дикси и Саут-Петролеум-стрит они проезжают на скорости шестьдесят миль, но все равно дорогу им преграждает поезд, Сюзанна тормозит и, постукивая ногтем по рулю, смотрит на проезжающие вагоны. Поезд ползет, останавливается совсем; пожевав палец, она дает задний ход и меняет маршрут. Никогда не полагайся на заботу мужчины, говорит она дочери. Даже такого хорошего, как твой папа.

Не буду. Дочь туго пристегнута, рядом с ней на сиденье ноты. Её туфли для чечетки и балетные в багажнике, там же сумка с купальником и большая пластиковая коробка с кухонными принадлежностями «Таппервэр».

Мне посчастливилось, потому что твой папа – самый хороший человек в Одессе, говорит Сюзанна. Но не все такие. Ты добьешься всего, чего хочешь в жизни, – она хочет встретиться с её глазами в зеркальце, – но ни на минуту не упускай из виду мяч. Кто упустил его из виду, получает им в лицо.

Сюзанна твердо верит в ясность и не признает даже мелкой лжи во спасение. Чем скорее Лорали получит полное представление об их месте в жизни, тем лучше. Поэтому говорит ей: Голь перекатная – так говорят люди о моей родне. Голью были наши предки, арендаторы в Англии, голью – батраки в Шотландии, голью – издольщики, сначала в Кентукки, потом в Алабаме, и голью здесь, в Техасе, где мужчины становились конокрадами и охотниками на бизонов, куклуксклановцами и вигилантами, а женщины становились лгуньями и конфедератками. Вот почему нас только трое, когда садимся за обед в День благодарения. Вот почему никто не приедет в город на празднование Двухсотлетия. Я не пущу этих людей за стол даже под дулом пистолета.

Когда дочь немного подрастет, Сюзанна расскажет ей, что меньше ста лет назад они еще жили в землянках, прятались от сборщиков налогов и техасских рейнджеров и ждали, что придут команчи и нашпигуют их стрелами. Предки Сюзанны были темными, существовали на отшибе и не знали, что война на Ред-Ривер закончилась пять лет назад и остатки команчей, по большей части женщины, дети и старики, согнаны в Форд-Силл. До самой смерти прапрадед Сюзанны носил кисет из мошонки апачи мескалеро, которого он убил на Ллано-Эстакадо. Двоюродный брат Сюзанны Алтон Ли хранит его в кедровом сундуке, покрытом пятнами от потушенных сигарет и наклейками в виде флага Конфедерации.

Мне не хочется ходить на фортепьяно, говорит Лорали. Скучно.

Сюзанна стискивает зубы, потом прикусывает щеку. Девочка, ты думаешь, тебе тяжело достается? Когда я была в твоем возрасте, мальчика съел аллигатор. Нашли только его футболку «Даллас ковбойс» и один тапок.

Почему он его съел? Лорали слышала эту историю десять раз и знает, какой задать следующий вопрос.

Ну, он не обращал внимания на то, куда идет. Когда люди не смотрят, куда идут, их съедают аллигаторы. В общем, мама мальчика – её звали миссис Гудроу, и семья их жила в восточном Техасе с тех пор, как их выгнали из Луизианы, – она это пережила. У неё было еще восемь детей и особенно горевать было некогда, а вот папа его не мог оправиться. Так, по крайней мере, рассказывала нам, детям, твоя бабушка Арлин. Твоя бабушка могла продать стакан воды со льдом полярному медведю. И выторговать сладость у куска сахара. И хорошенькая была, как лужайка колокольчиков. Пять лет подряд она была королевой родео в округе Гаррисон.

Жалко, её нет с нами, говорит Лорали.

Нам всем жалко, милая. Перестань сутулиться, говорит она вслед уходящей дочери. Вдовий горб наживешь. Уроки фортепьяно. Есть.

Арлин и Лари Комптон таскали Сюзанну с братьями по всему западному Техасу в погоне за бумом. Стентон, Эндрюс, Озона, Биг-Лейк – всё время пытались отложить на черный день, но когда нефть дешевела или накапливались у торговцев необеспеченные чеки и это доходило до внимания шерифа, семейство живо укладывалось в машину. Сюзанна с братьями теснились сзади, а родители курили впереди, ругались, обвиняли друг друга. Если поторопиться, говаривал папа, увидим, как луна восходит над болотом. Мать сказала: черт возьми, Сьюзи. Перестань пинать мою спинку, или получишь у меня по первое число.

В восточном Техасе нашли обитую толем лачугу на краю болота, хозяин их фамилии не знал. А Комптоны – это вот кто: ребята Комптонов вернулись в город, так что не выпускайте кошек из дома, запирайте двери, спрячьте серебро, дочерей предупредите, – а если и знал хозяин, ему было плевать. Никто больше здесь жить не захотел бы.

Мама её была непредсказуема, как бродячие собаки, заходившие к ним во двор, когда Сюзанна забывала закрыть калитку. Папа отправлял её обратно, она выходила на темный двор, обещая себе, что в следующий раз не забудет закрыть. Что-то двигалось в темноте, и хотелось верить, что это просто лунные тени на голой земле. Утром, перед тем как уйти на поиски работы, когда братья еще спали или не вернулись со вчерашнего дня, папа, случалось, давал Сюзанне десять центов. Поменьше толкись тут, говорил он. Маме надо отдохнуть.

В такие дни она шла в город, возле которого они сейчас жили, тратила свои центы, и, когда солнце собиралось на боковую или сама проголодалась, Сюзанна возвращалась домой и, взявшись за ручку двери, прижавшись ухом к её щербатому занозистому дереву, рядом с похлопывающим по стене листом толя, пыталась понять, что ожидает её внутри.