Читать книгу "Сахарная кукла - Соро Кет"

– Кретин!.. – Филипп сдал назад.

Машина уверенно протаранила фарами темноту и развернувшись, полетела по мокрому черному асфальту. В нем отражались рыжие и желтые фонари. Неоновые вывески пролетали мимо.

Не глядя, Филипп нашел мою руку и сжал.

Накинув платок на голову, я прошагала через блестящий гостиничный холл. Я всегда носила с собой платок, чтобы не испортить прическу выходя из салона или автомобиля. Теперь, накинув его, чтоб скрыть волосы, я ощущала себя порочной, взрослой и светской дамой, которая тайно встречается с любовником в дорогом отеле.

– Платок привлекает больше внимания, чем все остальное, – сказал Филипп, когда мы с ним оказались в лифте.

– Не больше, чем мои волосы, – ответила я. – Поверь, ни одна женщина на свете их не забудет.

Он сдвинул платок мне на плечи и наклонившись, поцеловал меня.

Все было как-то натужно. Запах гостиничного номера, – немного спертый и застоявшийся. Хрустящие от крахмала простыни. Слегка истершаяся роскошь отделки…

Все было немного скомкано и очень неловко.

Когда я вышла из душа, я окончательно утратила боевой задор. Одно – ходить по дому без лифчика и как бы случайно демонстрировать грудь, которая сама на себя работает. Другое – выйти из ванной и лечь в постель, ничего толком не зная и не умея. С мужчиной, который мог поиметь любую, но благодаря стратегии с тактикой, остановился на мне.

Если бы я могла, я сбежала бы.

– Все в порядке? – спросил Филипп, когда я вышла из душа, старательно притворяясь, что не боюсь.

– М-м-м, да!

Что-то скользнуло в его глазах. Я не прочла, а словно почувствовала, что он подумал: все было слишком легко, чтобы хорошо продолжаться. Он подогнул под себя колено.

– Если ты не хочешь, так и скажи. Ты ничего не должна мне, – голос был напряженным.

– Хочу, – ответила я.

– Ты выглядишь, словно ты сбежать хочешь.

– У меня мало опыта, – со скрипом призналась я.

Смешно, но в тот миг мне правда казалось, что опыт необходим. Что когда мужик ложится с тобой в постель, то ожидает всяческих фокусов, кувырков и сальто-мортале. Иначе, он заскучает и больше не позвонит.

Фил расхохотался.

– Серьезно? В шестнадцать лет?!

– У меня не было мужчины, кроме тебя… Ну, до конца. С Андреасом я только целовалась… – я осеклась, осознав, как сильно чащу. – Я не знаю, что я должна делать.

Потом до меня дошло, что он пошутил и стало еще сильней стыдно.

– О-о-окей, – протянул Филипп. – А как с девчонками?

– С девчонками все иначе… Мне было все равно, хороша я или плоха. Мы просто тренировались. Скажи мне, что я должна делать.

Какое-то время, Филипп сидел опешив, потом рассмеялся и выключил свет:

– Черт! Да с приличными школьницами, у меня опыта даже меньше, чем у тебя!

– Прекрати шутить!

– Ладно, ладно, – он рассмеялся, шурша простынями, лег. – Отбо-о-ой, девочки! Пора заканчивать чистить зубы! Все – мастурбировать, молиться и спать! – Филипп хихикнул и шепнул тонким девичьим голоском. – Ох, как я нервничаю! Кузина Штрассенберг, мы будем тренироваться вдвоем, или на кузине Как-Там-Ее-Ландлайен?

– Мы все Ландлайен по матерям, балбес. И мы очень дальние родственницы. Очень!

– Ты станешь ближе, или так и будешь вещать?

Я рассмеялась, расслабилась и залезла под одеяло.

В темноте, наощупь, все стало привычнее и расслабиться оказалось просто, как и всегда.

Он был крупнее, – много крупнее девочек. Он восхитительно, по-другому, пах. Его щетина царапала мне лицо, а руки брались увереннее и жестче. Но самое замечательное, у него были не пальцы с ногтями, – оу-у, – не огурец холодный, – а целый толстый, прекрасный и теплый член!

– Ты всегда так легко кончаешь? – спросил Филипп, зажигая свет, когда я чуть не пробила матрас затылком, пару раз дрогнула и обмякла, закрыв глаза.

– Нет, только в первый раз, – прошептала я, не подумав.

Мы в интернате не отношения укрепляли, а в самом деле пытались доставить и получить оргазм. И я забыла, что в отношениях, такое лучше не говорить. По крайней мере, даже Лизель не брезговала изображать оргазмы.

– Потом мне просто нужно больше времени, – промямлила я.

Филипп рассмеялся, хоть я и не поняла – чему.

– Ты – чудо, – сказал он. – Фердинанд еще пожалеет, что не сменил ориентацию, пока мог.

Я не ответила. Мне не хотелось даже думать о Фердинанде. И уж тем более, о нем говорить. Особенно, сейчас, с Филиппом.

Мы снова приняли по очереди душ. Затем Филипп налил мне бокал шампанского. Сам он после прошлого задержания, за рулем не пил, но мне заказал. Мне хотелось почувствовать себя по-настоящему взрослой.

– Есть что-то, что ты бы хотела попробовать? – спросил он. – Или, чтобы я что-то сделал, чего я пока не сделал?..

На самом деле, мне хотелось попробовать сделать минет не огурцу, а ему. И спросить, настолько ли я в этом хороша, как уверяли девочки в интернате. И еще, чтобы он меня не ласкал, а завалил и… все сделал как в прошлый раз. Жестко. Как в той старой книге, что мне читала Джесс, когда врала про их любовь с Ральфом.

– Ну, на самом деле, – я все равно стеснялась. – Я бы хотела как в прошлый раз…

– Как в прошлый раз?

Я засмущалась. Он рассмеялся.

– Что о тебе подумает бабушка, узнав, что ты стыдилась своих желаний?

– Давай, еще твоего дядю Мартина приплетем? – мне как-то не хотелось сейчас представлять себе Лизель и ее мысли на этот счет. – Что там сказал епископ монашкам?

– Задом вверх, – ответил Филипп.

Я пригладила волосы и вынула из них гребень. Прическу уже ничто не могло испортить или спасти.

– И еще, я хочу… ну, это… ну за что меня выгнали. В смысле, за что тебя выгнали… Я хочу тебе… ну, чтобы ты сказал: я нормально делаю или так себе? Если ты не против… Ну, твой член…

Он не собирался пить, точно не собирался. Но когда до него дошло, что мне нужно, Филипп рассеянно махнул тот бокал, что наполнял мне.

– Против? Если я когда-нибудь буду против минета, сразу набирай тот же номер, что для твоей мамы!

***

Когда мы возвращались обратно, мне почему-то снова вспомнился наш отъезд из Баварии.

Я всю дорогу рыдала и ни на миг не утихомирилась, когда мы заселились в отведенные нам комнаты. Я жестоко завидовал Джесс, которая получила сначала Ральфа, теперь Филиппа, но гордость не позволяла это признать. И я убедила себя, что плачу не из-за этого. Я убедила себя, во всем виноват Антон.