Читать книгу "Эмма в ночи - Уэнди Уокер"

Хантер вошел в дом ближе к концу рабочего дня. Когда его машина остановилась на подъездной дорожке, я лежала в постели в комнате для гостей. Но не спала. Не могла, хотя и была измотана до предела. Представлять, как ты что-то делаешь, к примеру бежишь марафон или сто раз качаешь пресс, очень легко. Но только переходя к действию, начинаешь понимать, как это чертовски трудно. А то и невозможно.

Вот что я чувствовала на второй день, дожидаясь в комнате для гостей Хантера с его девушкой.

Отец хотел, чтобы я в тот вечер повидалась с Уиттом и его женой. Но мама уже договорилась с Хантером, и я согласилась. Я должна была его увидеть, хотя и дрожала от страха. Увидеть собственными глазами.

– Касс! – позвала меня мама, стоя у подножия лестницы. – Они уже здесь! Спускайся, маленькая моя!

Я лежала неподвижно, прислушиваясь к звуку ее притворно взволнованного голоса, поднимавшегося вверх по ступеням из гостиной. Слов было не разобрать, но чтобы понять смысл маминых речей, мне было достаточно ее тона – она переходила на него каждый раз, когда думала о чем-то плохом, но вслух говорила хорошее. Я подумала, что осуждаю ее, но это не принесло такого удовлетворения, как раньше, несколько лет назад, когда в моей душе еще не поселилось чувство вины, сделавшее меня лицемеркой. Я встала с постели, причесалась, прополоскала рот эликсиром для зубов и надела вещи миссис Мартин, оказавшиеся мне великоватыми. Потом спустилась вниз, обнялась с Хантером, пожала его девушке руку и выпила чаю. И все время улыбалась, тоже думая о плохом, но говоря только хорошее. Скверные мысли преследовали меня несколько лет, и надеяться на то, что они расстанутся со мной, единственно чтобы облегчить совесть, не приходилось.

Хантер выглядел совсем не таким, каким я его запомнила. Лицо стало более угловатым; нос, скулы и надбровные дуги обострились. На лбу обозначились едва заметные залысины. Он был мускулист и силен. Мама говорила, Хантер якобы ходит в спортивный клуб заниматься тяжелой атлетикой, хотя на самом деле просто дурачит свою подружку. Но по размеру его бицепсов я отчетливо видела, что это правда, по меньшей мере частично. Миссис Мартин убедила себя в этом по той простой причине, что его подружка была очень молода и красива. У нее были длинные, шелковистые белокурые волосы, точеные скулы, глубоко посаженные глаза и большие, пухлые губы. В ее присутствии миссис Мартин переставала быть самой прекрасной женщиной на всем белом свете. Поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как заявить, что Хантер ее обманывает и в действительности совсем не любит.

Хантер пересек комнату и подошел ко мне. Слегка склонив голову и скривившись, будто собирался заплакать. Такие выражения бывают у людей, когда их дети провалят в школе экзамен по правописанию, упадут с лошади или обдерут о тротуар коленки.

– Боже мой! Касс! – воскликнул он.

Я не сдвинулась с места. Сделала глубокий вдох и задержала дыхание на все время, пока он обнимал меня своими новыми ручищами, несколько раз покачнув взад-вперед.

Его девушка тут же ринулась к нам, и я в мгновение ока поняла, почему мама так ее ненавидит.

– Брэнда, – представилась она, когда Хантер еще прижимал меня к себе.

После этого он тут же выпустил меня из объятий.

Я отстранилась, чтобы поздороваться с ней, но вдруг засомневалась. Он не хотел меня отпускать, что показалось мне странным. И никогда раньше так меня не обнимал.

– То, что с вами произошло, Касс, просто ужасно. И Эмма до сих пор на том острове. Даже подумать и то страшно.

Когда мы устроились в гостиной и стали пить чай, я повторила ключевые моменты своей истории. Понимала, что миссис Мартин рассказала мистеру Мартину, а тот передал Хантеру большую часть того, что они услышали, когда меня допрашивали агенты. Тот все качал головой, будто не веря в случившееся и считая это событие самым жутким, о котором ему когда-либо доводилось слышать.

Перед этим я не раз представляла, какой будет моя встреча с Хантером, как представляла встречу с мамой, с отцом и всеми остальными. У меня было достаточно времени об этом поразмышлять. Ни одна из них не прошла так, как я ожидала. Полагаю, это вполне нормально. Первые поцелуи. Окончание школы и диплом. Свадьба. Победы на спортивном поприще. Близкие испытывают совсем не те чувства, которые мы им приписываем, и никогда не идут по пути, какого мы им желаем. В то же время реакция Хантера шокировала меня в той же степени, в какой потрясло поведение миссис Мартин, когда она не узнала меня на пороге своего дома.

С самого начала Эмма для Хантера стала навязчивой идеей. Но поскольку наши семьи породнились, подобная связь приобрела запретный характер, и ему стало хоть волком вой.

Не одна я заметила в его глазах этот отблеск. Его увидел и Уитт, хотя мы с ним данный вопрос никогда не обсуждали. Просто я видела, как в присутствии Хантера его спина становилась прямее, а легкий нрав куда-то исчезал вместе с чувством юмора. Встречаться им приходилось нечасто. Иногда отец присылал Уитта за нами к маме, чтобы забрать на выходные, и тот порой заставал у нас дома Хантера. В другие разы, особенно в теплое время года, уже Хантер приезжал за нами к отцу и виделся с Уиттом.

В то лето, когда Эмма занялась сексом с тем парнем, Джо, которого Хантер привез с собой из школы, – мне тогда было тринадцать, Эмме пятнадцать, Хантеру семнадцать, а Уитт учился на первом курсе колледжа, – в последние две недели августа мы все оказались дома. Хантер устроился в нашем гольф-клубе подносить клюшки и мячи, Уитт на добровольных началах принимал участие в избирательной кампании местного сенатора и жил у отца, а мы с Эммой только-только вернулись из летнего лагеря в Европе и готовились к школе. Сестра стала проявлять знаки внимания к одному мальчику из нашего загородного клуба, и Хантер без устали поднимал его на смех. Мне кажется, случай с Джо минувшей весной ему на пользу не пошел. Ревность Хантера набирала обороты с той же скоростью, с какой всходили семена в саду миссис Мартин.

Они с Эммой почти каждый день ссорились, но потом вместе выпивали и смотрели какой-нибудь фильм в только что отделанном цокольном этаже. Иногда усаживались совсем рядом, и Эмма клала ему на колени голову. Как-то раз мистер Мартин тихонько спустился в подвал. Я сидела на полу на подушках. Эмма с Хантером устроились на диване, она опять положила голову ему на колени, он перебирал ее волосы. Мы смотрели «Сияние», виденное уже много раз, но по-прежнему привлекавшее наше внимание. Мистер Мартин долго стоял и глядел на нас. Они его не заметили, но вот я увидела и замерла, чтобы посмотреть, как он отреагирует, и понять, достаточно ли аморально их поведение для того, чтобы мистер Мартин его пресек. Но он так ничего и не сделал. Просто постоял, посмотрел и незаметно ушел. Помню, в тот момент в голову пришла мысль, что из всех нас я одна сошла с ума. Может в том, что они делали, не было ничего плохого. Хуже того – может, я просто позавидовала, что Хантер любит Эмму больше, чем меня. Может, повторялась ситуация с нашей мамой. Ведь он мне даже не нравился. И вполне возможно, я просто была глупой младшей сестренкой, которой хотелось иметь то же, что было у старшей. Я побежала наверх, взяла у Эммы сигарету, выкурила, выдыхая дым в окно, и возненавидела себя. Потом легла в постель, немного поплакала, воспылала к себе еще большей ненавистью и наконец уснула.