Читать книгу "Идем на Восток - Александр Афанасьев"

— Соломон это миф, фикция. Хотите, скажу, что это такое? Бриташки обтяпывают свои делишки. А чтобы отвлечь нас — пустили в ход сказку о неуловимом горном воине Соломоне. Вот мы и бегаем за ним сломя голову, пока они делают дела.

— Может, его возят на вертолете? Я сам слышал на берегу — его видели вживую…

На вертолете…

— А что, господа? — заметил Шаховской — у англичан есть вертолеты в горах?

Играющие — взглянули на него. Один поручил — цыкнул зубом

— Отстали вы от жизни, Ваше Высокоблагородие… — сказал он — наглы уже давно площадки в горах мостят. А не так давно — бегали тут по эфиру, ловили волну. Наткнулись на чужую. Похоже на приводной маяк, Ваше Благородие. Где-то в горах…

Князь — проторчал в кают-компании еще с полчаса, но ничего дельного не услышал. Вышел на палубу, подышать свежим ветерком. Анастасия смещалась в направлении оманского берега, подувал ветерок, небо было чистое и звездное, что обещало завтра хорошую погоду. Днем последний прогон — а вечером высадка. Пока их забросят на свою территорию и с несложным, можно сказать с учебным заданием — обследовать с земли квадрат. Радиоразведка засекла обмен, хотя дневной флотский разведчик, посланный на задание — привез ноль. Пустышку. Но квадрат все равно надо было проверить.

На носу, у гнезд носовых зенитных орудий — тлел огонек сигареты. Стараясь не шуметь, князь зашагал по палубе, но человек услышал его почти сразу. Сторожко обернулся, затушил сигарету, сунул в карман.

— Курите, курите…

— Не положено, господин капитан. Извините.

— Без разрешения не положено. Курите. Потом долго придется без курева обходиться.

— Благодарю…

Человек запалил еще одну сигарету. В воздухе — поплыл незнакомый, пряный аромат — сигарета была с каким-то наполнителем. Не коноплей, конечно…

— Завтра высадка…

— Так точно.

— Готовы все? Если кто-то не готов — лучше его оставить.

Багыш покачал головой

— Вы все еще плохо нас знаете, Ваше Высокопревосходительство. Если кого-то оставить — он прыгнет в воду, даже не умея плавать. Мы люди гордые. Каждый лучше умрет, чем скажет, что он не готов…

— Почему вы в армии, Багыш? — вдруг спросил князь.

— Я дворянин, как и вы. Только своего народа.

— Но вас же не призывают. А вы вызвались сражаться с вашими единоверцами.

— И что?

— Я должен понимать — почему. Там — моя жизнь будет зависеть от вас. А ваша — от меня…

Багыш долго молчал. Потом сказал.

— А давайте… как это у вас… баш на баш… Вы расскажете мне, почему вы в армии, а я — почему в армии я. Идет?

Князь пожал плечами

— Давайте, попробуем. Кто начнет?

— Могу и я…

Ретроспектива. Горный район Туркестана. Недалеко от озера Иссык-Куль
Апрель 1927 года

Алла-а-аху Акбар!

Дедушка Кирыз всегда помнит время молитвы — хотя у него нет часов. Он так же знает, в какой стороне находится Мекка — потому что сам там был несколько лет назад. Дедушка Кырыз — хаджи, вот почему он пользуется таким уважением односельчан. Хаджи — это тот, кто совершил хадж в Мекку. Дело долгое и тяжелое, путь туда далек и опасен. У дедушки — он занял ровно пять месяцев — но теперь он вправе носить зеленую ленту в своей чалме. К его мнению — прислушиваются все в деревне. Ему даже предлагали стать кади, исламским судьей — но он отказался, сказав, что не дело, когда кади становится простой крестьянин. Он так и продолжал пасти свои стада овец, перегоняя их с одного пастбища на другое…

Багыш — его внук, точнее — один из внуков, семьи то большие. Дедушка пасет стадо один, со своими собаками, больше похожими на волков — но время от времени, к нему посылают одного из внуков, чтобы проведал деда. Узнал, здоров ли и отнес немудреные припасы. Впрочем, припасы старику почти что и не нужны, он отлично умеет прокормиться с земли, травой же — он и лечится. Внуков — он учит молитве. Но Багыш непочтительный, он только бубнит невнятное, а в нужный момент громко говорит — Аллаху Акбар.

Это значит — Аллах велик. Аллах более велик, чем любой из тех, кто жил или тех, кто живет ныне. Аллах — начало и конец всего.

Дедушка на память читает ракааты. У него дома есть книга, которую полагается читать — но в горы он ее не берет — боится потерять, да и тяжелая она. Читает по памяти.

Багыш повторяет за ним. Аллаху Акбар… Аллаху Акбар…

Пожитки — дед держит в большом переметном мешке. Вместе с мешком — он держит старое, большое ружье. Это ружье потеряли здесь русские, когда брали Бухару. Но у дедушки — оно все еще стреляет…

Двое молятся. Подросток и старик

Овцы — едят первую весеннюю траву…

Закончив с молитвой — они встают. Дедушка — достает из принесенной Багышем торбы лепешку, ломает ее пополам. У него есть и мясо — зажаренный в земле сурок — пустынник. Чтобы поймать его — нужно большое умение. Но дедушка умеет.

— Как дела дома…

Багыш обстоятельно рассказывает Дедушка хмурится — ему не нравится, что отец посадил плодовый сад, как это делают русские. Тот, кто посадил плодовый сад — уже не тронется с места, а жизнь кочевника — это дорога.

Они с отцом часто говорят на эту тему. Поэтому — сам отец никогда не ходит на пастбища…

— Русские, русские… — говорит дед — вот увидите, вы осядете на земле и станете как они. А вы воины!

Багыш знает, что он воин. Как воин — он давно собрал ватагу и ходит драться с казачатами. Них есть рогатки — это такие штуки из рогулины дерева и такой резинки из еврейской лавки — чтобы ее раздобыть, надо либо ехать в город, либо стащить у матери. Мать заметит — не оберешься бед. Но без резинки — проблем не оберешься…

— Отец говорит, что хочет, чтобы я шел работать на дорогу — говорит Багыш — те, кто работает на дороге, много получают и пользуются уважением…

Дед сердито топорщит усы

— Воистину, раб не пользуется уважением. Тем более тот раб, который уже наполовину в аду!

Они говорят про железную дорогу. Дел ее видел не раз, когда гонял скот — а они с отцом ездили зимой продавать мясо и шкуры и Багыш тоже ее видел. Это такая стальная струна на дороге, их две, они ровные и идут далеко — далеко. И по ним, тяжело шипя и плюясь дымом, ходят такие машины. Сначала он думал, что эти машины живые — как живыми бывают вол и мулы, но потом увидел чумазое лицо усатого машиниста. Он сам, честно говоря, боится. Не представляет, как можно управлять такой штукой. Но раз отец сказал…

— Шкуры сдали?

Шкуры — еще одна проблема. Можно либо сдать евреям — они принимают, но по очень низкой цене. Зато за деньги. Либо на пошив — но и там цена не очень. И когда пошьется — неизвестно. А деньги платят только когда продадут…