Читать книгу "Тайна дома Морелли - Маленка Рамос"

В следующий раз напишу тебе уже из Парижа. Моей перепиской занимается одна из служанок, которой я полностью доверяю. Ты не поверишь, Джорджина: я даже здешней почтой стараюсь не пользоваться. Иногда мне кажется, что все мы заперты в клетке, откуда нам не позволят выбраться.

В голову все время лезут печальные и тревожные мысли. А может, я просто хандрю.

Скучаю по тебе, моя дорогая кузина, и всем сердцем надеюсь, что разлука будет недолгой и очень скоро мы снова будем вместе.

С любовью и благодарностью,

Беатрис Мори

Он неподвижно рассматривал пожелтевший листок, затем сложил его и сунул в наружный карман куртки. Это письмо являлось неоспоримым доказательством того, что некогда в доме сестер Морелли в самом деле проживало семейство Мори. Что, если в доме все это время присутствовало нечто, не желавшее его покидать и годами жившее бок о бок с сестрами? Он не знал, что именно тяготило этих людей. Не знал даже толком, кем были эти люди. Вероятно, речь шла о той самой семье, а раз так, он выбрал верный путь, выясняя судьбу лесопилки. Сто лет назад дом принадлежал Тобиасу Мори и его семье, от которой не осталось и тени после смерти патриарха. У Джима снова возникло предчувствие, что от него ускользает что-то очень важное. Люди так просто не исчезают, тем более во времена не столь отдаленные. Возможно, семья Люсьена Мори уехала и обустроилась в Париже. Но раз так, почему Ларри и другие его помощники в Сан-Франциско ничего про них не нашли? А может, они изменили имена? Проще говоря, спрятались?

Внезапно Джим вспомнил слова деда, которые слышал в далеком детстве: «Ива – символ тоски и разбитого сердца».

«Если присмотреться, в каждом из этих садов есть хотя бы одна ива, – подумал он. – Тоска безмолвия, горькие слезы разбитого сердца… А может, эти ивы росли здесь всегда и ничего такого не означают?..»

16

Роберт отметил, как дрожала чашка чая всякий раз, когда Кэтрин брала ее в руки, чтобы сделать глоток. Пожилая женщина явно нервничала, хотя, встречаясь с ним глазами, по привычке принимала загадочный вид, за которым, быть сможет, прятала страх. Пастор не понимал, что выражает ее усталое, измученное лицо. Для этого нужно было разгадать значение каждой морщинки, внимательно изучить взгляд, отмеченный недоверием и сомнением.

Волосы Кэтрин были кое-как убраны в пучок. Когда она вставала, чтобы сходить за чем-нибудь на кухню, тапочки волочились по полу, издавая шаркающий стариковский звук. На платье в цветочек пастор заметил масляное пятно, поверх красовался затрапезный кухонный передник, к тому же старушка забыла надеть нарядные кольца, прежде украшавшие ее пальцы, а заодно и жемчужное ожерелье, которое, по словам самой Кэтрин, она не снимала, потому что это был подарок мужа.

Утрата близкой подруги и страшная сцена, невольным свидетелем которой она стала, вынудили ее в некотором роде махнуть на себя рукой; именно такое впечатление сложилось у Роберта, когда он в тот вечер вошел в ее дом. Эта женщина, обычно такая веселая и неунывающая, теперь напоминала несчастную и покинутую мисс Хэвишем, персонаж Диккенса, в подвенечном наряде, стоявшую перед столом со множеством блюд, к которым она не притронется.

– Накануне смерти Лоррейн я знала: что-то случится, – проговорила она глухим, печальным голосом, выслушав Роберта. – Я чувствовала его присутствие в ту ночь, пытаясь уснуть. Со мной такое случается. Но вы же понимаете, с кем попало про это говорить не станешь. Примут за сумасшедшую. А мне и так неплохо жилось, не было нужды привлекать к моим способностям дополнительное внимание.

– Вы имеете в виду призрак? Тот, который я видел у Мэри Энн?

– Возможно, – ответила она. – Надеюсь, вам не покажется полной чушью то, что я вам сейчас расскажу. Этот мир населяют не только люди, но и духи. Духов видят люди, обладающие особым даром. Такие как я, например… Духи любопытны, им не нужно особого повода, чтобы наблюдать за людьми. Одни приходят и уходят. Другие пытаются вступить с людьми в контакт, чтобы что-то сообщить или просто поучаствовать в их жизни. В ту ночь это существо за мной наблюдало. Оно не делало попыток заговорить. Но я его чувствовала. И каким-то образом оно сообщило: что-то вот-вот произойдет.

– Сообщило? Значит, оно с вами как-то общалось.

– Нет, ваше преподобие. Иногда духи сообщают информацию непроизвольно, она как будто привязана к ним. Но я умею считывать нужные сведения так, что духи этого даже не замечают. В ту ночь я уловила странный свистящий звук и поняла, что надо срочно позвонить Лоррейн. А потом все это случилось… Ужас, просто ужас.

Старушка заплакала. Роберт поднялся со своего места и сел рядом с ней.

– В городе кошмар, – всхлипнула она. – Эти ребята… и этот «привет»: клянусь, я видела его в зеркале.

Старушка вытерла слезы кружевным платочком, который достала из кармана фартука. У Роберта защемило сердце. Он взял ее за руку.

– Успокойтесь, миссис Вудс. Все мы сейчас переживаем тяжелые времена. Честно говоря, не представляю, как вести себя в подобной ситуации, но мы обязаны держать себя в руках.

– У всего есть причина, – произнесла Кэтрин чуть слышно, поднося платок к носу. – Такие вещи просто так не случаются, ваше преподобие. Надо понять, как эти происшествия связаны между собой, выяснить, что общего между всеми этими людьми. Поверьте: что-нибудь да найдется. Вы прожили здесь всю свою жизнь. Ваши предки тоже родились и выросли в Пойнт-Спирите. Вы лучше, чем кто бы то ни было, сумеете разобраться в происходящем, а заодно выяснить, кем является это существо и чего ему надо.

– Выяснить причину этих смертей невозможно. Они случайны. А ваша подруга совершила самоубийство, – отозвался Роберт, машинально трогая свой поврежденный нос. Перелома в итоге не обнаружили, однако след от удара все еще болел. К тому же пастор боялся, что у него снова откроется кровотечение. Этого только не хватало. Особенно на глазах у этой несчастной женщины.

– Именно этого он и добивается, – продолжала Кэтрин. – Мало того: с каждым разом он будет все сильнее. Он не просто предупреждает – он смеется над нами. Он нас даже приветствует! Вы понимаете, что я хочу сказать?

Роберт откинулся на спинку стула, машинально рассматривая портреты, расставленные на полках, тумбочках и столиках. Дрожащей рукой старушка взяла чашку и сделала глоток. За окнами ветер яростно раскачивал ветки деревьев. Краем глаза Роберт заметил какого-то человека, бежавшего по улице. Он не спеша встал и приблизился к окну. Гортензии, украшавшие крыльцо, тоже подрагивали от ветра. Роберт внимательно осматривал улицу. В кармане брюк ожил телефон, но пастор не обращал на него внимания.

– Карты не лгут, ваше преподобие, – сказала Кэтрин. На этот раз в ее голосе звучала уверенность. – Я уже несколько дней не вылезаю из дома, боюсь попасться на глаза соседям: замучают дурацкими вопросами. И не нужно мне их сочувствие, не хочу видеть их кислые лица. Вы – священник и вряд ли верите, что карты говорят правду. Однако готова поклясться, не опасаясь, что вы примете меня за идиотку: карты никогда не лгут, они уже рассказали мне очень много.