Читать книгу "Заказанная расправа - Эльмира Нетесова"

«Ну что? Слабо? Задница отяжелела иль звание мешает? Чего топчемся?» — глаза Марины смеялись вызывающе.

«Вот баба! Перец! Еще и подначивает!» — Афоня прыгнул через окно и сразу оказался в уютной чистой комнате.

— Пошли на кухню! Я там сварю кофе, — предложила хозяйка без жеманства, кокетства, присущего женщинам ее возраста. Она даже не переоделась, так и осталась в майке и шортах, босиком.

Марина пила кофе медленно, маленькими глотками, перемежая каждый затяжкой сигареты.

«Почему она до сих пор одна? В ее возрасте женщины больших детей имеют», — думал Афанасий, а вслух спросил: — В Афганистан послали или добровольно? В личном деле увидел: награды есть — «За отвагу», «За мужество».

— Добровольно. Пятеро нас было. Вернулись вдвоем. Я и Динка, подруга моя. Все пять лет не разлучались с нею… Тоже неспроста. Мы вдвоем в одного влюбились. В своего однокурсника. Он ничего не знал. Давно это было, — оборвала себя.

— Он жив?

— Нет. Погиб, — закурила новую сигарету. Лихорадочно дрожали пальцы рук.

— Вы и теперь его любите?

— Памятью. Хороший был человек наш Данила. Только несчастный. Мы с ним с самого детдома, От меня родительница отказалась. Назвала ошибкой молодости. Целину приехала осваивать по путевке. Там и познакомилась с отцом. Собирались, видимо, семью создать. Да не состоялось. Вот и отдала меня в приют. Говорила — на пять лет. Оказалось — навсегда. Так и выросла в детдоме. Там и Данилка был. Его и вовсе — у пьяной бабки отняли. В проруби хотела утопить, но люди помешали. Отобрали мальчугана. Все время мы с ним дрались. Никак нас примирить не могли. Даже в институт поступали врагами. А на втором курсе, как назло, прозрела! Увидела, что лучше Данилки никого на свете нет. Так оно и было.

— А может, он в плен попал?

— Нет! Эти детские сказки не для войны. Он на наших глазах… Раненого пополз вытащить. А тут снаряд… Прямое попадание в зенитную установку. Он уже подполз. Всех ребят с землей перемешало. В один ком. Собирали по частям. Я чуть не свихнулась. Почему смерть слепая и забирает из жизни лучших? — заледенели ее глаза.

— Вы после этого еще остались в Афганистане?

— До самого конца! Я вернулась в числе последних. Мстила за Данилку. Искала свою смерть. А она отвернулась. Вот и осталась жить. Динка замуж вышла. Тоже за бывшего афганца. Сына уже ему родила. Назвала Данилой. Муж согласился. К мертвым чего ревновать? А я все одна. Никак не встречу достойного Данилки. Были предложения, много объяснений в любви слышала. Но сердце не откликнулось. Вот и кукую. Хотя годочки катятся, и все под гору. Но что поделаешь, коль нет счастья в непредусмотренной, лишней жизни? Я и сама от нее порядком устала, — отвернулась к окну, и в свете лампы увидел Афанасий седые корни волос на висках Марины. Сколько их не закрашивай, горе все равно проступит.

— Бедные вы наши девчонки! Когда вы с нами, не видим и не ценим мы вас! Живем слепцами. Все ищем счастья за облаками. А рядом, стоит приглядеться… Да только когда начинаем понимать, уже поздно и все потеряно. От жизни одни угольки, а в памяти — Пепел сожаления. Быстро горим и слишком много теряем. Все считаем себя орлами. Хорохоримся. А чуть придавит жизнь, хуже дождевого червяка. Не то что звание мужское, имя забываем…

— Вы тоже теряли? — спросила Марина тихо.

— Случалось, — выдохнул мужик с трудом. И не пожелав рассказывать, решил свернуть визит. Подойдя к окну, легко перескочил во двор, пожелал спокойной ночи хозяйке дома, исчез в темноте.

Он не собирался ухаживать за Мариной. Ему не нравились такие женщины — с мужскими чертами в характере. Коробила ее манера поведения. Ведь врач. А войдя в кабинет, садилась на стул верхом, лицом к спинке.

Слышал Афанасий, как материла она молодого лейтенанта, посмевшего войти к ней в дом ночью, не постучав. Над этим незадачливым ухажером вся застава долго потешалась. Но Марина никому не жаловалась.

Она очень любила цветы. Особенно горные маки. Часто ходила за ними в горы совсем одна. Эти же цветы любила Аннушка — дочь Афанасия. Вот уже второй год пошел, как уехала она в Ашхабад. И за все время ни разу не навестила отца. «Может, и у нее появился свой Данила? Полюбила и не хочет ни на минуту расстаться с ним? Да, если она станет такою же, как Манана, ее мужу можно только позавидовать», — думал Афоня.

Он часто звонил детям. Звал их домой, погостить. Говорил, что скучает. Сын отвечал, что уходит на ученья. Потом сказал, что проходит десантную подготовку. А еще через полгода радостно сообщил, что ему присвоено офицерское звание. Афанасий радовался и боялся. Вырос Виктор. Но так и остался доверчивым, добрым ребенком, не послушавшимся отца.

Аннушка успокаивала. Говорила, что влюбляться ей некогда. Помимо занятий в училище, закончила компьютерные курсы и теперь решила в совершенстве изучить иностранный язык.

— Послушай, Аня, зачем это тебе? — не понял Афанасий.

— Я скоро приеду на каникулы. Дома все объясню! Я готовлюсь в институт! Ты не будешь против?

— Молодец, дочка!

— Вот и хорошо! Через две недели я дома!

Своей радостью он поделился с Мариной. Та обрадовалась, что дочь Афанасия хочет стать медиком. И предложила:

— Если Аннушка захочет, может вместе со мною вести прием больных. Я думаю, мы с ней подружимся.

Как-то само собою получилось, что Афанасий и Марина стали запросто, без приглашений и предупреждений приходить друг к другу.

Часто общаясь, Афанасий ближе узнавал эту женщину. Его перестали коробить ее привычки и тяга к куреву.

— Слушай, Афанасий, а почему ты столько лет живешь один? — спросила однажды Марина. — На заставе столько баб, а ты их не замечаешь. Если б не имел детей, я бы подумала, что импотент!

— У меня есть сравненье. И точно так же, как и ты, не нахожу равной. А жениться лишь бы иметь женщину рядом — не вижу смысла.

— Выходит, мы с тобой одной бедою мечены? — вздохнула она тяжело.

Марина и не предполагала, что вокруг них по заставе поползли сплетни.

— Он к ней в окно залезал, я своими глазами видел, — говорил радист старшему сержанту.

— А почему не в двери? Ему кто запретит?

— Чтоб соседи не увидели. Неужели не понял, дурак?

— Ну и что с того, что увидят? Он один, она — без мужика. Кто им укажет иль высмеет?

— Не хочет, чтоб знали. Выходит, таскается без серьезных намерений. Если б вздумал основательно, приходил бы засветло, как порядочный мужик! А то по ночам, будто кот в окно заскакивает!

— Тебе-то что за горе? С бабой живешь! С чего за чужую хварью страдаешь? — не понял сержант.

— Не за хварью! Он у меня в палисаднике все цветы для нее ощипал. А попробуй, скажи. Он — начальник! Ему все можно!

— Что-то не похоже, что врачиха нашего Афанасия схомутала. Не родилась такая, чтоб на него уздечку накинуть. Этот конь любую со своей шеи сбросит. Шибко резвый и норовистый, засиделся в холостяках.