Читать книгу "Год без покупок - Кейт Фландерс"

Ко всему прочему добавилось выгорание. Со стороны, наверное, два года удаленной работы выглядят как сбывшаяся мечта, но у такой формы занятости есть свои недостатки и скрытые сложности. Проблема заключалась в том, что почти все эти два года я пыталась выработать здоровый режим дня. После той панической атаки в Сент-Луисе в 2013 году я поняла, что должна начать работать меньше и больше заботиться о себе, но сказать было проще, чем сделать. Мне постепенно удалось приучить себя начинать работать в одно и то же время и вовремя делать перерывы, но я все равно слишком много времени проводила за компьютером.

Другая распространенная проблема, о которой говорят слишком мало, – это чувство вины. Так как никто не видит, что вы сидите и работаете, вам кажется, что вы обязаны постоянно быть на связи, чтобы доказать, что вы и правда работаете. То, что я руководила людьми, только усугубляло ситуацию, и в результате я часто была онлайн по 10–12 часов каждый день.

Честно говоря, это одна из самых больших проблем, которые у меня и моих подруг возникали при работе в стартапах в целом. Не важно, работаете ли вы удаленно или в офисе, существует убеждение, что вы должны быть так же преданы своей компании, как ее директор. Это значит, что вы должны трудиться сверхурочно и отказываться от личной жизни, чтобы компания добилась успеха. Некоторые компании щедро компенсировали своим работникам подобный уровень преданности, но многие этого не делали. Некоторые люди так высоко ценят бесплатную еду и алкоголь, игровые комнаты, студии йоги, абонементы на фитнес и проездные билеты, предоставляемые стартапами, что соглашаются на низкие, иногда ниже прожиточного минимума оклады. И некоторые компании этим злоупотребляют. Часто сотрудники готовы отдавать все свое время и энергию работе, поскольку думают, что строчка с известным названием в резюме или опыт того стоят.

Стартап, в котором работала я, честно оплачивал мой труд, но это не отменяло того факта, что я все равно страдала от выгорания. Мне не хотелось это признавать, но я была истощена. Меня разочаровывала работа, которую я выполняла, разочаровывало общение с членами команды и раздражал недостаток интереса к моему мнению на собраниях. И я устала тратить 50–60 часов работы в неделю на все это.

Я не понимала, насколько несчастной я была, пока одним солнечным днем в апреле не осознала, что показываю своему компьютеру средний палец, одновременно громко матерясь и плача. Я занималась этим уже недели – в смысле, показывала компьютеру палец и ругалась вслух. Слезы были чем-то новым. Развод родителей превратил меня в настоящую плаксу, так что, возможно, отчасти дело было в нем. Но все-таки я понимала, что дошла до черты, и оставаться на этой работе означало заниматься саморазрушением. Мое счастье наконец стало для меня важнее, чем верность начальнице и желание получать стабильную зарплату. Я должна была уволиться.

До этого момента я особенно не размышляла о том, как должна развиваться моя карьера дальше. Три года назад я даже не могла вообразить, в чем будет заключаться моя работа. Я всегда любила писать, но думала, что должна заниматься чем-то более практичным и надежным. «Стану бухгалтером», – решила я. Я прошла два курса по бухучету в старших классах, получила отличные оценки и решила, что на этом и остановлюсь. Один семестр на экономическом факультете в местном колледже показал, что на самом деле это не мое. Интересно мне было только на занятиях по маркетингу, так что я бросила экономику и стала специалистом по связям с общественностью.

Еще во время обучения в колледже я устроилась на практику в местную администрацию. Три месяца я работала младшим специалистом по связям с общественностью. Моя работа заключалась в том, чтобы писать сообщения для прессы, пресс-релизы и речи для чиновников. Вот это мне понравилось – возможность проводить дни в поисках информации и сочинять тексты. Кто-то и правда платил за то, что я пишу! Было особенно приятно знать, что какая-то важная шишка зачитывает слова, которые я написала. Но платили мне недостаточно, чтобы смириться со всем, что мне не нравилось в этой работе: графиком (с шести утра и до шести вечера) и сутью самой работы (она была скучной). И все-таки, когда я получила диплом, я решила, что постараюсь закрепиться на госслужбе и связать с ней свое будущее. Я была младшим специалистом по связям с общественностью в 20, стала бы специалистом в 30, менеджером в 40 и директором по связям с общественностью перед выходом на пенсию. Для кого-то, кто вырос в Виктории – столице одной из канадских провинций, – это все равно что выиграть в лотерею. Я буду работать 35 лет и уйду на пенсию в точности как мои родители. Такой у меня был план.

Конечно, не все происходит по плану, и мне пришлось узнать, что иногда это к лучшему. В противном случае я бы не провела первые пять лет моей карьеры, участвуя в создании образовательных программ. Я бы не поработала с самыми талантливыми учителями, которых я знаю, и не изучила бы все секреты подготовки обучающих материалов. А потом не обнаружила бы, что застряла на своей должности, потому что правительство на два года заморозило прием на работу новых людей, и не решила бы наконец покинуть бюджетный сектор. Если бы все шло по плану, я бы не начала вести блог. Я бы не познакомилась с читательницей, которая в итоге предложила мне на полную ставку стать выпускающим редактором ее сайта. И я никогда не получила бы шанс учиться у нее, а она не посоветовала бы мне пользоваться всеми возможностями, которые открыл передо мной блог.

Моя начальница очень рисковала, наняв меня, «экономную блондинку», с которой никогда не встречалась лично. Я благодарна ей за все, что она для меня сделала, и за то, что она в меня поверила. Вот почему я оставалась с ней так долго – потому что она верила в меня, а я чувствовала себя обязанной. Как если бы она когда-то потратила на меня приличную сумму и теперь я должна была выполнить мое предназначение.

Я никогда не строила планов на будущее, потому что раньше я никогда не думала об увольнении. Я была счастлива – а потом перестала. Я думала, что останусь и помогу компании развиваться дальше, но поняла, что больше не могу. Если я хочу добиться чего-то большего, мне придется делать это в другом месте, но я не знала, где именно и чем я хочу заниматься. Только когда моя подруга Кайла на нашей встрече в Денвере сказала мне, как она была несчастна на своей работе и что она пообещала себе уволиться к 1 июля, я поняла, что должна сделать то же самое. Мне нужна была дата. Мне нужно было видеть свет в конце тоннеля и знать, что я смогу из него выбраться.

Первое июля казалось слишком близким сроком. У меня были проекты, которые я очень хотела довести до конца, и билеты на самолет, чтобы отправиться в Торонто в мае. Чутье также подсказывало мне, что 1 июля – это слишком, так как мне нужно было больше времени, чтобы накопить деньги и составить план. Я не знала, что буду делать дальше, но знала, что не смогу оставаться на этой работе весь год. Никакие деньги не стоили слез, которые я проливала каждую неделю. Если это означало, что я должна уволиться, не найдя новую работу, я так и сделаю.

После кое-каких подсчетов я остановилась на 1 сентября. Пяти месяцев будет достаточно, чтобы найти новую работу, а также увеличить мои сбережения, так что я смогу прожить на них как минимум шесть месяцев, если понадобится. Я уволюсь в августе, чтобы закончить работу в компании к 1 сентября. Таков был план.