Читать книгу "Любовь на троих - Валерий Зеленогорский"

А потом он позорно бежал до машины, а за ним без белья летела фурия с проклятиями и обсценной лексикой, последнее, что он услышал, были слова «на хуй» и «пидарас».

Все это пронеслось у него в башке вместе с кортежем, в котором ехало значительное лицо, подгоняемое ветром ненависти с трех улиц, запруженных машинами. Те, летящие по пустым проспектам, честно не понимали, что нужно этим хомякам, ноющим о каких-то пробках в столице нашей Родины. Не было машин, им было плохо, сели в машины, тоже нехорошо, твари неблагодарные, говно народ достался нам, если бы нам немцы достались, да наши размеры и ресурсы российские, мы бы горы свернули, а так…

Так, казалось С.С., думают за стенкой с зубцами люди, облеченные высокой миссией пасти народы, но внутри себя он понимал, да не думают они так, им просто похую чужие неудобства, скажите спасибо, что не вешаем.

Он отогнал оппозиционные мысли на безопасное расстояние, понимая, что при другой власти он не только бы не ездил на Мадейру, а пер бы сейчас пешком в ботинках фабрики «Скороход», а на обед купил бы беляши с котятами и радовался тринадцатой зарплате, на которую ему бы купили магнитофон «Яуза», а жене две шкурки ложного соболя из соседских котов для освежения зимнего пальто, которому пора было уже на помойку.

Первый коготь сомнения

Он стал думать, а правильно ли он делает, собираясь в сомнительное путешествие, стоит ли ему еще раз пробовать на слабо свою нервную систему, после Маши он уже встал на путь исправления, зажил жизнью домашнего животного, стал ценить простые радости семейной тины: хорошая еда, тихие вечера с просмотром телепрограмм, сначала «Пусть говорят», потом «Глухарь», немного фейсбука на ночь, и баиньки под радио «Свобода», прикидывающееся иногда «Маяком». Да, такая жизнь довольно пресная, да, в ней нет перца, но перец и сахар ему нельзя, секс противопоказан сосудам, организм сам знает, когда надо собирать камни в печень и почки. Может, не надо ломать выстраданный порядок?

Много еще доводов привел ему внутренний голос, он советовал издалека: ты сошел с пробега, хватит, — но С.С. стал приводить себе контраргументы.

Чаплин, Джорж Лукас, много мужиков до седых волос играли на этом поле, многие даже родили детей после семидесяти, а он в шестьдесят хочет сложить крылья и рухнуть в мягкую постель доживать свою единственную жизнь, он еще належится в ней, когда придет час, а пока он решил попробовать, так говорил Джек Николсон в его любимом фильме «Пролетая над гнездом кукушки», ведь попробовать он собирался на Мадейре, а не в дурдоме закрытого типа. Он скомандовал водителю: «Жми», — и они полетели.

Катя вышла из редакции окрыленная, старый пидор — главред даже ее поцеловал, хоть почти никогда этого с женщинами не делал, похвалил, обещал аванс и дал ей телефон с безлимитным трафиком за счет редакции.

Она села в машину и стала лихорадочно думать, что ей надо много новых вещей: купальник, белье, босоножки, и тут ей позвонили и из приемной С.С. и вежливо предложили сообщить, куда привезти конверт с гонораром, она даже затормозила от такой скорости принимаемых решений в банке.

Она сказала, что если не трудно, то ей было бы удобно в кафе в ЦУМе, на том конце провода уважительно ответили, что курьер уже выехал.

Она была полна радостью, все так складывалось, одно к одному, и она резко повернула и полетела к Большому навстречу конверту.

На втором этаже ЦУМа, в кафе, она решила выпить чаю за пятьсот рублей, народ здесь сидел с пакетами дорогих брендов, в основном мужики, которые привели своих телок юзать их карты, пока телки бегали по этажам, мужики пили чай, сторожили покупки и болтали по телефонам со своим офисами, где крепостные ковали им бабло, еще была пара столов продавщиц, пьющих кофе за свои в свой кофе-брейк, они жадно смотрели на этих дураков-мужиков, желая понять, как этим телкам удалось их запутать, они были не хуже тех, кто сейчас носился по этажам, они бы не носились, они точно знают, что брать, но так не бывает, одни знают, что покупать, а у других деньги.

Катя смотрела с любопытством на эту публику: кто были эти люди, они как-то пересекались, но орбиты у них были разные, и тут зазвонил ее телефон, веселый голос парня в дверях и в телефоне звучал, как эхо, «это был он, моего сердца почтальон», малец достал конверт из своей сумки, отдал его Кате и ушел походкой пеликана.

На ощупь в конверте было не две бумажки, она открыла его аккуратно и одним глазком заглянула, там были бабки, настоящие зеленые, на вид пара штук, оказалось три с половиной и визитка С.С., а на визитке было написано от руки: «Это не аванс, это командировочные и суточные».

Катя обомлела, это что же он желает получить от нее за такие деньжищи, коготь сомнения зацарапал ее сердце.

Второй коготь сомнения

Она знала, что чудес не бывает, бывает, но только в сказках, ей показалось, что она попала не в ту сказку, было желание деньги вернуть и остаться старухой у разбитого корыта, три желания от этого старого карася могли плохо кончиться, она дернулась к телефону, но остановилась, он пригласил на работу, это официальная поездка, возьму себе отдельный номер втихаря, если будет лезть, уйду к себе, ей стало легче после принятого решения, и она полетела, как все, за шмотками для отдыха.

Она все купила, дорогое и очень дорогое, и еще новые ресницы и кучу косметики на первом этаже, и даже не пожалела на золотые босоножки, в которых ходят в «Бистро» и ресторан «Золотой» неустроенные проститутки и бывшие жены с Рублевки, оприходовавшие своих мужей и ждущие новых доноров счастливой жизни.

Она выходила уже из магазина и шла к машине, когда из длинного «Мерседеса» в открытое окно расслабленный кокаином плейбой сказал ей фразу, которую она прежде не слышала:

— Малыш! Сомкнем слизистые!

Она поняла непристойность элегантного предложения и ответила ему: «Я не по этим гайкам» — в машине тупо заржали, и «мерин» рванул с места.

Коготь сомнения уехал в свою лапу, и ей стало легко и весело, она сама засмеялась посреди улицы, да так громко, что две школьницы даже отпрянули, и одна из них, глядя на нее и на ее пакеты, сказала с завистью: «Дура».

С.С. ехал домой после встречи с Катей, собой он остался доволен, предстоящее путешествие будоражило его, в машине по либеральному радио шла реклама средства мужской силы, реклама была тупой и унизительной, какой-то хрен, здоровый, как бык, нервно-бодрым голосом говорил, что после «золотого конька» жизнь его наладилась, и в конце он ненатурально заржал, как жеребец, вот такой креативчик продавали местные умельцы по продвижению товара, используя чужую слабость.

С.С. никогда не пользовался никакими стимулирующими средствами, пример был наглядный в его жизни; его один начальник крякнулся в Бангкоке от виагры на молодом трансвестите, случился скандал, семья плакала, взрослые дети отводили глаза на панихиде и не давали внукам целовать дедушку.

В некрологе написали, что он погиб, защищая экономические интересы Родины, и за бабки пробили ему посмертно орден Мужества, что, по сути, было верно…