Читать книгу "Тайна генерала Каппеля - Герман Романов"

– И нам тоже читали, господин полковник, многие слез не сдержали, навзрыд плакали, – в голосе унтер-офицера радостная нотка сменилась благоговейной, торжественной. – У гроба к руке Владимира Оскаровича губами своими приложился – мертвее мертвого были их превосходительство. В церкви отпевали всем миром, жалели, вот тут ОНИ из гроба и восстали. Сам не видел, ночью дело было, но мой брат Тимоха, что в карауле стоял, винтовку из рук выронил, до сих пор в себя от лицезрения ЧУДА прийти не может! ОНИ нас и в атаку сами повели, и красных вдребезги расколошматили, потерь почитай и не было, даже раненых немного!

Унтер истово перекрестился, Авенир Геннадьевич, как и десятки ижевцев, что жадно прислушивались к разговору, последовал его примеру – будто волна по людям пошла. Многие стали вслух читать молитву «Отче наш», им вторили – а когда импровизированный молебен закончился, кто-то из рабочих громко выкрикнул:

– Все, братцы, теперь одолеем супостатов!

Радостный гомон прошел по густой колонне ижевцев – Авенир Геннадьевич не узнавал своих бойцов. В предрассветных сумерках обмороженные лица рабочих словно просветлели, и такой решительностью повеяло от них, давно забытой в горестном отступлении, что полковник сразу осознал – сейчас его бойцы смогут опрокинуть любого врага.

Ибо в их сердца сейчас вселилось то, что для солдата является главным, и даже смерть тут бессильна перед верой!

Зима

командир 3-й Чехословацкой дивизии

полковник Прхала

– Наша война только начинается, полковник, как это ни странно звучит! Приказ по войскам я уже отдал – отступление закончено! Мы наступаем на Иркутск! У нас 12 тысяч боеспособных солдат, еще столько же в обозах лежит больных, но при большом числе вполне здоровых вооруженных ездовых, которых можно поставить в строй! И это будет сделано сегодня, а поможете мне в этом вы! В ваших собственных интересах, как и всего чехословацкого корпуса, как это ни странно звучит!

У Прхалы от удивления даже вытянулось лицо – русский генерал говорил уверенно, будто все решил за него. И не просит чего-нибудь, а ведет себя, как его начальник. Чех демонстративно усмехнулся и вопросительно выгнул бровь: «А с чего это я буду помогать вам и нарушать приказы моего собственного командования?!»

– Полковник, я сейчас буду говорить с вами откровенно, – голос Каппеля вопреки сказанному звучал сухо. – Вы единственный из старших офицеров корпуса, к которому мои солдаты испытывают уважение. Не скрою от вас – в нашей армии уже звучат требования защитить русские интересы вооруженною силой, не останавливаясь ни перед чем. Те интересы, которые попрали союзники, действуя как интервенты. Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю, – это и «нейтрализация» железной дороги со всеми вытекающими отсюда последствиями и с гибелью десятков тысяч русских людей, и литерные эшелоны с золотом, и многое другое.

Прхала снова промолчал – кому понравится открытый грабеж страны иностранцами, пусть он и облагозвучен словами «интендантура» и «союзники». А вот предупреждению он внял – не угрозе, а именно предупреждению, пока. В Зиме у него две тысячи солдат, а русских в шесть раз больше, причем совершенно преобразившихся, похожих на тех солдат, чьи отчаянные атаки под Луцком в июне 1916 года произвели на него неизгладимое впечатление. В том Брусиловском прорыве целиком сгинула австро-венгерская армия, ее буквально растерзали.

Нет, воевать с такими белыми он не желал категорически, но и им война с чехами не нужна – ведь сзади уже напирают красные!

– Открою вам кое-какие наши планы – мы еще в Красноярске решили создать фронт по Оке, а потому по Ангаре пошла колонна генерала Сукина в три тысячи штыков и шашек. Довольно серьезная сила для тамошних партизан, которым мы здесь устроили хорошую трепку. Такой урок они надолго запомнят, причем вскоре последуют и другие. От Зимы до Иркутска спокойный район, начинается лесостепь, повстанцев практически нет. Единственный нарыв – Черемхово с его мятежными шахтерами. Ну что ж – полтысячи мы побили вчера, через три дня мы и там наведем порядок – я с такой публикой церемониться не намерен!

Лицо Каппеля исказилось таким беспощадным гневом, что Прхале стало жутко. Спустя секунду нахлынул ужас – если русские устроят бойню тамошним горнякам, то бригаду из 2-й дивизии Крейчия и его части постигнет катастрофа – без угля эшелоны встанут.

– Что касается Иркутска – у большевиков там всего семь тысяч войска, из них пять – это офицеры и солдаты, изменившие присяге. Остальное рабочие дружины, отребье уличное да остатки партизан. Ну и что с ними станет, когда мы пройдем по городу и его окрестностям огнем и мечом?! Солдаты тут же переметнутся обратно или сбегут! Но боя, думаю, не будет – ведь вы уже сообщили в Иркутск, что сделали мои солдаты с их Западной группой так называемой советской армии?

Прхала промолчал, только кивнул, глядя на суровое лицо русского генерала. Ему только теперь стало по-настоящему страшно за соотечественников. Если белые сделают то, о чем сказал Каппель, а они это, вне всякого сомнения, могут совершить, – то им нет нужды открыто, с оружием в руках нападать на чехов.

Нужна связь с командованием в Верхнеудинске, но ее нет, где-то разрыв на линии. Да и что прикажет генерал Сыровы – разоружить каппелевцев для сохранения «нейтралитета»?!

Да посмей он сейчас только намекнуть на это, их самих лишат оружия – от этого генерала с мертвыми глазами всего можно ожидать! Это же не те русские, что были раньше, – теперь они, а не иркутский ревком могут взять чехословацкий корпус за глотку!

– У вас нет связи с Верхнеудинском, где сейчас находится генерал Сыровы? Наверное, обрыв на линии, местные крестьяне спилили пару столбов и сняли полсотни саженей провода? Не беда – утром можно легко восстановить, могу даже отправить своих телеграфистов.

Каппель посмотрел на чеха такими ясными глазами, что тот загрустил еще больше, осознав, что вслед за мелкими неприятностями могут последовать и более крупные. И тут русский главнокомандующий произнес несколько фраз, не скрывая презрения:

– Через несколько часов иркутский ревком постарается узнать, что будет делать моя армия. И в качестве посредников выступят чешские представители. Я думаю, вам будет что им сказать! Но не мне – никогда в переговоры с красными я не вступал и вступать не желаю. Для них будет убедительным доводом только действия наших войск и грохот выстрелов! Хотя… Вашему представителю я скажу несколько «ласковых» слов, я думаю, доктор Благош передаст их большевикам!

Полковник нахмурился – эта мысль только что пришла ему в голову. И он представил, каким ужасом охвачены сейчас иркутские «товарищи», узнав о гибели их самого отборного и лучшего отряда, чей командир сейчас сидит у него под охраной в холодном пакгаузе. Да, положение у него сложилось крайне скверное – пройти между двух огней и не опалиться. Значит, нужно как-то договариваться с этим русским генералом, от которого сейчас зависит очень многое. Включая спасение тех, кого Каппель ненавидит и презирает – его чехов, – хотя не показывает этого явно.