Читать книгу "Антимавзолей - Андрей Воронин"

Выяснилось, что через пару дней после выхода заметки Игоря Ивановича Зимина-Ульянова (так, если верить паспорту и его собственному утверждению, звали посетителя) в его саратовской квартире навестил некий представительный мужчина, похожий на отставного военного. Мужчина этот обратился к Игорю Ивановичу с необычной просьбой: ему зачем-то понадобились пробы крови, волос и кожных тканей – его, Игоря Ивановича, крови, волос и тканей. В обмен на этот пустячок визитер предложил потомку вождя тысячу долларов США.

Игорь Иванович, который, по наблюдениям Бар-куна, был мужчиной мнительным и вдобавок исполненным сознания собственной значимости, немедленно заподозрил в визитере маньяка, вознамерившегося нанести ему какое-то непоправимое увечье – например, заразить вирусом СПИД. Помимо этого, он здраво рассудил, что раз уж ему предложили тысячу долларов за такой пустяк, как капелька крови, прядь волос и микроскопический клочок кожи, то на самом деле стоит этот пустяк намного дороже – насколько именно, он даже не представлял. Исходя из этих соображений, Игорь Иванович немедленно и в высшей степени решительно указал гостю на дверь. Но тот не спешил уходить, а пустился в объяснения, из которых следовало, что образцы нужны ему для проведения генетической экспертизы. Потомок, который в молодости был неразборчив в связях, тут же заподозрил, что кто-то мечтает навесить совершенно ему ненужное отцовство, и указал гостю на дверь еще решительнее, чем раньше.

Но тот, похоже, читал мысли Игоря Ивановича, как открытую книгу, и заверил его, что ни о каком отцовстве и речи нет. "Неужели, – сказал он, – вам не хотелось бы получить еще одно, верное и неопровержимое подтверждение тому, что в ваших жилах течет кровь Владимира Ильича? Ведь мы с вами не дети, – продолжал он, – мы взрослые, опытные, неглупые люди, и мы отлично знаем, что бумажки с печатями очень просто покупаются за деньги. Кто им верит в наше время, этим ветхим, пожелтевшим справкам?"

Это было сказано напрасно, поскольку Игорь Иванович сию минуту взбеленился и выставил назойливого визитера вон, пригрозив милицией. Прозрачный намек на то, что бережно хранимые им справки и копии свидетельств на самом деле являются коллекцией фальшивок, возмутил его до глубины души. Что, если врачи ошибутся? Что, если этот лощеный тип намерен подсунуть им какие-нибудь другие образцы с единственной целью – лишить Игоря Ивановича доброго имени, выставить самозванцем и отобрать у него его пусть маленькую и сомнительную, но все-таки славу?

Словом, незваный гость отбыл ни с чем, а славный потомок вождя, как и следовало ожидать, еще дня два мучился вопросом: а не напрасно ли он отказался от тысячи долларов? Вопрос этот он решил довольно просто, убедив себя в том, что гость в любом случае не собирался платить. Получил бы, что хотел, и был таков, проходимец...

Потом на глаза Игорю Ивановичу попалась заметка в "Московской сплетнице", которую он купил на вокзале, чтобы скоротать время в электричке по дороге на дачу. Зимин, разумеется, связал появление странного незнакомца с этой публикацией – эти два события совпадали по времени! – и окончательно убедился в том, что имел дело с обыкновенным маньяком, несчастным, психически больным человеком, одержимым навязчивой идеей. Никакой тысячи долларов у этого психа, разумеется, не было и быть не могло, и Игорь Иванович решил, что легко отделался: сумасшедший – он и есть сумасшедший, мог ведь и ножиком пырнуть, и очень даже запросто...

Все выходные, проведенные на даче, и в особенности после возвращения в город Зимин старался держать ухо востро, высматривая вокруг своего недавнего гостя. Однако того и след простыл, и мало-помалу Игорь Иванович успокоился и начал о нем забывать. Да и то сказать: постоянно быть начеку способны только герои детективных фильмов и книг, ну и, может быть, профессиональные разведчики, шпионы какие-нибудь, все время ожидающие разоблачения и ареста. А нормальному человеку, мелкому чиновнику из городской управы, обывателю, любящему выпить и закусить под бормотание телевизора, сохранять неусыпную бдительность в течение хотя бы полутора часов не просто тяжело, а практически невозможно.

Короче говоря, не прошло и недели, как Игорь Иванович полностью расслабился и выбросил из головы и своего странного гостя, и заметку, и вообще всю эту сомнительную чепуху. И вот тут-то, когда жизнь его окончательно вернулась на круги своя и покатилась по привычной, накатанной колее, его настигло очередное потрясение: на него напали.

Случилось это, когда, возвращаясь с работы, Зимин решил срезать угол и свернул с людной улицы в тихую аллею детского парка. Аттракционы, все эти качели-карусели, паровозики, олени и лошадки мирно дремали в своих железных загородках под сенью высоких, высаженных полвека назад кленов и лип. Над парком сгущались голубоватые весенние сумерки, с центральной аллеи доносилась музыка. Там уже горели вполнакала оранжевые шары фонарей, под которыми, забравшись с ногами на скамейки, пила пиво и чему-то негромко смеялась молодежь. Вечер был так тих и хорош, а воздух так благоухал, что Игорь Иванович вдруг почувствовал давно забытое умиление. Размякшее сердце ничего не подсказало ему, когда на пути внезапно возникла крепкая мужская фигура. Встречный оказался человеком вполне интеллигентной наружности – с аккуратной профессорской бородкой, в очках и с болтающейся на конце длинного ременного поводка лохматой болонкой.

Мужчина извинился и попросил у Игоря Ивановича огоньку. Зимин ответил, что не курит. Прохожий еще раз извинился и двинулся было дальше, но тут возникла небольшая заминка: любопытная болонка, обнюхивавшая штанину Игоря Ивановича, каким-то образом ухитрилась стреножить его поводком. Хозяин собаки рассыпался в извинениях и бросился распутывать ременные петли; Игорь Иванович, добродушно твердя, что это пустяки, наклонился, собираясь ему помочь, и в этот момент что-то произошло – что именно, он так и не понял. Послышалось какое-то шипение, в нос ударил резкий неприятный запах, и стало темно и тихо.

Очнулся Зимин час спустя на парковой скамейке. Вокруг было уже почти совсем темно, над головой горел фонарь, сверкая в путанице ветвей, как огромный драгоценный камень. Мужчина с болонкой, разумеется, испарился, оставив на память о себе только сильную головную боль, которая, впрочем, прошла без следа через каких-нибудь полчаса. Осознав, что с ним произошло, Игорь Иванович в ужасе принялся шарить по карманам, но все оказалось на месте: и бумажник, и часы, и обручальное кольцо, и набитый канцелярским хламом портфель – неразлучный спутник чиновника.

Только дома, переодеваясь к ужину, Игорь Иванович обнаружил на сгибе своего левого локтя прилипший комочек ваты с бурым пятнышком запекшейся крови, а под ним – черную точку, предательский след укола в вену.

На следующий день обмирающий от дурных предчувствий потомок вождя мировой революции бросился в венерологический диспансер, где прошел анонимное обследование на СПИД, которое дало отрицательный результат. Потом наступили выходные, в течение которых он неустанно думал об этом странном происшествии, а уже в понедельник, собрав бумаги, удостоверяющие его личность, отправился в Москву – качать права и выбивать из журналиста Баркуна компенсацию морального ущерба...