Читать книгу "С видом на Париж, или Попытка детектива - Нина Соротокина"

Сад, или парк, не ухожен, хотя все путеводители хором поют, что комплекс полностью отреставрирован. И нет здесь никаких «феерических версальских пейзажей». Старые названия: роща Бального танца, роща Аполлона, роща Королевы — не придают праздничности пыльным деревьям с беспорядочным подлеском. Правда, лестницы «в тени грабов» есть, и аллеи выходят к обещанным водоемам. Сейчас это прудики с заболоченными берегами и нечистой, стоячей водой.

Главное богатство Версаля — это просторы, там столько воздуха и неба! И когда стоишь на верхней площадке и поводишь глазом по дворцам, потом по долам… Сознаюсь, я просто не готова к встрече с Версалем, а может быть, не поняла здесь чего-то главного. Здесь глупо звучат слова — ухожен или неухожен. Многие считают наше Михайловское образцом работы хранителя с «доставшимся ему материалом». А по-моему, это ужас.

Я была в Михайловском три раза, и если в первый раз, когда Гейченко еще не развернулся в полную силу, у меня было твердое ощущение, что Пушкин незримо присутствует в своей вотчине, то в третье свое посещение я уже не сомневалась: дух поэта насмешливо ухмыльнулся и улетел прочь… в Болдино или в Одессу.

Михайловское отстраивалось с интенсивностью Черемушек и стало истинным туристическим комплексом. Уже возвели старую усадьбу Ганнибала, от которой остался один фундамент, там и сям выросли дома соседствующих помещиков, на болотистой низине в затишке встала ветряная мельница, место для нее выбрали сообразно эстетическим вкусам, а будет она работать или нет, дело десятое. Более того, в округе была восстановлена сильно поредевшая в двадцатом веке фауна.

Каждое из перечисленных деяний выглядит хорошо, но вкупе!.. Сияли покрытые лаком снопы соломы во дворике няни, древний дуб обвила гипсовая, покрытая сусальным золотом цепь, и даже кот, слепленный из неведомого материала, был приторочен к этой цепи. На выкошенных газонах стояли мраморные дощечки с извлечениями из пушкинских творений, касающихся данного места, а в аллее Керн, перегороженной ввиду профилактики красной лентой, словно в какой-нибудь Аскании-Нова, паслась стая желтых, нахальных, сытых уток. Это все как назвать — ухожено или разрушено?

А в Версале присутствовал дух старины, и поброди я дольше среди садов и сухих фонтанов, вглядись в незрячие глаза статуй, все бы ожило. Мария-Антуанетта появилась бы в окне своего дворца-фермы, чтобы наблюдать за работой пейзан, прошуршали бы колеса золоченой кареты по гравию, и красавица с картины Ватто вышла из беседки.

На выходе из сада у Галки, как говорят американцы, возникла проблема. Простая, житейская… Во Франции с этим делом очень хорошо, когда бы тебе ни приспичило, поведи глазом, и сразу найдешь точку, где тебя ждут, а потому примут и обиходят. Мы с Алисой обычные люди, но Галка очень гордится своим мочевым пузырем и терпит до упора. Обычно «ей туда не надо». А потом вдруг в самый неожиданный момент, в самом неподходящем месте ей требуется немедленно «привести себя в порядок». Приспел этот миг и в Версале, а именно во Мраморном дворе.

Трудно себе представить более людное место. Как водится, очередь в женский туалет была огромной, в мужской — никого. Очередь двигалась медленно, Галка явно томилась, делала нам издали знаки рукой, мол, подождите, что делать… Дальше случилось неожиданное. Галка метнулась вон из очереди и исчезла в дверях мужского туалета. Меня это очень поразило. Я тут же поделилась своим удивлением с Алисой. Она сказала:

— Значит, Галке, как простой смертной, стало невтерпеж.

Сейчас было самое время достать диктофон, но пленка кончилась, поэтому пришлось записывать свои впечатления ручкой. Вокруг было очень много японцев. Право, с нашего континента было только нас трое, не считая аборигенов. Ну и негров, конечно, было полно. Они торговали открытками, шляпами, очками, детскими игрушками. Я забыла сказать, что представители Африки составляют треть населения Парижа. Есть черные, как вакса, есть желтые и светло-шоколадные. Может, не ко времени сейчас говорить о неграх в Париже, но, пока Галка «приводит себя в порядок», можно обсудить национальный вопрос во всей его полноте. Африканцы необычайно красивы, особенно на фоне белых. Стройные, изящные, у иных просто удивительные лица, но уроды тоже встречаются. Мне нравится это смешение рас, и очень грустно, когда в Москве выпячивают пренебрежительно губу и говорят: «Люди кавказской национальности».

Я исписала в блокноте три листа, перевернула страницу. За одну минуту Галка себя «в порядок» никогда не приводит, надо подновить макияж, иногда и причесаться заново. Но вряд ли она будет заниматься этим в мужском туалете. Потом мы опять закурили. Спустя малое время мы обнаружили, что сигареты докурены. Галки не было.

— Мне это не нравится, — сказала Алиса. — Надо пойти узнать, что с ней.

— В мужской туалет?

— Если ее туда пустили, значит, и нас пустят.

Мы решительно направились к общественной двери. Нас встретил мрачного вида, возрастом за семьдесят, служитель. Алиса стала объяснять по-английски, мол, сюда зашла подруга, а ее почему-то нет.

Текста служитель не воспринял, пришлось объяснять ситуацию по-французски. Трудно построить фразу из трех слов и десятка междометий, но здесь подоспел знаток как английского, так и французского. Он был джентльмен и, сделав вид, что забыл, зачем пришел, стал бодро переводить Алисины тирады на французский язык.

Служитель показал белоснежные, идеальной формы зубы и сообщил, что да, была одна очень милая дама. Он сам позвал ее сюда, потому что мужчин мало и заработка никакого. Даму он пожалел, мыслимое ли дело — переждать эту огромную очередь в женский туалет?

— Так где же наша подруга?

Служитель пожал плечами и направился вглубь туалета, мы нерешительно последовали за ним. Все-таки неловко в таком мужском месте. В помещении царил благородный полумрак, пахло лавандой. Чисто и пусто.

— Может, у вас есть другой выход?

Джентльмен с готовностью перевел. Служитель истово завертел головой: нет здесь второго выхода.

Туалет представлял из себя букву «Г». Галку мы нашли в дальнем углу у зеркала. Она сидела привалившись к стене, склонив голову на плечо, лицо белое, как зубной порошок, глаза закрыты. У ног валялась ее раскрытая сумка, а также содержимое сумки: косметика, сигареты, зажигалка, страховой полис… Не буду перечислять всего, не до этого.

— Господи, это что еще такое? — заголосила я.

Алиса бросилась к Галке, попыталась ее поднять — безуспешно.

— Полицию надо, — строго сказал джентльмен.

— Не надо никакой полиции, — прикрикнула я, Алиса перевела.

Джентльмен пожал плечами и отошел, очевидно, он принял Галку за наркоманку, а нас — за ее пособников. Но вообще-то совершенно не важно, за кого он нас принял. Важно, что служитель не растерялся, хоть и был напуган до смерти. Он бросился к шкафчику на стене, достал оттуда какую-то пахучую жидкость, может быть, нашатырь, и поднес флакон к Галкиному носу. Галка поморщилась, потом, словно против воли, открыла глаза и сказала внятно: