Читать книгу "Елизавета Петровна. Императрица, не похожая на других - Франсина-Доминик Лиштенан"

Вступив в золотую залу дворца, Елизавета подозвала канцлера и приказала передать ей разнообразные монеты и памятные медали, отлитые в честь коронации. Затем она подарила их своему племяннику. Этот поступок лишний раз подчеркивал распределение ролей: великий князь что-то значил лишь по милости Елизаветы, его судьбу, как и судьбы всего народа, она держала в своих руках. Затем последовало перечисление всех пожалованных ею должностей, вплоть до полковых секретарей, и раздача положенных при этом орденов, после чего Елизавета проследовала в Грановитую палату. Там она распорядилась раздать приглашенным памятные медали и бросать монеты из окон. Петру было предложено расположиться в отдельной гостиной, окна которой выходили на парадную залу, где происходил праздничный ужин, — новый намек на то, сколь скромно его место во властной иерархии. Императрица между тем по-прежнему восседала на троне, а кушанья ей сервировал обер-гофмаршал двора. Всякий раз, когда она отведывала блюдо, предварительно разделанное стольником, или пригубливала вина, налитого кравчим, собравшиеся вставали с мест и отвешивали в ее сторону поклон, затем снова садились, чтобы отдать должное яствам, которые подавались в золотой посуде. Знатные гости двух высших рангов сидели за длинными столами — женщины справа, мужчины слева от трона. Для приглашенных из верхушки духовенства в глубине залы установили другой стол, а напротив усадили дворян рангом пониже. Итальянский камерный оркестр развлекал сотрапезников музыкой и пением. Наконец празднество завершилось новым кортежем, который торжественно проследовал в покои императрицы.

На следующий день, 26 апреля, государыня давала аудиенцию. Что примечательно, первыми она принимала женщин — камерфрау и фрейлин. Наряд она переменила: облачилась в легкую золотистую креповую мантию, расшитую серебром, и маленькую золотую корону, украшенную бриллиантами. Два часа подряд она взирала на череду своих подданных, проходящих перед ней неизменно по двое: они отвешивали царице троекратный поклон, затем целовали ей руку и занимали места по обе стороны от трона. После завтрака, который она откушала в своих покоях в узком кругу, она снова направилась в Грановитую палату, чтобы выслушать новую проповедь Амвросия и принять знаки почтения от чужеземных послов. Первым явился Шетарди, за ним — австриец Ботта, затем пруссак Мардефельд, голштейнский посланец Бухгольц, саксонцы Герсдорф и Пецольд, голландец Шварц. В этом описании не хватает посла Великобритании, равно как и представителей Польши и Испании. Согласно иерархии, признанной между европейскими державами, открыть церемонию должен был маркиз Ботта, но эту честь предоставили французу, несомненно, в награду за оказанные услуги. Приветственной речи каждого из дипломатов полагалось состоять из трех частей: первую произносили при входе, вторую — дойдя до середины залы и третью — уже пятясь к выходу.

Потом государыня принимала представителей дворянства различного ранга, в том числе посланцев от лифляндской и эстляндской знати. На следующий день к восьми часам гвардейские офицеры Преображенского, Семеновского и Измайловского полков собрались перед дворцом, ожидая приема у Елизаветы, но та все же оказала предпочтение их женам, приняв их первыми. В десять утра она дала аудиенцию посланцу персидского шаха. Он пожелал Елизавете долгого безмятежного царствования и заверил ее в вечной дружбе своего монарха. Мусульманин без колебаний поцеловал руку императрицы и поднес ее к своему лбу, он даже приказал всем сопровождающим его последовать этому примеру. Аудиенции продолжались и 27 апреля. Теперь на поклон к самодержице явились члены Академии: профессор фон Штелин произнес пламенную хвалебную речь в честь Петра Великого, основателя его учреждения, и Екатерины, Академию открывшей. Аудиенции завершились шествием представителей различных регионов и народностей империи, только что добравшихся до Москвы. Там были украинцы, грузины, калмыки, киргизы, башкиры, армяне и казаки в своих самых живописных одеяниях. Замыкали шествие купцы, заводчики, шахтовладельцы и сборщики налогов на торговлю спиртным.

В пять часов Елизавета созвала в Грановитую палату иностранных послов, духовных лиц высокого сана и знать первых четырех классов с женами на бал, который продолжался до полуночи. Порой она прерывала танцы затем, чтобы, подойдя к окну, показываться толпе и бросать ей пригоршни монет; для угощения собравшегося народа царица велела приготовить четырех быков, фаршированных мясом, рыбой и птицей. Два фонтана били попеременно то белым вином, то красным; белый хлеб раздавали без счета.

Назавтра, то есть 29 апреля, с восьми часов в Кремле собрались сановники, фавориты и придворные, образовавшие кортеж, призванный сопровождать императрицу в ее дворец на берегу Яузы. В момент, когда она садилась в карету, со стен Кремля грянул залп из ста одной пушки и зазвонили колокола Ивана Великого. Все священники вместе с причтом должны были выходить из своих церквей с крестом и иконами, когда этот кортеж проезжал мимо, и благословлять его дорогу. Их колокольни присоединяли свой звон к тому, что уже несся с башен крепости. У каждых ворот стояли ученики Славяно-греко-латинской академии, все в белом и с лавровыми венками на головах, и пели в честь императрицы. Москвичи в самых парадных одеждах приветствовали ее низкими поклонами. Улицы были украшены зелеными ветвями, целыми деревцами и кустами, возле домов, украшенных коврами, вовсю играли музыканты. Шествие достигло дворца, и вот наконец придворные, фавориты и министры, все до одного уже измученные сверх меры, смогли откланяться и разбрестись по домам. Елизавета отобедала в тесном кругу самых близких.

На следующий день она принимала их всех за завтраком. Эта мизансцена разыгрывалась в новых декорациях: Елизавета и ее племянник сидели за одним столом под балдахином. Петр оставался ее наследником, но этот статус был возвращен ему пока что лишь в тесном кругу приближенных, в императорских покоях, а не там, где складывается общественное мнение и творится политика, не в Кремле. На официальных церемониях между ним и государыней сохранялась определенная дистанция, свидетельствующая о шаткости его положения. Сотрапезники заняли те же места, что ранее в Грановитой палате; гастрономические удовольствия сопровождались музыкой и журчанием фонтанов. Завершением этих достопамятных дней послужил бал. Он состоялся 3 мая: на ужин и вечер с танцами в Кремль были приглашены дворяне первых шести рангов. На сей раз каждый из приглашенных должен был вытянуть билетик с указанием номера его партнера. Затем придворные, разбившись на пары, заняли места согласно своим билетикам в пиршественной зале, украшенной маленькими апельсиновыми деревцами. Мужчины и женщины приступили к трапезе вместе, императрица уселась с ними за один стол. Прием продолжался до двух часов ночи. Назавтра те же гости получили приглашение на ужин, за которым последовал бал; разошлись они в час ночи.

Двенадцать дней знаки императорской власти Елизаветы — ордена Андрея Первозванного, Святого Александра Невского и Святой Екатерины, платья и мантии с драгоценностями — были выставлены на всеобщее обозрение в Грановитой палате вместе с троном и балдахином. Все москвичи, за исключением черни, могли прийти полюбоваться на них. Гвардейцы, сменяя друг друга, следили за этой массой любопытных зевак, проходящей через дворец: всего там за эти дни побывало 136 258 человек.