Читать книгу "Алийское зеркало - Кира Измайлова"

Я видела ее — глазами Ирранкэ, конечно же, — только со спины. Она была высока и стройна, а длинные золотистые волосы ниспадали ниже пояса, схваченные жемчужной сеткой… или всего лишь окропленные росой, как разберешь? На ней было старомодное платье, светлое, с длинными рукавами, и я не представляла, из какой ткани оно пошито: подол струился, как водопад, взблескивая на солнце при каждом движении хозяйки. Я даже не могла разобрать цвет: только что платье казалось нежно-зеленым, а вот уже оно голубое, как весеннее небо, а теперь сияет закатным пурпуром и золотом…

— Назови свое имя. Не бойся, я не украду его, — произнесла женщина, но не обернулась.

Руки ее — я видела — постоянно пребывали в движении: левая раскручивала веретено, правая тянула нить из кудели — маленькая прялка (сделанная, кажется, из ветки-рогульки, как у меня в детстве) была заткнута за широкий вышитый пояс.

— Неужто я должен ожидать зла от благородной дамы? — улыбнулся он. — Люди называют меня Ирранкэ, — услышала я знакомый голос.

— Люди? Но сам ты — не человек, я не ошиблась?

— Как и ты, госпожа, — был ответ.

— Зачем ты здесь? — спросила женщина, помолчав.

Она стояла неподвижно, только пальцы двигались быстро-быстро да жужжало веретено, и этот звук сливался со стрекотом насекомых и журчанием воды.

— Я услыхал о прекрасной даме, которая коротает годы возле волшебного озера в ожидании избавителя, вот и решил разыскать ее.

— Неужто желание увидеть незнакомку, которая, быть может, скончалась задолго до твоего рождения, заставило тебя явиться сюда? Ведь путь твой не был легким, я не ошибаюсь?

— Мне хватило невзгод, госпожа, — ответил Ирранкэ, невольно коснувшись груди, — но я все еще жив. И я вижу тебя, но не твое лицо. Позволь мне…

— Нет! — Женщина резко подняла правую руку, и раскрученное веретено дернулось, когда оборвалась нить. — Что ты наделал!

— Прости, госпожа, я вовсе не желал испортить твое рукоделие, — сказал он, приблизившись на несколько шагов.

Теперь видно было, что волосы незнакомки, как и ее одежда, мерцают и переливаются покрытые мельчайшими водяными каплями, но вот диво — не намокают и не тяжелеют!

«Мои пальцы запутались в ее волосах, лепестки жасмина липли к губам, а запах… этот запах! Никакие духи не сравнятся с ним!»

Чья это была мысль?

— Подойди ближе, — сказала она, вновь раскрутив веретено (я невольно позавидовала, настолько тонкая нить выходила из-под ее руки), — я хочу рассмотреть твое лицо. Еще ближе…

Я видела, как в озерной глади отражается Ирранкэ — такой, каким он был прежде. И пусть одежда его истрепалась после дальней дороги, а лицо обветрилось (шрам на нем казался совсем свежим), он все равно выглядел полным сил.

— Да, ты не человек, — шепнула женщина, и я вздрогнула: Ирранкэ стоял за ее плечом, но в воде я видела только его одного! Хотя нет… нет, ее тоже можно было разглядеть, но только силуэт — отражение шло рябью, как бывает, если на воду упадет лепесток или скользнет жук-водомерка. — Что привело тебя сюда, алий?

— Истории о тебе, Владычица вод. Я долго живу на свете и слышал много историй о тебе и озерном крае, куда нет дороги простому смертному! Но я ведь не простой смертный, ты сама это заметила. — Он улыбнулся, но рябь на воде превратила его отражение в недобрую гримасу.

— Ты в самом деле хочешь войти и увидеть мои владения? — спросила она после паузы, и веретено начало вращаться медленнее.

— Да, госпожа, если позволишь.

— И чем же ты расплатишься за это? — прозвучало в тишине.

— Верной службой, — ответил Ирранкэ, и слова его упали, как тяжелый камень в воду, почти без плеска. — Что еще я могу предложить тебе? Земные сокровища тебе не нужны, ты и без них прекрасна!

«У нее родинка на щеке, маленькая, а губы обветренные — она кусает их, когда задумается, дурная привычка…»

— Ты не пожалеешь? — спросила женщина, по-прежнему не оборачиваясь.

— Я не знаю, госпожа, — ответил Ирранкэ. — Я никогда прежде не бывал во владениях — и во владении — фей. Но даже если я раскаюсь в своем решении, что с того? Я поступаю так своей волей, и отвечать за это только мне.

— И ты не станешь вспоминать о земном, когда окажешься в моих чертогах? — Она немного изменила позу, но лица все равно не было видно.

«У нее горячие пальцы — я до сих пор чувствую их отпечатки у себя на коже. Конечно, я не буду вспоминать о земном! Зачем вспоминать о том, что всегда с тобой, как биение сердца, как дыхание?»

— Не стану, госпожа, — проговорил он, и лицо его не дрогнуло. — Дозволишь ли войти в твои чертоги?

— А что влечет тебя? Одно лишь любопытство? — спросила вдруг она, а веретено закружилось быстрее, быстрее, еще быстрее…

Хотелось зажмуриться, чтобы не видеть этого, но Ирранкэ не сводил глаз с Владычицы вод.

— Почему бы и нет? — улыбнулся он. — Я повидал многое, госпожа, и всюду меня влекла именно ненасытная жажда чудес, но их слишком мало под этими небесами… Позволь увидеть твои владения, и я отслужу тебе верой и правдой!

— Хорошо, — сказала она, помолчав, — но ты должен пообещать мне кое-что.

— Что же?

— Когда я скажу тебе: «отныне ты мой слуга», а ты согласишься, то сделаешься моим рабом на дюжину лет. Когда эти годы истекут, ты волен будешь уйти. Но если ты нарушишь мои запреты, то останешься у меня еще на дюжину лет. И еще. И еще… Тебе понятно?

— Да, госпожа, — кивнул Ирранкэ.

— Запретов будет много, — сказала она. — Никто еще не ушел от меня, не нарушив ни единого.

— Я и не собираюсь уходить, пока не увижу всех твоих чудес, а вряд ли такого срока хватит на это! — ответил он серьезно. — Да и что значат эти годы для таких, как я?

— Ну что ж, идем, дерзкий алий, — произнесла Владычица вод, так стиснув пальцы, что пряжа вновь порвалась.

— Позволь, я только возьму своего коня…

— Оставь его, — покачала она головой, — он тебе не понадобится.

— Тогда хоть расседлаю, не бросать же так! — сощурился Ирранкэ и, не дожидаясь ответа, направился прочь, туда, где оставил верного коня.

Да, я помнила этого жеребца — гнедой красавец ласкался к хозяину, но тот снял с него сбрую, обнял умную морду и, поглядев в глаза, приказал:

— Беги домой. Не жди.

«Беги домой, я знаю, ты доберешься, мой славный. Я тебя жеребенком взял, я тебя вырастил, столько дорог мы вместе прошли… а теперь я тебя покидаю. Прости, друг, так надо. Прости… Я никогда тебя не забуду — бархатные ноздри, быстрые ноги, шелковистая грива… Убегай отсюда быстрее, ты помнишь дорогу, я верю!»

Конь заржал протяжно и жалобно, потянулся было вслед за хозяином, но тот покачал готовой — нет, не ходи — и шагнул из ранней осени в звенящую весну. Я даже и не заметила этого сразу: там, где Ирранкэ оставил коня, листья уже опадали, а возле озера, за кругом камней, будто бы еще и лето не настало!