Читать книгу "Все наши ложные "сегодня" - Элан Мэстай"

Я обескуражен. То, что я вижу, целиком и полностью перевернуло наше «гоеттрейдероведение». Его лицо, когда они прервали поцелуй… Каждый школьник видел сотни и тысячи портретов Гоеттрейдера, но я могу утверждать, что ни на одном из них никогда не было чувственной страсти.

– Они явятся с минуты на минуту, – шепчет Урсула. – Я отопру дверь.

– Ты заглянешь ко мне сегодня вечером? – спрашивает Лайонел.

– Не могу, – вздыхает она. – Мне кажется, он что-то подозревает.

– Насчет нас с тобой?

– Нет, – произносит она, – насчет меня. Я ничего не могу с собой поделать. У меня не получается прийти домой и прикасаться к нему после того, как я была с тобой. Я ощущаю его чужим. Неприятным. Он не заслуживает такого отношения.

– Он не заслуживает тебя, – фыркает Лайонел.

– Я терпеть не могу, когда ты так говоришь. Это не мыльная опера, а моя жизнь.

– И моя, – добавляет он.

– Это не одно и то же, – заявляет она.

– Ты права. Извини. Ты можешь потерять гораздо больше, чем я. Но если эксперимент удастся…

– Ты не уверен в успехе?

– Я еще во многом сомневаюсь, – признается он. – Мои расчеты, гипотезы… все пока еще кажется невозможным. Но твой муж говорит, что если у меня не будет конкретных результатов, чего-то такого, что можно будет опубликовать, финансирование прекратят. Но в случае неудачи у меня, по крайней мере, будет фактический материал, а не только гора бумаг с теоретическими выкладками.

– Имей в виду, к мнению Джерома прислушивается Дональд Хорнинг…

– Хорнинга назначил Кеннеди. Болтают, что Джонсон не желает иметь дела со своими советниками по науке, поскольку все они выступают против войны во Вьетнаме.

– Но сейчас речь идет не о Ханое, а о Луне, – парирует Урсула. – Если тебе удастся выжать из образца хотя бы малую толику энергии, это может стать значительным вкладом в программы «Джемини» и «Аполлон». Джонсон стремится оставить по себе именно такое наследие – чтобы любой мужчина, женщина или ребенок вспоминали о нем при каждом взгляде на ночное небо.

– Урсула, зачем бы твоему мужу могло понадобиться связывать меня аж с самим президентом? – осведомляется Лайонел.

– Ты действительно ничего не понимаешь в политике, да?

– Мои мозги работают по-другому, – бурчит он.

– Мне нравится, как работают твои мозги, – мягко произносит она. – И другие части твоего организма.

Они стоят почти вплотную друг к другу. Их тела подобны разнополярным магнитам. Урсула смотрит на запертую дверь: она понимает, что должна ее открыть.

– Очень много народу спрашивало у него, чем ты занимаешься, – продолжает Урсула. – Он приведет сюда нескольких коллег.

– Скольких?

– Примерно дюжину, – пожимает плечами Урсула.

– Значит, если дело не выгорит, я буду выглядеть круглым идиотом.

– Ты только постарайся не взорвать половину города, – говорит она.

– Скорее, половину континента, – отвечает он.

– Прошу, скажи, что ты шутишь.

– Это по большей части шутка.

– Что ж, если нам всем скоро придет конец, я все равно счастлива. Ведь мы с тобой провели эту ночь вместе, – заключает Урсула.

– Я тоже счастлив, – говорит Лайонел.

Они снова целуются.

Дверная ручка дергается и громыхает. В глазах Урсулы вспыхивает тревога. Лайонел указывает на ее рот, на размазанную помаду. Урсула находит в сумочке тюбик и поправляет очертания губ, глядя, как в зеркало, в полированную стальную поверхность кожуха Двигателя. Лайонел вытирает рот тыльной стороной ладони.

Лайонел открывает дверь и со смиренным видом сообщает, что замок барахлит. Входит Джером Франкер. Приветливо-равнодушная улыбка исчезает с его физиономии, когда он видит в лаборатории свою жену. Урсула приветствует Свидетелей, которые пока столпились в коридоре. Она говорит, что очень рада: наконец-то они смогут увидеть результаты работы Гоеттрейдера.

Свидетели входят в помещение по одному. Скептик, Благоговейный, Рассеянный, Восхищенный, Злой, Задумчивый, Испуганный, Отстраненный, Сосредоточенный, Возбужденный, Равнодушный, Скучающий, Мудрый. Дерзкая берет Ревнивого под руку и продолжает светский разговор с остальными.

Воскресенье – кроме них, в здании никого нет. Это напоминает о том, что от эксперимента, которому предстояло перевернуть мир, не ожидали ровным счетом ничего. Никто не желал попусту тратить выходной на невнятную презентацию нелюдимого ученого. В историческом документе сообщается, что Свидетели пришли в лабораторию из профессионального любопытства и истинной преданности великим идеалам научного познания. Но из общей для всех манеры поведения – корректной, но со всполохами нетерпения – мне становится ясно, что настоящая причина состояла в другом. Они просто стремились оказать услугу жене человека, который подписывал чеки на финансирование их исследований.

Урсула держится здесь почти как хозяйка. Джером Франкер косится на Лайонела с таким видом, будто не может вспомнить подобающие случаю слова, вертевшиеся на кончике языка.

Лайонел старается не встречаться взглядом со Свидетелями. Он, сосредоточенно насупившись, пишет что-то в блокноте. Потом замечает на манжете сорочки след размазанной губной помады. Задерживает взгляд на пятне и рефлекторно переводит его на Джерома: тот глядит на Лайонела и тоже видит пятно.

Пусть Лайонел Гоеттрейдер и гений, но как человек он – явно не подарок.

Лайонел отворачивается, пытаясь сконцентрироваться на вычислениях. Джером стискивает локоть Урсулы, и та сбивается в своей болтовне. Когда она смотрит на мужа, тот сразу отводит взгляд.

50

Лайонел игнорирует толпу: на висках у него выступают капли пота, он пристально изучает циферблаты приборов. И внезапно замечает что-то странное. Стучит пальцем по стеклу. Хмурится.

– Мистер Гоеттрейдер, у вас все в порядке? – интересуется Джером.

– Конечно, – отвечает Лайонел. – Нужно лишь еще раз проверить показания.

– Мы жаждем увидеть, на что способно ваше великое изобретение, – говорит Джером. – Когда же вы нас изумите?

– Джером, прошу тебя! – вмешивается Урсула. – Прояви хоть каплю терпения.

– За это платит американский народ, – заявляет Джером. – Мой долг – следить за тем, чтобы капиталовложения окупались.

Собравшиеся смущенно переглядываются, хотя трудно сказать, что их тревожит. Вероятно, они даже обиделись за Лайонела… или же почувствовали неловкость из-за выспреннего хамства Джерома.

Лайонел подключает к пульту счетчик Гейгера-Мюллера, модифицированный по его собственному проекту: устройство предназначено для измерения частоты полуугасания волнового излучения. Похоже, Лайонел уверен в том, что при работе Двигателя может возникнуть опасное излучение, которое он должен идентифицировать и описать. На пульте устройства загораются примитивные цветные лампочки, датчики начинают резко попискивать и жужжать, сообщая о том, что сигнатура излучения уже имеется. Лайонел поспешно царапает в блокноте формулы, напрягается и через некоторое время подзывает Урсулу. Они переговариваются полушепотом, и я со своего места практически ничего не слышу, но вскоре любопытство Урсулы берет верх над ее осторожностью.