Читать книгу "Субмарины-самоубийцы. Секретное оружие Императорского флота Японии. 1944-1947 - Ютака Ёкота"

Старшина Ёсихито Ядзаки, мой лучший друг и сосед по комнате, вышел в море на своем «кайтэне», когда все противолодочные корабли рыскали в погоне за американскими субмаринами. В этот момент мимо Хикари проходил небольшой деревянный катер, принадлежавший армии и снабжавший гарнизон на Осиме. Ядзаки решил лишний раз потренироваться в атаке на движущуюся цель и направил свою торпеду на перехват катера. Он был примерно в полутора милях от своей «цели», когда начал движение, а ярдах примерно в 600 от нее поднял перископ, чтобы в последний раз скорректировать курс. Я как раз был на борту сопровождающего торпедного катера и услышал, как один из наших офицеров произнес:

– С вражеского корабля его непременно заметят.

Я сразу же отреагировал на его замечание:

– Ну и что это им даст? Им будет уже поздно что-то предпринимать.

Разумеется, для человека, не имеющего офицерского звания, слова мои были дерзкими, но я верил в звезду моего друга.

Ядзаки прошел прямо под корпусом «цели», как я и верил. Затем он сделал второй заход и снова атаковал ее, пройдя точно так же, как и в первый раз. После этого прохода катер несколько изменил курс, так что теперь он должен был пройти между нами и двигающимся к нам Ядзаки. Лейтенант Кодзу стал махать ему, пытаясь дать понять, чтобы он сошел с этого курса, но катер продолжал свой путь. Ядзаки, возвращаясь, не смотрел в перископ и, идя близко к поверхности, протаранил катер.

После удара катер стал двигаться каким-то сумасшедшим зигзагом, а мы принялись искать на поверхности моря следы моего друга. «Вот он!» – крикнул кто-то из нас, когда мы подошли к месту столкновения. Я тут же разделся до фундоси, зажал в руке конец пенькового троса и прыгнул за борт. Вода была ледяная, но мне все же удалось завести трос за один из выступов на корпусе «кайтэна». Открыв крышку люка, мы приняли Ядзаки на борт торпедного катера. Он был цел, хотя и немного оглушен ударом. Мы вернулись на базу, ведя на буксире «кайтэн», высадили Ядзаки, после чего торпедный катер сопровождения вернулся к катеру снабжения, чтобы посмотреть, не нужна ли наша помощь, так как его команда не могла прийти в себя от неожиданности. У Ядзаки вскочила на лбу большая шишка, но к тому времени, когда я вышел из бани, он уже совершенно оправился. Оставив его лежать на койке, я пошел посмотреть, не надо ли помочь армейцам. Их катер после столкновения дал сильную течь и выбросился на берег небольшого островка неподалеку от эллинга «кайтэнов».

К этому времени уже стемнело, и армейский офицер, командовавший этим катерком, вел себя в высшей степени нагло, разговаривая с нашим старшим лейтенантом Миятой. «Флот возместит вам все убытки», – не переставал повторять лейтенант Мията, но армеец, хотя и младше его по званию, все поносил нас. И вот, когда разгрузка катера была закончена, лейтенант Мията сказал нам:

– Вы, ребята, можете взять себе что-нибудь за ваши труды.

Катерок был загружен всякими вкусностями, предназначавшимися для армейского гарнизона на Осиме. Там были карамель, драже, сладкая соевая паста, сухое печенье и различные консервированные продукты. Будучи водителями «кайтэнов», мы могли получать большинство этих деликатесов в любое время, но техники, обслуживавшие наше оружие, были лишены такой возможности. Мы быстро похватали все, что только могли унести в руках, и кинулись к шлюпкам, на которых прибыли с базы. Вернувшись в казармы, мы устроили там целое пиршество, пригласив всех желающих, и гуляли до тех пор, пока не истребили все трофеи. Ядзаки и даже шишка на его голове стали главными героями этого импровизированного праздника.

Мы все еще говорили об этом случае, вытирая липкие губы и повторяя: «Какая вкуснота!», когда на Хикари появилась целая делегация армейцев, прибывшая, чтобы выразить протест против всего случившегося и в особенности против хищения их продовольственных пайков. Разумеется, никто ни в чем не сознался, и столкновение с катером было признано простой случайностью. Армейцам были принесены все возможные извинения, но это была просто вежливая отписка. Ни мы, водители «кайтэнов», ни наши техники ничуть не жалели о происшедшем и не уставали повторять: «Почаще бы выпадали такие случайности!»

Все это произошло после моего второго учебного старта с подводной лодки «1–58». В первый же раз я стартовал 17 февраля с «1–368», причем достаточно неудачно. Дело в том, что иногда во время учебных выходов водители «кайтэнов» делали двойной заход на цель. Второй заход осуществлялся после того, как был полностью закончен первый. В реальных условиях мы пошли бы на второй заход, промахнувшись в первый раз. Между собой мы часто спорили, могла ли сработать такая тактика в боевых условиях, так как враг почти наверняка мог заметить оставляемый нами на поверхности след и открыть огонь из палубных орудий или забросать нас глубинными бомбами. Мы также говорили об опасности выработать горючее в ходе долгого преследования. Запас кислорода в наших «кайтэнах» обеспечивал ход в течение часа, а подводная лодка-носитель, разумеется, не имела бы возможности спасти нас, если бы мы остались без горючего. Для себя я разработал свой собственный план на случай, если такое произойдет со мной. На реальном задании боевая часть моей торпеды будет заполнена не водой, но тремя тысячами фунтов сильнейшей взрывчатки. В случае если я выработаю все горючее, то всплыву на поверхность и буду лежать там без движения. На войне бывает полезно знать о противнике даже самые незначительные мелочи. В частности, мы знали о том, что американцы одержимы страстью к добыванию всяких сувениров. Мне представлялось весьма вероятным, что они попытаются поднять на борт мой «кайтэн», чтобы их эксперты по вооружению могли изучить его. Если они и в самом деле попытаются сделать это, то я ничем не буду им мешать. Но как только увижу, что мое оружие оказалось на палубе корабля, то тут же поверну выключатель, которым был оснащен каждый «кайтэн» на случай, если не сработает его детонатор, и отправлю американский корабль и себя в вечность.

Об этом я размышлял, когда команда лодки «1–368» отдавала крепившие торпеду концы. Стартовав, я расстыковал также и разъем телефонной линии, оставшись наедине с самим собой. Мне предстояло совершить один-единственный заход на цель. И я совершил его, сначала, как положено, в погруженном состоянии, потом подвсплыл, бросил последний взгляд в перископ, скорректировал курс и понесся на полной скорости на «цель».

Я шел на нее на глубине 30 футов, так что должен был спокойно пройти под килем учебной цели. Миновав ее, я двигался еще около минуты, что было больше, чем необходимо. Я хотел надежно удалиться от цели, чтобы не помешать моим товарищам, стартовавшим на своих торпедах вслед за мной. Затем я поднялся к поверхности и, бросив взгляд через перископ, увидел скалистую гору, возвышавшуюся к северу от Хикари. Я был доволен собой. Оказалось, что стартовать с подводной лодки куда проще, чем с торпедного катера. При выходе я получил с лодки указания скорости, курса и направления, которым и следовал. Ничего удивительного, что капитан 2-го ранга Итакура возлагал такие большие надежды на «видящие торпеды».

Я двинулся к катеру сопровождения. Открыв люк, увидел перед собой лицо младшего лейтенанта Миёси.