Читать книгу "Александр Македонский. Царь четырех сторон света - Питер Грин"

Пармениона с обозом и тяжеловооруженными подразделениями Александр отправил по главной южной дороге, а сам с мобильным войском отправился в путь по горным дорогам навстречу Ариобарзану. Через пять дней македоняне достигли Сузанских Ворот. Попытка прямого штурма не удалась. У Ариобарзана на стене были метательные машины, а его воины сбрасывали на македонян большие камни и осыпали их стрелами и дротиками. Александр отступил, понеся немалые потери, но захватил пленных, среди которых оказался местный пастух. Он вызвался провести Александра и его людей через труднопроходимый перевал, чтобы они могли выйти в тыл персам.

Хотя предстояло пройти около двенадцати миль, македоняне преодолели это расстояние за день и две ночи. Они достигли своей цели перед рассветом третьего дня. Два сторожевых поста противника были бесшумно уничтожены. После этого затрубили трубы, и Кратер со своими людьми снова начал атаку на стену. В это же самое время Александр со своим отрядом напал на персидский лагерь. После упорной борьбы проход через ущелье был открыт.

И после этой победы путь македонян был нелегким; мешали идти трещины, реки, снежные лавины. Вскоре, однако, до Александра добрался посланец Тиридата, командовавшего персеполисским гарнизоном, он предлагал капитуляцию, но просил, чтобы македоняне прибыли в город поскорее, иначе население может разграбить царскую казну.

Александр велел пехоте двигаться с предельно возможной скоростью, а сам, во главе конницы, совершил ночной кавалерийский бросок и на рассвете достиг реки Аракс. Моста не было, люди царя соорудили его очень быстро из дерева и камней, разрушив дома ближайшей деревни. После этого войско продолжило путь.

Александр вошел в Персеполис 31 января 330 г. до н. э. Для персов это был священный город, сравнимый с Меккой или Иерусалимом. Если бы Александр надеялся занять трон Ахеменидов по местным законам и обычаям, при поддержке персидской знати и жрецов-магов, ему следовало бы здесь, как нигде, проявлять осторожность и уважительность, чтобы не сделать своими врагами тех, в чьем сотрудничестве он нуждался. Однако к этому времени, насколько можно судить, царь уже оставил надежды добиться поддержки своих притязаний персидской элитой. Будучи прагматиком, Александр закрывал глаза на обычные религиозные или идеологические разногласия. Многие персидские вельможи были готовы сотрудничать с ним. Но совсем другое дело – признать его единственным Избранником Ахурамазды.[9]

Может быть, поэтому Александр, несмотря на формальную капитуляцию, предоставил своим войскам свободу грабить Персеполис (исключая дворцы и цитадель, где хранились сокровища Дария). Царь произнес перед воинами зажигательную речь о преступлениях, совершенных некогда персами против эллинов, и назвал Персеполис «самым ненавистным городом Азии». Македонянам этого было достаточно, тем более что последний раз возможностью грабежа они воспользовались в Газе. С тех пор, особенно в Вавилоне и Сузах, политика умиротворения, проводимая царем, накладывала на них жесткие дисциплинарные ограничения. Теперь же руки у них были развязаны.

Между тем сам Александр занялся царской сокровищницей, где хранилось не менее 120 000 талантов, накопленных еще со времен Кира Великого. Только в царской спальне содержалось 8000 талантов золотом, не считая золотого виноградного куста, который, как было известно Александру, символизировал «древо жизни» династии Ахеменидов. Эти сказочные богатства должно было использовать для оплаты дальнейших восточных авантюр македонского царя. Если принять за основу фунт стерлингов 1913 г., то Александр получил в Персеполисе примерно 44 000 000 фунтов стерлингов, примерный национальный доход Эллинского союза почти за триста лет.

Теперь господство Александра было обеспечено. Пройдя через заснеженные горы, он оказался в самом сердце империи Дария. Падение Персеполиса открывало дорогу на Экбатаны. С точки зрения здравого смысла Александр, казалось, должен был теперь совершить бросок на север, любой ценой захватить Дария и таким образом завершить затянувшуюся Персидскую войну. Однако поведение Александра снова оказалось непредсказуемым – он оставался в Персеполисе до конца мая – начала июня. Для этого могла быть только одна реальная причина – празднование персидского Нового года. Дав солдатам свободу рук в персидской столице, царь показал своим персидским подданным, что с ним шутить не следует. Однако произвол войск вовсе не был бесконтрольным. Дворцы, храмы, большая палата аудиенций, весь городской комплекс духовных зданий оставались неприкосновенными, и празднование Нового года все равно можно было провести. Александр, очевидно, надеялся, что хоть теперь победит здравый смысл, и его торжественно провозгласят посланцем Ахурамазды на земле.

Но Александр столкнулся с людьми, которые очень всерьез принимали свою религию, в том числе – божественность своих царей. Прошел март, наступил апрель, и стало ясно, что в Персеполисе в этом году не будет торжественного церемониала возобновления царской власти.

Во второй половине мая Александр наконец принял решение: город должен быть разрушен. Он символизировал многовековое господство Ахеменидов и как в религиозном, так и в политическом смысле мог бы стать центром притяжения националистического сопротивления при дальнейшем продвижении Александра на восток. «По-моему, – замечает по этому поводу Арриан, – это было дурное решение». Разрушение Персеполиса лишило царя возможности законным путем стать преемником Ахеменидов. Оно также спровоцировало ожесточенное сопротивление в восточных провинциях.

Поэтому у многих возникло искушение объяснить поджог инцидентом во время пьяной оргии, о котором сами исполнители вскоре пожалели.

Такая версия (или легенда) прочно вошла в историю, изменить ее с помощью каких-либо аргументов трудно. Сюжет таков. Александр во время пира выпил много вина. Таис Афинская, любовница Птолемея, заявила, что будет замечательно, если они сожгут дворец Ксеркса (это снимает первоначальную ответственность с самого Александра). Принесли факелы, и процессия пировавших отправилась во дворец. У его дверей они некоторое время колебались. Тут кто-то закричал, что это было бы деяние, достойное одного Александра. Царь в порыве пьяного энтузиазма и, может быть, желая еще раз почувствовать себя мстителем за Элладу, первым поджег здание. Охранники, прибежавшие с ведрами воды, вместо того, чтобы гасить огонь, наблюдали за происходящим как за потехой. Вскоре вся терраса была охвачена пламенем.

Перед сожжением дворец был основательно разграблен, македоняне вытащили из него почти все мо неты, золото, ювелирные украшения. Они нарочно разбивали красивые каменные вазы, сбивали головы статуй и калечили лица рельефных изображений. «Крестовый поход» эллинов против «азиатского варварства» достиг своего триумфального завершения. На сегодня нам остались только красноречивые следы пожара и то, что уцелело после него. Пламя обожгло сотни глиняных табличек (иначе они бы давно рассыпались в прах), а также глазурь рельефов с изображением процессий времен царя Ксеркса. Покидая дымящиеся развалины, Александр едва ли мог знать, что своим поджогом он обессмертит Персеполис.