Читать книгу "Крепче цепей - Шервуд Смит"

– Хотя мы никогда не встречались, она была, вероятно, самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел на голограммах или лично, а ее голос заставлял забыть о ее лице. Все это вместе взятое наверняка и соблазнило Семиона.

– Она оставалась с ним несколько лет – ни о ком другом, во всяком случае, при дворе не говорили.

– Восемь, – усмехнулся Брендон. – Восемь лет. Семион не славился своими романтическими похождениями, верно?

Этот предмет мало интересовал Ваннис – ее больше занимал подтекст.

– В самом деле, я помню, как бушевал Семион, когда Гален отказался жениться на наследнице Масо – ведь Эренарх лично устроил этот брак.

– Мой мечтатель-братец жил точно в иной вселенной, – кивнул Брендон. – Политика его не интересовала, но обычно он подчинялся планам Эренарха, чтобы его оставили в покое, а Семион принимал это за послушание. Но вот Гален встретил Сару и влюбился в нее. Видимо, он унаследовал отцовскую склонность к моногамии.

Длинные пальцы, рассеянная улыбка. Он умолк, словно ожидая ответа, и Ваннис сказала:

– Поэтому Семион забрал ее себе и увез на Нарбон. Меня это не удивляет.

– Это был убийственно простой способ обеспечить послушание Галена на ближайшие восемь лет, – кивнул Брендон, – и половину из них я думал, как бы ее освободить. – Он говорил очень тихо, все с тем же отсутствующим видом.

Странная манера вести интимную беседу. Впрочем, его брат был еще страннее – и намного опаснее.

Ваннис сказала ему в тон – с той полушутливой небрежностью:

– Вы мечтали спасти Галенову певицу, а я – свою мать.

Нельзя было более изящно перейти от трех мертвых и одной пропавшей без вести к настоящему времени. Теперь он может протянуть ей руку – жалея, сочувственно, страстно, как угодно, – и первый ход будет за ним, если для него это важно. А после разговор пойдет о Брендоне и Ваннис.

Она осталась довольна своими словами и тоном. Подобные переходы – это искусство, и она всегда владела им в совершенстве.

Но, увидев его лицо, она поняла, что неверно рассчитала реплику.

Не то чтобы он сказал или сделал что-то в открытую. Он улыбался, но к нему вернулась вежливость – эта дулуская маска, скрывающая мысли и мотивы. Теперь он уже не снимет ее.

Указав на стол, накрытый рифтером, о котором Ваннис совершенно забыла, он сказал:

– Позавтракаем?

Выбирая среди множества изысканных горячих блюд, Ваннис признала свою неудачу, но отказывалась считать ее поражением. Однако как она в дальнейшем ни расточала улыбки и обаяние – она даже затронула вновь тему умершей певицы, которую любил Гален, – интимное настроение ушло безвозвратно.

С этим ничего нельзя было поделать. Остаток визита прошел в приятных разговорах о том о сем. Она принуждала себя быть занимательной и выяснила, что круг его интересов был весьма широк и что десять лет после своего исключения из Академии он потратил не только на пьянство, наркотики и секс, как казалось со стороны. Ваннис часто объявляла себя знатоком истории, но она с трудом узнавала имена и цитаты, слетавшие у него с языка. Дважды она чувствовала, что он готов затеять спор, но не могла принять вызов из-за недостатка аргументов. Она вывернулась, посетовав на ранний час и на собственную лень, но мысленно отругала себя за невежество.

По правде говоря, она совсем не скучала, хотя и не получила того, за чем пришла, и визит подошел к концу раньше, чем она намеревалась. И снова не произошло ничего явного, никакого знака или сигнала, на который она могла бы сослаться. Просто она снова ощутила присутствие рифтера – который все это время никуда не уходил, – заметила, какое у Брендона терпеливое, но уставшее лицо, и как-то сразу поднялась, сказав, что время идет и она опаздывает в другие места.

Брендон тоже встал, хотя мог не вставать (Семион никогда этого не делал), и улыбнулся, но не стал ее удерживать.

Идя обратно по дорожке, она втянула в себя туманный воздух, невидящими глазами глядя на великолепный сад. Ее мысли вернулись на час назад – она повторяла и анализировала, отказываясь признать чувство сожаления, почти потери, таящееся в глубине сознания.

«Люблю, когда мне бросают вызов, – думала она, сворачивая на более укромную тропинку. – Если бы он сдался сразу, удовольствие было бы наполовину меньше. И я многому научилась за этот первый визит – ведь будут и другие!»

И Ваннис перебирала в уме то, что узнала. Он не глуп. Он тоже не выносил Семиона, а вот среднего брата любил. Он хорошо знает историю, знаком с трудами своих предков, любит музыку – к музыке они возвращались то и дело.

Ему было очень важно освободить возлюбленную своего брата – вот только она, Ваннис, так и не знала почему.

И только закончив свой перечень, она взглянула в лицо сожалению и признала, что никогда еще не встречала такого отпора.

Она задержалась на небольшом пригорке. Ветер шевелил ее платье. Обхватив голые руки повыше локтя, она вспомнила, что сказал Брендон о нарбонском тианьги: «Особая смесь цветов и пряностей».

Она пожалела, что не распознала запахи в анклаве, и поняла, что там их вовсе не было, а двери стояли открытыми в сад и на озеро. Что до того, чем душится Брендон, она была недостаточно близко, чтобы это уловить.

Ее пальцы скользнули от локтей к плечам – так она и стояла, обхватив себя руками, прижав подбородок к запястью, перебарывая желание оглянуться и посмотреть, не стоит ли опять на пороге высокая, темноволосая фигура.

Его там нет.

Признав и это, она быстрыми шагами двинулась дальше.

7

Анарис отложил свой дираж'у и откинулся назад.

– Вы верите в свое пророчество?

Лицо Панарха почти не изменилось – разве что блеск в глазах стал немного иным. Анарис не понимал, что это означает.

– В то, что я сказал твоему отцу? – улыбнулся Геласаар. – Первое, о чем я спросил своих советников, когда воссоединился с ними, – это о том, как закончился наш с ним разговор.

– Разве вы сами не помните?

– Не до конца. Шоковый ошейник подействовал весьма эффективно. – На шее у Панарха до сил пор еще не зажили багровые рубцы. – На твой вопрос я отвечу так: не знаю.

Я ведь, кажется, говорил тебе, что моя мать дважды видела во сне войну перед самым нашествием шиидранских орд? Но как-то она созналась, что перед моим зачатием ей снилось, будто она родит дочь. – Он весело прищурил глаза. – Вот и толкуй тут.

Анарис снова взял дираж'у, играя с его концами.

– Хотел бы я посмотреть, кто окажется прав.

* * *

Вийя ощутила легкое головокружение, предвещавшее контакт с эйя. Быстро отключив пульт, она склонилась вперед, закрыла глаза и опустила голову на руки.