Читать книгу "Вид с дешевых мест - Нил Гейман"

5. Читать Джина Вулфа – занятие опасное. Вроде метания ножей в живую цель: запросто можно остаться без пальца, уха, а то и глаза. Нет, Джину-то пофиг. Метатель ножей здесь он.

6. Устройтесь поудобнее. Заварите чаю про запас. Повесьте на дверь табличку: «Не беспокоить!» Начните с первой страницы.

7. Умные писатели бывают двух родов. Первые как бы говорят нам: «Посмотрите, какой я умный!» – а вторые просто не видят смысла привлекать к этому внимание. Джин Вулф – из вторых: ум для него не главное, главное – рассказать историю. Он не из тех умников, которые хотят, чтобы вы почувствовали себя дураком. Он из тех, кто хочет, чтобы вы тоже поумнели.

8. Он был там. Он видел все своими глазами. Он знает, чье отражение той ночью мелькнуло в зеркале.

9. Будьте готовы учиться.

Я написал это для программки Всемирного конвента хоррора 2002, на котором мы с Джином были почетными гостями.

Воспоминания о Дугласе Адамсе

С Дугласом Адамсом я познакомился под конец 1983-го. Мне заказали взять у него интервью для «Пентхауса». Я ожидал общения с эдаким бибисишным умником и остряком, говорящим голосом «Путеводителя по Галактике». Но в дверях его ислингтонской квартиры меня встретил какой-то высоченный тип с улыбкой от уха до уха и большим, чуточку кривоватым носом, весь нескладный, неловкий и какой-то жеребячий, словно он до сих пор продолжал расти, хотя уже и вымахал под потолок. Выяснилось, что Дуглас совсем недавно вернулся в Британию из Голливуда, где ему очень не понравилось, – и вот теперь он был снова дома и очень этому рад. Он оказался добрым и смешным и был совсем не прочь поболтать. Он показал мне свои сокровища: Дуглас обожал компьютеры (хотя в те времена их еще почитай что и не было), гитары и надувные игрушки в виде гигантских разноцветных фломастеров, которые он открыл для себя в Америке, привез с собой уже надутыми (что ему обошлось в круглую сумму) и только потом обнаружил, что их можно купить и в Ислингтоне по какой-то смешной цене. Он был страшно неуклюжим: врезался спиной во всякие вещи, спотыкался обо все подряд или нечаянно садился на что-нибудь такое, что под ним ломалось.

О смерти Дугласа я узнал наутро после того, как это случилось, в мае 2001 года, из интернета (которого в 1983-м еще не было). Я как раз сидел за компьютером и одновременно давал интервью по телефону какому-то журналисту (тот позвонил мне из Гонконга), когда на экране вдруг мелькнуло что-то насчет того, что Дуглас Адамс умер. Сначала я только фыркнул и подумал: «Что за чушь!» (всего пару дней назад Лу Рид специально пришел на передачу «Субботним вечером в прямом эфире», чтобы опровергнуть интернет-слухи о своей кончине[35]). Но потом я все-таки прошел по ссылке, и очутился на странице новостей Би-би-си, и увидел, что да, Дуглас действительно умер.

– С вами там все хорошо? – спросил журналист из Гонконга.

– Дуглас Адамс умер, – ответил я, все еще оглушенный.

– А-а, да, – отозвался журналист. – У нас об этом сегодня весь день говорят. А вы его знали?

– Да, – сказал я.

И мы вернулись к интервью, но я не знаю, что я ему там наговорил. Через несколько недель журналист позвонил снова и сказал, что с того момента, как я узнал о смерти Дугласа, в записи нет ни единой связной или хоть сколько-нибудь пригодной для печати фразы, – и не буду ли я так любезен ответить на его вопросы еще раз?

Дуглас был невероятно добрым человеком, феноменально внятным и изумительно отзывчивым. В 1986-м, работая над книгой «Не паникуй!»[36], я вторгся в его жизнь очень основательно. Я обсиживал углы его кабинета, роясь в старых папках и извлекая на свет все новые и новые черновики «Автостопа…», давно забытые юмористические скетчи, сценарии «Доктора Кто» и газетные вырезки. Дуглас всегда был рад ответить на любой вопрос и дать пояснения. Вдобавок он познакомил меня с целой кучей народу – с людьми вроде Джеффри Перкинса и Джона Ллойда[37], которых мне надо было разыскать и допросить для своей книжки. Готовая книга ему понравилась – ну, или, по крайней мере, так он сказал, – и это тоже мне очень помогло.

(Просто одно воспоминание, оставшееся от того времени: я сижу в кабинете Дугласа, попиваю чаек и жду, когда он наконец отклеится от телефона, чтобы задать ему еще несколько вопросов. Между тем он продолжает увлеченно обсуждать свой проект – «Рождественскую книгу „Посмейся, и станет легче!“» Наконец, он кладет трубку, извиняется и объясняет, что не мог не ответить на звонок, потому что это же Джон Клиз[38], – и с таким удовольствием произносит это имя, словно пытается сказать: «Смотрите, смотрите, мне только что позвонил сам Джон Клиз, и мы с ним поговорили по-взрослому, о серьезных рабочих делах!»

К тому времени Дуглас был знаком с Клизом вот уже девять лет, но все равно этот звонок осчастливил его на целый день – и он просто не мог удержать в себе такую радость. Дуглас всегда заводил себе кумиров.)

Дуглас был уникальным. Конечно, то же самое можно сказать и о каждом из нас, но все-таки люди как-то группируются по сортам и типам, а Дуглас Адамс был такой один. Я в жизни не встречал никого, кто сумел бы так великолепно превратить Писательское Безделье в род высокого искусства. Никого, кто мог бы так жизнерадостно предаваться глубокому унынию. И никого такого же улыбчивого, кривоносого и постоянно окутанного едва уловимой аурой неловкости, которая, казалось, служила Дугласу своего рода защитным полем.

Когда он умер, у меня брали много интервью – расспрашивали о Дугласе. Я отвечал, что, по-моему, он на самом деле не был романистом, хотя и написал несколько романов, ставших сначала международными бестселлерами, а четверть века спустя – признанной классикой. Он просто случайно споткнулся об эту профессию – вот и все. Ну, или врезался в нее спиной, или нечаянно сел на нее и сломал.

Думаю, Дуглас был кем-то таким, для кого мы еще не придумали специального слова. Или, может, футурологом, или объясняльщиком, или кем-то в этом духе. Однажды люди поймут, что самое важное дело на свете делают те, кто объясняет миру, как он, этот мир, устроен, – да так, чтобы мир этого не забыл; те, кто способен с равной легкостью (или, по крайней мере, так же впечатляюще, потому что Дугласу на самом деле ничего не давалось легко) изобразить в художественной форме участь вымирающих видов и растолковать аналоговой цивилизации, каково это – внезапно обнаружить, что ты становишься цифровой. Те, чьи мечты и идеи, неважно, практичные или нет, всегда размером с планету, и те, кто всегда продолжает идти вперед, не забыв прихватить с собою и всех остальных. Эта книга – собрание фактов о человеке, который всю свою жизнь имел дело с мечтами.