Читать книгу "Дамы плаща и кинжала - Елена Арсеньева"

Как еще назвать мое мученье?

Эльза добилась своего. Ее подопечный полюбил ее. Арагон даже начал изучать русский язык! Как иронично замечали его друзья, из-за ревности — чтобы понимать, о чем она говорит с другими.

Жили они непросто. Афишировать русскую зарплату Эльзе было нельзя. Раньше она уверяла, что существует на деньги, которые присылает муж. Но теперь она замужем за другим, и за спину Триоле не спрячешься. А на литературные заработки Арагона едва ли можно было прожить. Ей необходимо было, говоря современным языком, «отмыть» собственную зарплату.

Она всегда была мастерицей и обладала великолепным вкусом — так же, как и Лиля, которая из ситцевых платков шила чудесные платья и носила их так, что русско-французская модельерша Наталья Ламанова приглашала ее демонстрировать свои модели, а Ив Сен-Лоран считал ее одной из самых элегантных женщин на свете. Эльза начала делать ожерелья на продажу — из ракушек, дешевого жемчуга, металлических колец, пуговиц, кусочков отделочной плитки и даже… из наконечников от клизм. Парижанкам понравились необычные и недорогие ожерелья. Арагон помогал, как мог: разносил образцы бижутерии, пытался найти оптовых покупателей. И тут — счастливый случай. Американскому корреспонденту журнала «Vogue» так приглянулись изделия Эльзы, что он рекомендовал их знаменитым домам мод, таким, как «Пуарэ», «Скьяпарелли» и «Шанель».

Популярность «Ожерелий Триоле» оказалась фантастической. Порою Эльзе приходилось ночи напролет сидеть за работой, чтобы в срок выполнить заказы. Она хорошо зарабатывала, стала своей в мире моды. Позднее Эльза Триоле описала это в книге «Ожерелья» — на русском языке.

А вообще-то она работала на французском. Сначала переводила с русского, а затем сама принялась писать свое. И не понимала, почему ее печатают во Франции: потому ли, что она, Эльза Триоле, — талантливая писательница, или потому, что она «бездарная возлюбленная Арагона». Это едкое замечание французских критиков сопровождало ее всю жизнь. И не только это. После многочисленных ее поездок с Арагоном в Советскую Россию французская печать обвинила Эльзу в том, что она — агент чекистов.

Арагон впервые приехал в СССР в тридцатом. Он восхитился строительством ДнепроГЭСа, участвовал в Харьковской международной конференции пролетарских писателей и создал поэму «Красный фронт». В тридцать втором он приехал в СССР снова, на сей раз побывал на Урале и написал книгу «Ура, Урал!». В 1934-м он выступил с приветствием на Первом съезде советских писателей, а в 1935-м в Париже вышла его книга «За социалистический реализм». И постоянно при нем была Эльза… даже когда он приехал повидать Горького — и угодил на его похороны. Французы обвиняли ее в жажде славы и холодном расчете по отношению к талантливому Арагону, ненавидели за ее влияние на писателя, говорили, что она манипулирует молодым поэтом, превратившимся в дальнейшем в автора романа-эпопеи «Коммунисты».

Однако пока что мы еще в 1928 году. До всего этого еще далеко. Пока что идет большая игра, ставками в которой — два замечательных поэта.

Во время наездов Маяковского во Францию Эльза по-прежнему была его переводчицей и гидом. Как замечал Маяковский, он говорил в Париже исключительно «на языке Триоле». То есть она была с ним постоянно. И именно на ее глазах произошла роковая встреча Маяковского с Татьяной Яковлевой.

Ты не думай, щурясь просто из-под выпрямленных дуг.

Иди сюда, иди на перекресток моих больших и неуклюжих рук.

Не хочешь?

Оставайся и зимуй, и это оскорбление на общий счет нанижем.

Я все равно тебя когда-нибудь возьму — одну или вдвоем с Парижем.

Стихотворение называется «Письмо Татьяне Яковлевой», и оно написано вскоре после их знакомства 25 октября 1928 года. Маяковский только что вернулся из Ниццы, где встречался с американкой русского происхождения Элли Джонс (девичья ее фамилия Алексеева), матерью его маленькой дочери, родившейся в Нью-Йорке в 1926 году.

Эльза Триоле пригласила Татьяну на чай. Та вообще-то не хотела ехать — плохо себя чувствовала. Но появилась все же, и Маяковский сразу произвел на нее огромное впечатление: элегантен, обаятелен, неотразим.

Вскоре Татьяна собралась уходить — ей надо было к доктору. Маяковский вызвался ее проводить. «В такси он неожиданно сполз с сиденья, как бы опустился на колени, и стал с жаром объясняться в любви. Эта выходка, — рассказывала Татьяна, — меня страшно развеселила. Такой огромный, с пудовыми кулачищами и ползает на коленях, как обезумевший гимназист. Но смеяться я не могла, боясь раскашляться. Как только мы подъехали к дому врача, я ласково с ним попрощалась. Он взял с меня слово — обязательно увидеться завтра. Я согласилась. С тех пор мы не расставались вплоть до его отъезда».

А вот как об этой встрече писала Эльза Триоле: «Я познакомилась с Татьяной перед самым приездом Маяковского в Париж и сказала ей: «Да вы под рост Маяковскому». Так из-за этого «под рост», для смеха, я и познакомила Володю с Татьяной. Маяковский же с первого взгляда в нее жестоко влюбился».

Действительно, Татьяна была очень высокой — 178 см. Именно поэтому она редко носила туфли на каблуках, хотя ноги у нее были поразительной красоты. С этим связан один забавный случай. Однажды у знаменитой Марлен Дитрих американский корреспондент спросил, правда ли, что ее ноги считаются самыми прекрасными в мире. Марлен ответила: «Так говорят. Но у Татьяны лучше».

Татьяна жила в Париже у своего дяди, известного художника. У нее были самые разнообразные знакомства: как богемные, так и великосветские. Например, в нее был влюблен виконт Бернар дю Плесси, а в монпарнасских кафе она танцевала с Александром Вертинским и болтала с Жаном Кокто, Андре Жидом, Кристианом Бернардом, Борисом Кохно, Сергеем Прокофьевым, князем Феликсом Юсуповым. Как-то ей даже пришлось выступить в роли спасительницы Кокто и Марэ, когда их арестовала полиция нравов в одном из отелей Тулона. Узнав об этом, Татьяна вместе со своей подругой Еленой Десофи заявила в полицейском участке, что с Жанами их связывает не просто дружба, а более интимные отношения. Мужчин отпустили, решив, что такие девушки не могут врать.

Ого, еще как могут!

После знакомства Маяковский и Яковлева стали неразлучны. Владимир был истинно влюблен, Татьяна — очень увлечена. Хотя и не решалась еще сделать выбор. «У меня сейчас масса драм, — писала она матери. — Если бы я даже захотела быть с Маяковским, то что стало бы с Илей, а кроме него, есть еще двое. Заколдованный круг».

И все же настоящая драма состояла не в этом. Маяковский, задумав жениться, предполагал увезти Татьяну в Москву. Он подробно рассказал ей о своем сожительстве с Бриками в Гендриковом переулке, но уточнил, что у него есть еще комната, вернее, рабочий кабинет, в Лубянском проезде. История с Бриками Татьяну изрядно смущала, а потом просто напугала, когда Маяковский начал таскать ее по автосалонам, чтобы выбрать Лилечке в подарок именно такой «Рено» и именно такого цвета, о котором она мечтала…

И все же Татьяна была почти влюблена. Еще бы! Маяковский умел ухаживать, как никто! Он, к примеру, договорился в цветочном магазине, чтобы каждую неделю ей домой доставляли цветы с приколотой запиской — каждому букету свое четверостишие. Всего их было пятьдесят четыре.