Читать книгу "Дамы плаща и кинжала - Елена Арсеньева"

В 1920 году супруги Триоле вернулись в Париж, но вскоре расстались. Эльза сохранила фамилию мужа — уж всяко лучше быть Триоле, чем Каган!

Некоторое время она провела в Лондоне рядом с мамой. Та устроила ее на работу в архитектурную мастерскую (еще в Москве Эльза как-то мимоходом получила диплом архитектора). Потом в Лондон приехала Лиля и серьезно поговорила с сестрой, пояснив, что она не тем занимается в жизни.

Лиля в это время уже была привлечена своим мужем к работе в ОГПУ. И вместе с мамой завербовала младшую сестренку. Задание ей было определено такое: жить среди русских эмигрантов, стучать на них, елико возможно, а также присматриваться к настроениям молодой германской и французской интеллигенции.

Приятная работа, это же то, чего ты всегда хотела, сестренка, — жить среди талантливых людей, быть в курсе их творческих замыслов… влиять на эти замыслы… И еще деньги за это получать! «А разве без денег лучше, Эльза Юрьевна?» Что-нибудь в таком роде наверняка говорила Лиля.

— Не лучше, — согласилась Эльза и отправилась в Берлин.

В то время он тоже был центром русской эмиграции, как и Париж. В 1923 году в Берлине жили чуть ли не триста тысяч русских. Только типографий и издательств, которые выпускали русские газеты и книги, имелось около восьмидесяти. Прямо скажем, было с кем знакомиться!

Эльза познакомилась с Виктором Шкловским. Будущий известный прозаик и литературовед без памяти влюбился в нее. Он просто сгорал! «Люблю тебя немыслимо, — писал Шкловский Эльзе. — Прямо ложись и помирай».

Эльза, впрочем, держала его на расстоянии. Этим неопределенным отношениям Шкловский посвятил «Zoo» — роман, в который он включил письма Эльзы. Существует легенда, будто Горький, прочитав в романе ее письма, и посоветовал ей заняться литературным творчеством.

Может, и так оно было. Но Эльза уже сама занялась литературным творчеством, и без его благословения, потому что поняла: она должна стать не просто какой-то девочкой для общего употребления в кругах парижских литераторов (она опять перебралась в 1924 году в Париж), а сделать себе литературное имя! Тогда вокруг нее сами станут увиваться те, кого ей нужно было «разрабатывать».

В Париже ее опекал художник Фернан Леже — сугубо «наш человек». Поселившись в недорогом отеле на Монпарнасе, Эльза радостно окунулась в бурную парижскую жизнь. Однако что-то никак не удавалось ей выполнить задание, а попытки пристроиться к кому-либо из понравившихся писателей или поэтов не принесли никакого успеха. Эльза пишет в дневнике: «Мне 28 лет, и я надоела сама себе».

Несколько раз она съездила в Москву. Опять же эта свобода передвижения, которой пользовались сестры и Ося, просто поразительна для того времени!

В Москве Эльза получила в ОГПУ два абсолютно конкретных задания: опекать в Париже Маяковского и познакомиться с многообещающим поэтом и писателем Луи Арагоном. Это — очень талантливый человек, он вполне достоин того, чтобы стать очередным великим пролетарским писателем и защитником-проповедником-ревнителем идеалов коммунизма на Западе. Выполняйте, товарищ Триоле!

В 1924 году в Париж впервые прибыл Маяковский. «С ним приехали моя юность, моя Родина, мой язык», — напишет Эльза. Первое задание выполнить было легко: они с Маяковским виделись каждый день, Эльза стала его переводчиком, водила по музеям, гуляла вместе с ним по улицам, сидела в кафе, приводила и в мастерские художников. Теперь уже она читает ему свои первые литературные пробы… Более того: ей удалось на одну ночь взять реванш за те прежние годы, когда ее обошли на вороных, но она тотчас спохватилась: нельзя мешать сестре, безусловно, старшей по званию. А то скажет Лиля: «Кракс!» — и что тогда станется с бедной Эльзой? Опять нищета? Она уже усвоила, что литературным трудом — в смысле, ее собственным литературным трудом — в Париже не проживешь.

Поэтому одной ночью все ограничилось.

С Арагоном же пока вообще ничего не удавалось добиться. («Он был очень худой и очень красивый, даже слишком красивый. И это делало его слишком похожим на молодых людей, которых можно было встретить в кафе «Куполь».) Да, в это время эпатажный поэт-сюрреалист вовсю увлекался мальчиками, хотя, строго говоря, был вполне гетеросексуален.

Соперничать Эльзе пришлось бы также с Нанси Кюнар, сумасбродной дочерью богатого английского судовладельца, которая пыталась отбить Арагона у его мальчишек. Поэтому начинающая писательница Триоле сделала шаг вперед и два назад — и затаилась в засаде времени, присматриваясь к объекту и изучая его.

Отец поэта, служивший одно время во французском посольстве в Мадриде, дал внебрачному сыну фамилию по имени испанской провинции — Арагон. Двадцатилетним студентом Луи оказался в окопах Первой мировой войны, и это заставило его возненавидеть тот миропорядок, для установления которого требуются войны. При этом (уже значительно позже, в 1961 году) на вопрос анкеты: «Каким бы я хотел быть?» — Арагон ответил: «Достаточно сильным, чтобы своими руками переделать мир».

Начав писать стихи, Арагон встретил единомышленников — они хотели создать новую, антибуржуазную культуру и начали с разрушения старой. Это были сюрреалисты: Тристан Тцара, Жан Кокто, Андре Бретон, Поль Элюар, Робер Деснос (люди, прославленные и творчеством, и, увы, нетрадиционными пристрастиями).

Как удивительно разошлись потом их пути… Бретон пошел за Троцким, Арагон оказался в сталинистах. Cherchez la femme!

Но это в будущем. А пока стало известно, что Арагон вступил в коммунистическую партию. И спустя некоторое время в Париж спешно приехал Маяковский — Эльза сообщила сестре, что насчет Арагона пора ковать железо, но без Володи это вряд ли удастся сделать.

Гениальный стратегический ход!

4 ноября 1928 года в баре «Куполь», который находится и ныне на бульваре Монпарнас, возле бульвара Распай, к Арагону подошел молодой человек:

— Месье Арагон, поэт Владимир Маяковский приглашает вас к себе за столик.

На другой день новые друзья играли в кости. В бар вошла Эльза Триоле, Маяковский познакомил ее с Арагоном. «Агент влияния» товарищ Триоле приступила к выполнению основного задания своей жизни…

В глубинах глаз твоих, где я блаженство пью,

Все миллиарды звезд купаются, как в море.

Там обретает смерть безвыходное горе,

Там память навсегда я затерял свою.

И если мир сметет кровавая гроза,

И люди вновь зажгут костры в потемках синих,

Мне будет маяком сиять в морских пустынях

Твой, Эльза, дивный взор, твои, мой друг, глаза.

Это стихи Луи Арагона, которые так и называются — «Глаза Эльзы». Ну наконец-то! Сбылась заветная мечта — она стала музой поэта!!!

Боже, до последнего мгновенья…

Сердцем бледным и лишенным сил

Я неотвратимо ощутил,

Став своею собственною тенью.

Что случилось? Все! Я полюбил.