Читать книгу "Плата за страх - Петр Акимов"

Сначала вернулся из командировки Олег Комаров.

Появился он рано утром. Перед этим позвонил из аэропорта, что через пару часов будет, а потом позвонил и в дверь. Он всегда предупреждал о своем приезде за несколько часов и никогда не брал, уезжая, ключей от ее квартиры. Сперва ее это обижало. Казалось, что так он демонстрирует ей что-то. Будто ставит на место. Потом она привыкла. А потом поняла: у него есть свои счастливые приметы, и пока они помогают им быть вместе, надо и ей их соблюдать.

Олег опять вернулся раненый. Только не с палочкой, как полгода назад, а с рукой на перевязи. Оказалось, что у него дыра в плече. На вопрос Надежды он, как обычно, отшутился:

— Пчелка укусила, лапонька. Вот аккурат там, где кончился бронежилет, она и цапнула, подлая.

Кузнецова смотрела на него, не зная, плакать ей или радоваться. На всякий случай поплакала, но — с радостным облегчением. Ведь живой вернулся. И — к ней.

Олег не мешал ей плакать, просто стоял прижавшись. Вихрастая его макушка, которая едва доставала ей до плеча, пахла его теплом и военным госпиталем.

Куда он ездил и зачем, Олег, как обычно, говорил скупо. Опять сослался на то, что, охраняя других, приходится подставлять себя. Работа такая. И у нее хватило терпения не приставать к нему с вопросом о том, стоят ли те деньги, которые он за эту работу получает, такого риска. «Пчелка»-то могла ведь угодить и в другое место, не прикрытое бронежилетом. Например, в этот любимый ею высокий, умный лоб. Знать об этом было страшно, но говорить — рискованно. Мужчина, если он мужчина, а не недоразумение в штанах, всегда кому-то или чему-то служит. И коль ты любишь его, приходится любить и его службу. Даже если он служит только одному своему таланту. Даже если и не понимаешь, чему он служит.

Предыдущая подруга Комарова, о которой он сам говорить не хотел, но которую Кузнецова «вычислила» по некоторым его привычкам и к слову рассказанным случаям, этого не понимала. И стала бывшей подругой. Наде не хотелось повторять ее ошибку. Ибо талант охранника у Олега был для нее очевиден, и она понимала: требовать, чтобы он концентрировался на ней одной, все равно что лишать скрипача сцены.

Но про себя она все равно мечтала, чтобы однажды Олегу надоели его служба, связанный с нею риск и расставания с Надеждой. А клин клином вышибают. Поэтому она осторожно, чтобы не потревожить рану, обняла его, поцеловала и, сунув руку туда, куда ей давно хотелось ее запустить, спросила:

— Значит, рыбка, все это — пустые хлопоты?

— Отчего же — пустые?

— Но ведь тебе, наверное, будет больно!

Если ему и было больно, виду он не подал.

Когда жар нетерпения спал, когда они слегка утолили голод друг по другу и она суетилась на кухне, чтобы накрыть мало-мальски приличный стол, Олег, всегда тонко чувствовавший ее настроение, встал, прислонившись к косяку, у нее за спиной и спросил:

— У тебя неприятности?

— Да нет. Скорее — непонятности, — ответила Надежда, не оборачиваясь.

Она ничего не запасала специально к его приезду. Такова была ее примета. Она боялась сглазить, израсходовав на пустяки энергию молчаливого ожидания, которая помогала ему вернуться. Зато сейчас ей приходилось ломать голову, как из имеющегося в холодильнике слепить нечто, соответствующее празднику. Поэтому и Олегу ответила небрежно. В этот миг все тяготившее ее без него и в самом деле виделось ерундой. Он вернулся, он живой, что еще?

— Расскажи мне про эти непонятности, — попросил Олег, подсаживаясь к столу и отставляя подальше от себя пепельницу с дымящейся сигаретой. Она не пилила его за рискованную работу, а он ее — за вредную привычку. Паритет.

— …Очень удачно получилось, — выслушав Надежду, сказал Олег. — Мне сейчас положен отпуск, и я могу вам помочь.

— Вам?

— Тебе с Тамарой.

— А что ты хочешь делать? — с некоторой опаской спросила Надежда. Мужчины, даже любимые, бывают неуклюжи. Да еще «пчелки».

— Вникну в обстановку. Похожу, посмотрю. Поговорю кое с кем. Если что-то обнаружу, то непременно посоветуюсь с тобой. Если успею.

Но первой обнаружила «что-то» сама Надежда.

Лариса Сергеевна Федоровская — из тех невзрачных и тихих женщин, которые словно рождены для того, чтобы носить немаркие мышиные пальто, фетровые боты и в вечных заботах о семье и доме работать за гроши, но зато спустя рукава. Так примерно и шла жизнь, которая ее вполне устраивала. Потому что никакой другой она для себя и вообразить не могла.

Потом начались трудные времена.

Вернее, их объявили трудными, и Лариса Сергеевна этому объявлению поверила. Да и как было не поверить, если зарплату на ее швейной фабрике выдавать перестали, цены задрали, начальство обзавелось иномарками, чтобы в загородные особняки на уикенды ездить. Несколько лет Федоровская вместе со всем своим семейством — мужем и двумя дочками — жила тягостно. А потом она познакомилась с Надеждой Кузнецовой.

Встретились они благодаря одному из немногих светлых пятен во мраке трудного времени: сериалу о рабыне Изауре. Для многих женщин России свобода началась с этой самой рабыни. Уж очень интересно о ее любви рассказывалось. Не так, как в советском кино: либо — любовь, либо — жизнь. У них на фазенде все вместе получалось. Жизнь с любовью, а любовь вроде бы даже и жизнь счастливей делала. В южном полушарии все наоборот.

Хотя, с другой стороны, можно сказать, что Ларисино знакомство с Надеждой состоялось благодаря футболу. Муж Федоровской очень уважал матчи. Приключилось совпадение: тут — ключевой момент, неясно, как в новой серии судьба Изауры сложится, а там, как назло, — футбол. Федоровская пошла к соседке. У нее был свой, черно-белый телик на кухне. И когда ее мужик смотрел футбол в гостиной по цветному, на кухне удавалось посмотреть про любовь. Хоть посмотреть. Хоть черно-белую.

У соседки в гостях была знакомая — женщина крупная, и сразу видно, что не из простых: в наряде дорогом и при золоте с камешками драгоценными. У самой-то Федоровской из драгоценностей одно обручальное кольцо. Красного золота пятьсот какой-то пробы. Сидела себе Кузнецова тихо, тоже смотрела серию и переживала. Внимание к себе она привлекла, когда муж соседки зашел в перерыве матча на кухню, чтобы взять из холодильника пивка. Он взглянул на экран и эдак небрежно бросил:

— И как вы только можете эту глупость смотреть?!

— А у нас на футбол мозгов не хватает, — жалобно объяснила Кузнецова. — Ведь это занятие на третьем месте по интеллекту.

— На третьем? — удивился муж хозяйки, замерев с запотевшей бутылкой в руке. Был он у нее мужчиной интеллигентным, работал в книжном издательстве и редактировал книжки с полуголыми окровавленными красотками на обложках.

— Ну да. После перетягивания каната, — расшифровала шикарная гостья. — Какой же умище надо, чтобы вовремя «го-о-ол!» крикнуть?!

Муж хозяйки, не находя, что ответить, стоял с полуоткрытым ртом, и женщины невольно засмеялись. Он фыркнул и ушел, а Федоровская спросила: