Читать книгу "Нектар любви - Изобель Чейс"

Я была рада снова увидеть дом на Шарлот-стрит. Старомодная викторианская мебель выглядела такой домашней и уютной после элегантного дома Лонкветов. Мои кузены поставили чемоданы в холле и уселись в удобные кресла, вытянув перед собой ноги с видом крайнего утомления.

— Но сейчас я могу вам все рассказать? — взмолилась я. — А Пейшнс принесет нам что-нибудь выпить, пока вы слушаете.

— А как же дядя Филипп? — с сомнением произнесла Пейшнс, стоя в дверях.

— Ах да, — сказала я, удивляясь, как это он совершенно вылетел у меня из головы. — Где он?

— Не здесь! — угрюмо пробурчал Уилфред.

— Ты можешь все мне рассказать, — подбодрил меня Губерт. — Я сгораю от нетерпения все поскорее услышать. Дом красивый? Сможем ли мы прилично заработать?

Уилфред открыто рассмеялся.

— С Даниэлем во главе? Ты кровью будешь зарабатывать каждый цент! — злобно сказал он.

Губерт выглядел сбитым с толку.

— Все не может быть так уж плохо! — запротестовал он.

— Дом великолепный! — решительно начала я. — Снаружи он выглядит немного на китайский манер, все комнаты большие и светлые. Мне он очень понравился. Поместье мне тоже понравилось…

— Оно приносит доход? — атаковал меня Губерт.

— Ну… — с сомнением протянула я, — я полагаю, что оно должно приносить доход. Кузены Пейшнс, кажется, немного сомневаются в этом, но я думаю, что все цифры будут просмотрены Аароном и он вряд ли позволит мне купить его, если что-то окажется не так, ведь правда?

— Да, — согласился Губерт. — Аарон — один из самых надежных. И не такой надменный, как некоторые другие!

— Если только Даниэль уже не ввел его в заблуждение! — хмыкнул Уилфред.

— Но он не мог так поступить! — запротестовала я.

— Мы тоже так думали в прошлый раз, — сказал Уилфред. — Мы думали — нет, только не кузен Даниэль! Он не сможет так поступить с нами! Но сейчас он владеет каждым акром нашей земли. Ему ведь нужно подкармливать свою фабрику. Только это его и заботит. Заметь, ведь никто больше не владеет рафинадной фабрикой. Большинство вполне устраивало грузить свой сахар-сырец на корабли и отправлять в другие страны; так всегда было до тех пор, пока не появился он со своими грандиозными идеями. А теперь ему надо кормить это огромное чудовище, а для этого ему нужны земли, люди в огромном количестве! И он сделает все, чтобы это добыть!

— Я этому не верю! — упрямо твердила я.

Уилфред встал и насмешливо поклонился мне.

— Ты, разумеется, можешь поступать как захочешь! — сказал он и, беззаботно посвистывая, вышел из комнаты.

Губерт прервал тишину, которая наступила после ухода его брата.

— Не принимай это слишком близко к сердцу, — посоветовал он. — Уилфред всегда слишком серьезно относился к тому, что произошло.

Он поднял глаза и в этот момент был так похож на брата, что это было даже смешно.

— Может, он и не поедет с нами. Ты ведь не возражаешь, не так ли?

— Нет, — устало сказала я. — Я не возражаю.

Добавить больше мне было нечего. Я заставила себя пройти в свою комнату, прихватив свой чемодан; после этого я занялась распаковкой вещей. Зачем я вообще столько суечусь с этой покупкой, если никому не нужно это поместье? Я готова была заплакать, если бы это не было такой явной слабостью. Кроме того, я была слишком раздражена, чтобы плакать. В глубине души у меня поднималась злость, злость на них на всех! Чтобы усугубить дело, мой дядя положил еще одну кучу счетов на мой туалетный столик, большинство из которых, как я обнаружила, были за непозволительные прихоти, без которых мы вполне могли обойтись.

Я села на краешек кровати и все же заплакала, а все это время маленький уличный оркестрик под окном играл одну и ту же мелодию, отчего я плакала все сильнее и сильнее.

Дядя Филипп был чрезвычайно заинтересован моим рассказом о поместье Лонкветов.

— Я убирал там тростник один или два раза, — сказал он мне. — Мистер Лонквет честный человек, с ним было приятно иметь дело.

— Он и на меня произвел хорошее впечатление, — призналась я. — Но я не так уверена в его жене и дочери!

Дядя Филипп легко рассмеялся:

— Я их не слишком хорошо знаю. Ах нет, как-то мы встречались, но миссис Лонквет давно испытывает ко мне неприязнь, и я с тех пор не видел ее. Тебе не понравилась ее дочь, ты сказала?

Я моргнула.

— Я не сказала, что она мне не нравится, — защищалась я. — Она хорошенькая и, наверное, очень милая…

— И волочится за Даниэлем?

— Я так не говорила! — быстро ответила я. Слишком быстро.

— Нет. Но это правда? — настаивал мой дядя. — Видишь ли, девочка, кажется, я понял, почему это Даниэль вдруг стал таким услужливым. Ведь перед этим он не вылезал из кожи, чтобы намазать наш хлеб маслом.

— Ты думаешь, что он делает это ради Памелы? — спросила я. Я поняла, что сама эта мысль причиняет мне почти физическое отвращение.

— А ты можешь предложить какое-нибудь другое объяснение? — мрачно поинтересовался дядя Филипп. — Если у тебя оно и есть, то боюсь, что я лично не вижу другого.

Я печально покачала головой. Я не могла поверить в это. Я не поверю этому! Но я не могла и объяснить его поведения. Аарон должен сделать это, подумала я. И это должно быть очень убедительное объяснение, иначе никакой сделки не состоится. Я почувствовала прилив гордости за свою независимость. Ничто и никто ведь не сможет мне помешать, если я раздумаю покупать поместье. Это мои деньги. Завтра я встречусь с ним и разберусь с этим делом.

Я ускользнула от дяди сразу, как только представилась возможность. Мне захотелось побыть одной, но в традициях Вест-Индии, так как я не искала физического одиночества; мне хотелось затеряться в толпе, удалиться от людей, которых я знала, и раствориться в безличном уличном веселье.

В холле никого не было, и я беспрепятственно выскользнула на улицу. Еще не начинало темнеть, но большинство людей уже закончили дневную работу и отдыхали, готовясь к карнавалу. Некоторые начали готовиться к нему еще с кануна Нового года, но волнение возрастало с каждым днем по мере приближения сезона. Теперь я понимала, почему Тринидад называли островом Песен, так как почти каждый здесь был бардом-любителем. Уличные оркестры вошли в обиход в День Победы в 1945 году, когда каждый схватил, кто что мог, чтобы отбивать триумфальные ритмы во время парада в Порт-оф-Спейне. Мусорные ящики, ведра, канистры из-под масла, горшки, кастрюли и жестянки из-под печенья — все пошло в дело, и благодаря своим природным музыкальным талантам тринидадцы умудрились извлечь из всего этого гармоничные звуки. Так и появились первые стил-бэнды — уличные оркестры. С тех пор стил-бэнды прочно вошли в моду. С трудом можно было найти место, куда не доносились бы их звуки. Они стали как бы торговой маркой островов, и я уже начинала гордиться ими, как и все остальные обитатели.