Читать книгу "Слеза дьявола - Джеффри Дивер"

Расположение мебели в отделе постепенно снова стало узнаваемым для него. Он подошел к одному из шкафов и достал оттуда специальную доску с бумагой для сбора улик. Потом, держа записку за краешек, он кисточкой из верблюжьей шерсти стал смахивать с листа мелкие частицы, которые могли прилипнуть к нему. Их практически не оказалось совсем, что не слишком удивило его. Способность бумаги к абсорбции необычайно велика. Любые частички материалов, попадающих на нее в тех местах, где она побывала, обычно накрепко впечатываются в ее структуру.

Тогда Паркер достал из своего дипломата крупный шприц без иглы и с его помощью вырезал мельчайшие диски из листа бумаги с чернилами и конверта.

— Вам ведь знаком принцип работы этого агрегата? — спросил он Геллера, кивая на газовый хроматограф-спектрометр, стоявший в углу.

— Конечно, — ответил тот. — Я однажды разобрал один такой на части. Просто так, любопытства ради.

— Тогда проделайте операцию дважды. Отдельно с конвертом, отдельно — с листком, — сказал Паркер, передавая ему взятые образцы.

— Без проблем.

— С какой целью это делается? — снова поинтересовался Сид. Агенты из опергрупп или работающие под прикрытием обычно слабо себе представляют, чем занимаются их ученые коллеги эксперты-криминалисты.

Паркер терпеливо разъяснил, что этот прибор разделяет химические вещества, обнаруженные на месте преступления, на составные части, а потом определяет природу каждой из них. При работе машина издавала неприятный гул — на самом деле она сжигала образцы, а анализировала уже образовавшиеся в результате сгорания газы.

Затем Паркер еще раз провел кистью по поверхности записки и конверта, сумев все же теперь собрать кое-какие материалы. Потом взял предметные стекла от двух микроскопов и разместил полученные частички под окуляры. Всмотрелся в один, потом в другой, подкрутил колесико резкости, реагировавшее на малейшее движение, как и положено высокоточному прибору.

Его особенно заинтересовал один из собранных образцов. После его продолжительного изучения под микроскопом он обратился к Геллеру:

— Мне нужно получить оцифрованные фотографии вот этого. — Он мотнул головой в сторону микроскопа. — Сделаете?

— Нам это, как говорится, раз плюнуть. — И молодой эксперт вставил оптические кабели в гнезда микроскопа. Противоположными концами провода были подключены к большому прибору, с виду напоминавшему обыкновенную серую металлическую коробку. Геллер соединил прибор с одним из многочисленных компьютеров, включил его, и всего через несколько мгновений увеличенные изображения частиц появились на дисплее. Он вызвал на экран меню. А потом сказал Паркеру:

— Достаточно нажать на эту клавишу. Они будут сохранены в формате «джейпег».

— И я смогу передать их как приложения электронной почтой?

— Только скажите, кому их отправить.

— Я скоро сообщу вам адрес, но сначала мне хотелось бы получить снимки при различных увеличениях.

На всякий случай Паркер и Геллер сделали по три варианта снимков образцов под каждым из микроскопов, сохранив их на жестком диске компьютера.

Не успели они закончить, как раздался сигнал хроматографа-спектрометра, и на дисплее еще одного компьютера высветились полученные данные анализа.

— У меня специально дежурят двое экспертов из нашего криминалистического отдела, — сообщила Лукас, по мнению которой именно эти люди должны были изучить собранные улики.

— Передайте им, что они свободны и могут идти по домам, — ответил Паркер. — У меня есть на примете кое-кто другой.

— Кто? — нахмурившись, спросила Лукас.

— Он из Нью-Йорка.

— Из тамошнего полицейского управления?

— Был когда-то. Теперь в отставке.

— А почему бы не поручить это кому-то из наших? — недоумевала Лукас.

— Потому, — ответил Паркер, — что мой приятель — лучший криминалист страны. Он, можно сказать, стоял у истоков создания автоматизированной системы классификации улик.

— Той самой, которой мы сами сейчас пользуемся? — с недоверием спросил Сид.

— Совершенно верно. — Паркер нашел номер телефона и набрал его.

— Но ведь сегодня канун Нового года, — заметил Харди. — Его может не быть дома.

— Нет, он едва ли вообще покидает свой дом, — сказал Паркер.

— Даже в праздники?

— Да, даже в праздники.

— А-а! Паркер Кинкейд! — Голос донесся до всех, потому что была включена громкая связь. — И почему я был уверен, что мне позвонят как раз из ваших краев?

— Ты слышал о том, что здесь происходит? — спросил Паркер у Линкольна Райма.

— О, я слышу все, — ответил тот, и Паркер вспомнил поразительную способность Райма лишать коллег возможности эффектно преподнести ему нечто новое. — Верно я говорю, Том? Я ведь действительно все слышу. Скажи ему. А ты, Паркер, помнишь моего Тома? Беднягу Тома, который так со мной намучился?

— Привет, Паркер!

— Привет, Том! Он по-прежнему устраивает тебе веселую жизнь?

— Само собой, — резко ответил Райм. — Но мне говорили, что ты тоже ушел со службы, Паркер. Что ты давно в отставке.

— Был. Еще два часа назад.

— Смешно, как это у них получается, верно? Никак не могут оставить нас в покое.

Паркер лично встречался с Раймом лишь однажды. Это был красивый брюнет примерно одного с ним возраста, но полностью парализованный от шеи и ниже. Сейчас он зарабатывал частными консультациями в своем доме, расположенном к западу от Центрального парка.

— Я получил истинное наслаждение от твоей лекции в прошлом году, — сказал Райм.

И Паркер вспомнил, как тот сидел в своей навороченной яблочно-красной инвалидной коляске в первом ряду лекционного зала юридического колледжа имени Джона Джея в Нью-Йорке. Темой выступления Паркера была, разумеется, криминалистическая лингвистика.

— А ты знаешь, что благодаря тебе нам здесь удалось добиться в одном деле обвинительного приговора? — спросил Райм.

— Нет, конечно.

— Допрашивали свидетеля убийства. Тот преступника не видел, но слышал, что он сказал перед тем, как застрелить жертву. Что-то вроде: «Как по мне, так тебе уже пора читать молитву, придурок!» Но еще интереснее стало потом. Ты меня слушаешь, Паркер?

— Естественно. — Когда рассказывал Линкольн Райм, его нельзя было не слушать.

— Во время допроса в участке подозреваемый заявил следователю: «Как по мне, так сознаваться такому дурню западло». Вот на этом-то он и попался.

— На чем конкретно, Линкольн?

Райм рассмеялся, как довольный мальчишка.

— На этом самом выражении. Оказывается, лингвисты уже установили, что только семь процентов населения, да и то в глубокой провинции, откуда и был родом наш герой, говорят «Как по мне…» вместо правильного «По мне, так…». Ты знал об этом?