Читать книгу "Суламифь и царица Савская. Любовь царя Соломона - Валерия Карих"

Когда Соломон вместо того, чтобы отблагодарить Руфь за верное служение ему, жестоко обошелся с ней, она поклялась, что никогда не забудет унижения и оскорбления, нанесенного ей. Теперь, живя невыносимо скромно и незаметно, затаившись, как змея в расщелине, она тайно плела тонкую нить интриг и искала скрытые пути, связавшие бы ее с внешним миром. Она искала себе помощников, которые в будущем, при случае, осознанно или вслепую могли бы пригодиться ей для сведения счетов с царем.

Она умудрилась узнать о сонме пророков больше, нежели слуги Соломона. Через три дня после того, как Руфь донесли, где в настоящий момент находится убежище единомышленников Ницана, всем стало известно о гибели неких людей в длинных одеяниях, похожих на одежды священников. Кто-то отравил ручей, из которого брали воду эти люди, и теперь пить из него было опасно. Неизвестные, о которых теперь рассказывали в каждой лавочке и на каждом углу, укрывались в невесть откуда взявшейся пещере неподалеку от Иерусалима и обнаружены были двумя израильтянами, которые ездили в соседнее селение по торговым делам. Они почувствовали сильный смрад, попытались найти источник неприятного запаха, опасаясь эпидемии, – и наткнулись на десяток тел, уже несколько дней разлагавшихся здесь, в душном склепе.

Когда Соломону доложили о произошедшем, он искренне удивился про себя: кому могли так насолить эти люди, что были жестоко отравлены? Но их смерть была ему выгодна. И невольно он поблагодарил незнакомого благодетеля, избавившего его от поисков сообщников Ницана.

Потом до Руфь стали доходить слухи о том, что Соломон увлекся простой селянкой, которую встретил на виноградниках, куда (она и сама об этом знала) царь любил уходить в минуты сильной тоски. Поговаривали, что Соломон даже приобрел небольшой домик, чтобы там, словно вольная птица, свить уютное гнездо и наслаждаться своей новой любовью в минуты праздности и приятной лени. Руфь разузнала о Суламифь все: кто ее родители, с кем и где живет, кого и что любит и с кем дружит. К радости Руфь, оказалось, что приятельница и родственница этой самой Суламифь – Нейхеми частенько бывает во дворце: она приносит сюда побрякушки из недорогих камней и некачественного стекла, пользующиеся успехом у скучающих женщин, бывших возлюбленных Соломона. И тогда Руфь решила привечать болтливую Нейхеми, чтобы потом та не смогла отказать ей в той или иной просьбе.

Узнала Руфь и об Эвимелехе, некогда возлюбленном Суламифь, который до сих пор томился под стражей. Вероятно, дальновидный Соломон держал его для каких-то целей, ведомых только ему.

Получив необходимые сведения и заручившись поддержкой некоторых людей, Руфь принялась выжидать, когда настанет подходящий момент, чтобы нанести Соломону удар.

Она была вынослива и терпелива. Но когда узнала, что Соломон готовит пышную свадьбу, дабы порадовать свою селянку, Руфь рассвирепела и заторопилась: она не могла позволить Соломону стать счастливым и возвысить Суламифь, которую считала соперницей. Эта самая Суламифь явно метила на ее место в сердце и судьбе Соломона. Ни разу не встретив Суламифь, Руфь возненавидела девушку – до отвращения, до дрожи в смуглых (и одиноких теперь) коленях. Ей не пришлось долго думать: коварный план сам возник в ее отчаянной голове.

Глава 26. Ложь

– Как ты постарел за последние дни, старик, – удивился Соломон, когда Офир, опираясь на свой посох, наконец-то вошел в трапезную. – Садись, говори со мной, мудрый Офир.

– Благодарю тебя, царь, – ответил старик и, лишь мельком бросив подслеповатый взгляд на Соломона, отметил: – А ты, напротив, помолодел. До сих пор я не знал, что глаза твои могут так гореть, а сердце радоваться. Я вижу, что-то произошло в твоей жизни, Соломон!

– О да, Офир. Совсем недавно я понял, что все мои познания в любви были ничтожны и пусты. Я опасался, что никогда не встречу настоящего чувства – напрасно. Теперь я любим.

– И она не знает о том, что ты царь?

– Не знает. Я назвался богатым купцом – и то только тогда, когда увидел, что любим взаимно.

– Но ведь ты скажешь ей о том, кто ты?

– Я думаю об этом, Офир. Но зачем?

– Но ведь это ложь – занять чужое место, назваться чужим именем?

– Я нужен ей сам по себе. Не думаю, что ей важно знать о моем положении и звании. Я люблю ее, она – меня. Вот высшая правда. Все остальное – суета.

– А не думаешь ли ты, что та жизнь, которая сейчас остается для нее за спасительной чертой, созданной тобою, – может выйти из-под контроля и навредить ей? Она даже не будет готова защищаться, застигнутая врасплох?

– Ты опять все портишь, мудрый глупый Офир. Ты же ничего не понимаешь. Поверь мне на слово, что я прав. Разве могу я рассказать тебе обо всех переживаниях любви, чтобы объяснить, как бессмысленно то, что ты говоришь. Порадуйся за меня. Ибо она – роза, лилия, свет моей жизни. Тело ее сильное и стройное. Когда она весела – голос ее напоминает звон росы, когда она случайно каплет с широкого зеленого листа на блестящий плоский камень. Когда моя милая грустна или предается сладкой истоме – ее голос становится вязким, как густой сок дикого винограда, и глубоким, как хрипловатый отзвук созревающего в золотистом сосуде вина… И я даже не могу подумать о том, что она могла бы достаться другому.

– Помнится, не так давно я уже слышал подобные речи о любви. И ты слышал, царь. И тогда ты сказал бедному юноше бежать от такой любви, как от болезни. Ты посчитал ее слишком великой для никчемной жизни обыкновенного труженика и слишком примитивной для человека, способного к поэзии и открытого мудрости.

– Опять этот Эвимелех напоминает о себе! Эвимелех мертв, Офир. По обвинению в убийстве он уже много дней томится в моей тюрьме, в которой невозможно провести больше недели, чтобы смертельно не заболеть.

– И ты действительно поверил в виновность пастуха? Ты – мудрый Соломон, читающий в сердцах людей?

– Дело в том, что сюда примешалось другое дело, старик, – с досадой ответил Соломон.

– Уж не дело ли Ницана, попытавшегося остановить чинимый тобой разврат на священной Храмовой горе?

– Я не хотел с тобой говорить об этом, Офир!

– Поэтому и прятался от меня все это время? Ты знаешь, Соломон, что я не враг тебе. Я рад, что ты излечился от душевных ран и очистился от той смрадной ночи. Не сердись на старика, чей жизненный опыт позволяет утверждать не только то, что все пройдет, как гласит твое кольцо. Я знаю и другую истину: ничего в жизни не исчезает бесследно. Дай бог, чтобы та ночь не вернулась к тебе, и благодарю тебя за то, что ты пришел ко мне с легким сердцем. Назови же имя той, что сотворила чудо и погрузила тебя в новый сон?

– Ее зовут Суламифь, старик.

– Как! Ведь именно это имя называл Эвимелех, воспевая свою возлюбленную!

– Да, это она. Я не смог противостоять ее молодости и свежести.

– Но скажи мне, ведь, когда ты полюбил Суламифь, ты уже знал о гибели ее возлюбленного?