Читать книгу "Отчаяние - Грег Иган"

Зал взорвался смехом. Уолш стояла еще несколько секунд, потом с достоинством села, нераскаянная и непристыженная. Очень может быть, она этого и добивалась: вызвать Мосалу на личный выпад. Безусловно, «Новости планеты» сумеют подать перепалку как победу Уолш: «УЧЕНЫЙ ПЕРЕД ЛИЦОМ ФАКТОВ ОСКОРБЛЯЕТ ИЗВЕСТНУЮ ПИСАТЕЛЬНИЦУ». Однако большинство средств массовой информации сообщит, что Мосала отвечала достаточно сдержанно и не поддалась на провокацию.

Прозвучало еще несколько вопросов – все сплошь безобидные, сугубо научные, и пресс-конференцию объявили законченной. Я прошел на сцену, где меня ждала Карин де Гроот.

В де Гроот безошибочно узнавалась и-женщина – тип не «полуандрогинности», а гораздо более четкий. В то время как у-мужчины и у-женщины сознательно выпячивают известные вторичные признаки, асексуалы же их истребляют, первые и-мужчины и и-женщины исследовали особенности зрительного восприятия и нашли совершенно новые группы параметров, которые позволяют с первого взгляда отличать их от представителей других полов, при том, что они не все на одно лицо.

Карин пожала мне руку и повела в один из гостиничных конференц-залов. Она сказала тихо:

– Побережней с ней, а? Ей сейчас пришлось несладко.

– По-моему, никто бы лучше не справился.

– С Вайолет лучше не ссориться: она бьет редко, но метко. Однако это не значит, что она каменная.

В зале стояли стол и двенадцать стульев, но, кроме Мосалы, никого не было. Я почти ждал увидеть телохранителей, однако при всех своих восторженных обожателях Мосала – не рок-звезда и, что бы ни говорил(а) Кувале, вряд ли нуждается в охране.

Она тепло поздоровалась.

– Извините, что не встретилась с вами раньше, но, боюсь, я не планировала на это времени. После стольких встреч с Сарой Найт я полагала, что с предварительным этапом покончено.

После стольких встреч с Сарой Найт? Не следовало заходить так далеко без одобрения ЗРИнет.

Я сказал:

– Простите, что снова отрываю вас от дел. Когда за проект берется другой режиссер, он неизбежно дублирует предшественника.

Мосала рассеянно кивнула. Мы сели и прошлись по всей пресс-конференции, сверяя заметки. Мосала попросила не снимать ее больше чем на половине секций.

– Я рехнусь, если вы будете постоянно наблюдать за мной, снимать всякий раз, как я скорчу недовольную рожу.

Я пообещал, но нам пришлось поторговаться, на каких именно секциях снимать: мне хотелось запечатлеть ее реакцию на все обсуждения ее работы.

Мы договорились, что она даст три двухчасовых интервью, первое – в среду.

Мосала сказала:

– Я все равно не понимаю цели вашего фильма. Если вы хотите рассказать о ТВ, почему не осветить всю конференцию? Зачем выпячивать меня?

– Зритель легче воспринимает теорию, если она привязана к конкретному человеку, – Я пожал плечами,– Или правление сети убедило в этом себя – а возможно, уже и зрителя.

ЗРИнет расшифровывается как «Знание, развитие, игры», однако «3» часто воспринимается как досадная помеха, не способная никого заинтересовать и требующая, чтоб ее изрядно подсластили. Я продолжил:

– Снимая фильм о человеке, мы можем коснуться более широкого круга вопросов, затрагивающих его повседневную жизнь. К примеру, упомянуть Культы невежества.

Мосала заметила сухо:

– Вы считаете, вокруг них без этого мало шумихи?

– Много. Но, как правило, они затевают ее сами. В фильме мы можем показать их глазами ученого.

Она рассмеялась:

– Вы хотите, чтобы я высказала зрителям свое мнение о культах? Если я начну, у вас не останется времени ни на что другое.

– Можете ограничиться тремя главными.

Мосала замялась. Де Гроот взглянула предостерегающе, но я как будто не заметил.

– «Приоритет культуры»?

– Самый трогательный и жалкий. Последнее прибежище тех, кто хочет считать себя интеллектуалами, ни шиша не смысля в науке. Главным образом, это ностальгия по тем временам, когда третьей частью суши распоряжались люди, чье образование состояло из латыни, английской военной истории и дурных стишат, написанных переросшими английскими школьниками.

Я ухмыльнулся:

– «Мистическое возрождение»?

Мосала иронически улыбнулась.

– Они ведь хотят только хорошего, правда? Они говорят, люди слепы к окружающему миру, полжизни зарабатывают на хлеб, полжизни предаются отупляющим развлечениям. Согласна на сто процентов. Они хотят, чтобы все обитатели планеты «настроились» на Вселенную, в которой мы живем, разделили их священный трепет перед ее загадками: ошеломляющими временными и пространственными масштабами космологии, бесконечным многообразием биосферы, поразительными парадоксами квантовой механики.

Что ж, порой эти вещи приводят в трепет и меня. Однако «Мистическое возрождение» считает такую реакцию окончательной. Они хотят, чтобы наука отступилась от исследования всего, что повергает их в это дивное, необъяснимое состояние – на случай, если, лучше поняв явление, они перестанут приходить от него в экстаз. В конечном счете их вовсе не интересует Вселенная – как тех, кто романтизирует животный мир в мультфильмах, где не льется кровь, как тех, кто не признает ущерб для окружающей среды, потому что не хочет менять образ жизни. Последователи «Мистического возрождения» хотят такой истины, которая бы их устраивала, которая вызывает нужные чувства. Будь они честнее, они вживили бы в мозги электроды и получили ощущение постоянного космического озарения – потому что в конечном счете стремятся именно к этому.

Я ликовал. Ни разу, выступая на публике, Мосала не высказывалась о культах.

– «Смирись, наука!»?

Мосала гневно сверкнула глазами.

– Они много хуже остальных. Самые циничные, самые заносчивые. Дженет Уолш просто держится на виду, она – тактик; настоящие лидеры куда образованней. В своей коллективной мудрости они решили, что хрупкий цветок человеческой культуры не переживет новых откровений о сущности человека или устройстве Вселенной.

Если бы они обличали издержки биотехнологии, я была бы двумя руками «за». Если бы они протестовали против военных разработок – тоже. Если бы они предложили разумную систему ценностей, которая сделает самые безжалостные научные открытия более приемлемыми для людей – не отрицая самой истины, – я бы не спорила.

Однако, когда они объявляют, что всякое знание – за рамками, которые они сами установили, – губительно для душевного здоровья и цивилизации, и что некая самозваная культурная элита вправе заменить его доморощенными мифами, чтобы наполнить человеческую жизнь облагораживающим – и политически удобным – смыслом… они превращаются в худшего разбора цензоров и социальных инженеров.

Я вдруг заметил, что тонкие руки Мосалы дрожат; она завелась куда сильнее, чем я предполагал. Я сказал: