Читать книгу "Плотина против Тихого океана - Маргерит Дюрас"

В этот раз мать, естественно, попросила Кармен помочь ей продать кольцо. Она зашла к Кармен вечером, в день приезда, и спросила, как та считает, можно ли продать брильянт кому-нибудь из постояльцев. Кармен удивилась, что у матери оказалась такая ценная вещь.

— Это кольцо подарил Сюзанне некий мсье Чжо, — с гордостью сказала мать. — Он хотел жениться на ней, но она не согласилась, потому что он не понравился Жозефу.

Кармен сразу же догадалась, что единственной целью их приезда было продать брильянт. Она поняла всю важность этой задачи и взялась помочь. Она сказала, что, как ей кажется, постояльцы гостиницы не те люди, которые могут купить кольцо, да еще такое дорогое, но она попробует им его предложить. Назавтра она, не откладывая, поговорила кое с кем из них. Кроме того, она повесила над столом в конторе, на самом видном месте, объявление: «Продается великолепный брильянт на исключительно выгодных условиях. Обращаться в контору гостиницы».

Прошло несколько дней, но никто из постояльцев не заинтересовался брильянтом. Кармен сказала, что она так и думала, но объявление пусть повисит — морские офицеры, которые селятся в гостинице на время стоянок, вполне способны совершать безумства. Однако она посоветовала матери одновременно попытаться продать кольцо какому-нибудь торговцу драгоценностями или ювелиру, причем заняться этим делом днем, а по вечерам отдавать кольцо ей, чтобы, если подвернется покупатель в гостинице, не упустить его.

Однако вся эта тонкая стратегия не принесла за три дня никаких результатов.

* * *

Положив в сумочку кольцо, завернутое все в ту же шелковистую бумагу, в которой его принес мсье Чжо, мать принялась колесить по городу, пытаясь продать кольцо за ту цену, которую назвал мсье Чжо, — за двадцать тысяч франков. Но первый же ювелир, которому она его показала, предложил ей за него всего десять тысяч. Он заявил, что у брильянта есть серьезный дефект, так называемая «паутинка», которая существенно снижает его стоимость. Сначала мать не поверила в существование паутинки. Она хотела получить свои двадцать тысяч. Но когда и второй ювелир сказал то же самое, она забеспокоилась. Мать никогда не слыхала, чтобы в брильянтах могла завестись какая-то паутинка, по той простой причине, что у нее самой никогда брильянтов не было, ни с паутинками, ни без паутинок. Когда же четвертый ювелир заговорил о паутинке, она не могла не усмотреть некоей скрытой связи между этим дефектом с таким красноречивым названием и личностью мсье Чжо. После трех дней беготни по ювелирам она начала высказывать это вслух, правда, в весьма обтекаемой форме:

— Я и не удивляюсь, — говорила она, — этого следовало ожидать.

Вскоре эта связь стала для матери такой глубокой и прочной, что, когда она упоминала о мсье Чжо, ей случалось оговориться и невзначай назвать его именем ненавистного насекомого.

— Надо было сразу держать ухо востро с этим пауком, сразу, как только мы увидели его первый раз в Раме.

Этот брильянт с обманчивым блеском мог принадлежать только человеку, чьи миллионы — пустой призрак, ибо порождали иллюзию, будто он способен запросто отдать их. Ненависть ее была столь велика, как будто мсье Чжо их обокрал.

— Где паук, там и паутинка, — говорила мать. — Иначе и быть не может.

Мсье Чжо и его подарок слились для нее в одно целое и были ей одинаково отвратительны.

Тем не менее она по-прежнему хотела получить за него свои двадцать тысяч и «ни сантимом меньше». Она уперлась намертво. Впрочем, мать упорствовала всегда, и ее упорство странным образом крепло в прямой зависимости от количества неудач. Чем меньше давали ей за брильянт, тем меньше она готова была отступиться от суммы в двадцать тысяч. Уже пять дней она ходила от одного ювелира к другому. Сначала к белым. Она входила с самым естественным видом, какой могла изобразить, и говорила, что хочет расстаться с фамильной драгоценностью, которая ей больше не нужна. Ее просили показать, она доставала кольцо, ювелир брал лупу, рассматривал брильянт и находил паутинку. Ей давали восемь тысяч франков. Давали одиннадцать. Потом шесть, и так далее. Она убирала брильянт в сумочку, быстро выходила из лавки и, как правило, начинала орать на Сюзанну, которая вместе с Жозефом ждала ее в «ситроене». Из трех брильянтов, предложенных мсье Чжо, Сюзанна, конечно, выбрала, как нарочно, самый «никудышный».

Но она продолжала стоять на своем: хорош он или плох, а свои двадцать тысяч она желала за него получить.

Обойдя всех белых ювелиров, она пошла к другим, желтым и черным. Эти вообще не называли сумму выше восьми тысяч. Поскольку в городе их было намного больше, чем белых, то и времени мать потратила намного больше, чтобы всех их обойти. Но хотя разочарование ее росло, подогревая тем самым ярость и ненависть, она ни на йоту не умерила своих требований.

Побывав у всех городских ювелиров, белых и не белых, она пришла к выводу, что действовать нужно иначе. Однажды вечером она объявила Сюзанне, что единственный способ выпутаться — это отыскать мсье Чжо. Она поведала о своем плане только дочери: Жозеф, говорила она, конечно, очень умный, но тоже кое в чем глуп, и поэтому о некоторых вещах с ним говорить не стоит. Надо подстроить встречу с мсье Чжо, так чтобы он не заподозрил, что его специально искали, и возобновить с ним былые отношения. Не спешить. Добиться, чтобы все между ними стало, как прежде, и снова разжечь в нем столь прибыльную для них страсть. Главное, чтобы он обезумел, потерял голову и с отчаяния отдал бы ей два других брильянта или хотя бы один.

Сюзанна обещала восстановить отношения с мсье Чжо, если случайно его встретит, но отказалась его искать. Мать взяла поиски на себя. Но как отыскать человека в огромном городе? Ведь мсье Чжо по вполне понятным причинам не оставил своего адреса. Продолжая посещать оставшихся ювелиров, у которых она еще не успела побывать, она занялась одновременно поисками мсье Чжо. Она ждала его у кинотеатров, высматривала на террасах кафе, искала на улицах, в роскошных магазинах, в отелях со страстью и самозабвением влюбленной девушки.

* * *

Поначалу Сюзанна и Жозеф сопровождали ее в бесконечных поездках к ювелирам. Но их энтузиазм не устоял против истории с паутинкой. Через два дня Жозеф заявил, что от этих поездок толку как от козла молока, и сбежал от них — естественно на «ситроене». Матери ничего не оставалось, как отпустить его. Она знала по опыту, что сожаления, которыми будет терзаться потом Жозеф из-за того, что не воспользовался в полной мере пребыванием в городе, будут для нее самой гораздо мучительнее, чем тащиться одной, пешком или на трамвае, к ювелирам и сталкиваться в очередной раз с их дьявольской проницательностью. К тому же, затеяв поиски мсье Чжо, она восприняла бегство Жозефа как неожиданную удачу. И только потом, когда она бросила эти поиски, его отсутствие стало для нее настолько невыносимым, что она ложилась и спала весь день, как после крушения плотин.

Первое время Жозеф еще приходил по ночам к Кармен, и каждое утро они с матерью хоть ненадолго, но встречались. А потом — и это было самое знаменательное, что произошло с ними в городе, — Жозеф перестал возвращаться совсем. Он исчез совершенно вместе с «ситроеном». Ему удалось продать несколько свежих, недавно выдубленных шкур кому-то из заезжих клиентов гостиницы, и, не имея при себе ничего, кроме этих денег, он пропал. Поначалу Кармен удавалось скрывать это от матери, во всяком случае, пока та была настолько поглощена своими походами к ювелирам, а потом и поисками мсье Чжо, что не особенно беспокоилась, не видя Жозефа по утрам, и вполне довольствовалась заверениями Сюзанны и Кармен, что он заходит в гостиницу каждый день, когда она в городе.