Читать книгу "Соловьиная ночь - Констанция О'Бэньон"

— Я тоже рад, что вы пришли ко мне, — сказал Рейли и, отперев ящик, выложил на стол несколько золотых монет.

Потом он протянул деньги Джеку.

— Я заплачу вам еще пятьдесят фунтов сверху, — сказал Рейли, — если вы, когда моя мачеха снова обратится к вам с подобным поручением, немедленно сообщите мне об этом.

Джек расплылся в улыбке.

— Само собой, ваша светлость! — заверил он. — Иметь дело с таким порядочным джентльменом, как вы, одно удовольствие.

Рейли открыл дверь и шепнул Амброузу:

— Проводите этого господина, а затем возвращайтесь сюда. Мне потребуется ваша помощь. Нужно немедленно заложить экипаж.

Глава 14

Однажды, когда через окошко в железной двери передали ежедневную баланду, Кэссиди почувствовала, что у нее нет сил даже есть.

Она поднесла миску с похлебкой ко рту, но варево стекало у нее по подбородку, проливаясь на пол. Нужно было во что бы то ни стало набраться сил, и Кэссиди заставила себя съесть остатки и даже облизала миску.

Ни о каких правилах хорошего тона нечего было и вспоминать. Она превратилась в дикое животное, которое заперли в клетке. Единственным ее стремлением было выжить.

Вдруг в замке заскрежетал ключ и дверь отворилась. Кэссиди прижалась к стене, со страхом ожидая дальнейшего. Яркий свет лампы ослепил ее. Через несколько мновении глаза привыкли к свету, и она увидела двух надзирателей. Когда девушка убедилась, что нет того страшного грязного громилы, который запер ее здесь, из груди вырвался вздох облегчения.

— Интересно, за какое преступление эту девчонку законопатили в эту яму? — сказал один из мужчин. — У нее жалкий вид, правда?

Кэссиди пробежала рукой по волосам. Ее всегда называли красивой, а теперь этот мужчина назвал ее жалкой. Когда ее похитили, на ней было ее любимое зеленое платье. Теперь оно сделалось таким грязным, что трудно было даже догадаться о его первоначальном цвете.

— У нас с тобой проблемы, девушка, — продолжал мужчина. — Мы не знаем, кто ты такая и кто заточил тебя в камеру. По нашим спискам тебя вообще не существует.

Кэссиди разбирала пальцами спутанные волосы. Она была слишком смущена, чтобы отвечать, и только покачала головой.

— Если Том Брунсон и знал, кто ты такая, то унес это с собой в могилу.

Кэссиди при этих словах вновь испытала облегчение. Эти люди говорят, что Брунсон мертв? Так вот почему он не вернулся, чтобы мучить ее…

— Она совсем плоха и, если мы не заберем ее отсюда, может умереть, — заметил второй надзиратель. — До тех пор, пока мы не выясним, кто она такая, я переведу ее в женскую камеру.

Кэссиди пыталась понять, о чем говорят эти мужчины. Почему они решили, что она может умереть? Разве она больна? Она хотела подняться, но не могла удержаться на ногах.

Один из надзирателей снял с нее цепи, которые со звоном упали на каменный пол. Кэссиди потерла израненные запястья. У нее в сердце затеплилась надежда. Может быть, они освободят ее?

— Как тебя зовут, девушка? — спросил у нее надзиратель. — Советую тебе не врать!

— Кэссиди Марагон, — с трудом проговорила она, и он записал ее имя в свою книгу. — Я попала сюда по ошибке. Я не сделала ничего дурного. Пожалуйста, выпустите меня отсюда!

Надзиратели расхохотались.

— Все так говорят! Никто не признается, что сделал что-то дурное. Если бы таким, как ты, верили, то преступники разгуливали бы на улицах Лондона, а невиновные сидели в Ньюгейте.

Кэссиди поняла, что ей нечего ждать от них помощи. Они привыкли к ужасам тюрьмы, и их сердца очерствели. Они не считали ее за человека.

Один из надзирателей взял Кэссиди за руки и помог подняться. Она зашаталась и привалилась спиной к стене.

— Если хочешь выйти отсюда, то давай пошевеливайся! — заметил надзиратель. — Мы не собираемся тащить тебя на себе.

Он кивнул ей, чтобы она следовала за ним.

Цепляясь руками за стены, она вышла из камеры, боясь, что они передумают и действительно оставят ее здесь. Ни жива, ни мертва она услышала, как захлопнулась дверь ненавистного застенка.

Шатаясь, Кэссиди поплелась за надзирателями. Они прошли по мрачному сырому коридору и оказались перед лестницей, ведущей наверх. Кэссиди ухватилась за деревянные перила. Каждая ступенька давалась ей с великим трудом.

На полпути силы оставили ее, и она едва не упала с лестницы. Ее успел подхватить надзиратель и грубо прислонил к стене. В его глазах читалось раздражение. Вместо того чтобы помочь, он больно ткнул ее дубинкой под ребра. Кэссиди вскрикнула, а он ударил ее еще раз прямо по голове, и она осела на пол.

Когда надзиратель сделал ей знак подняться, Кэссиди, собрав все силы, поспешно встала. В конце концов ее втолкнули в душную приемную, битком набитую женщинами и детьми.

— Жди здесь, пока мы не выясним, кто ты такая, — приказал ей надзиратель и указал дубинкой в угол. — И сиди отдельно от остальных!

Боясь, что он снова ее ударит, Кэссиди забилась в угол и присела у стены на холодный пол. Ее зубы стучали от холода, а плечи дрожали от озноба.

Все разошлись по своим местам, и никто не обращал на Кэссиди никакого внимания. Она смотрела на открытую дверь и понимала, что слишком слаба, чтобы попытаться бежать. По-видимому, надзиратели тоже это понимали. Она опустила голову на руки и впала в забытье.

Немного погодя к ней снова подошел надзиратель.

— Пойдем, девушка! Мы все еще не выяснили, кто ты такая. Но обязательно узнаем, что ты натворила!

Кэссиди поднялась. Ее ноги были словно деревянные. Надзиратель отпер решетчатую дверь в длинный коридор и отвел Кэссиди в просторную общую камеру, где уже находилось несколько женщин. Втолкнув ее в камеру, надзиратель запер дверь.

Чуть живая, она пересекла камеру и опустилась на один из набитых соломой тюфяков. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это чтобы ее оставили в покое и дали навеки уснуть.

— Меня зовут Элизабет О’Нил, — сказала ей одна из девушек, протягивая плошку с водой.

Благодарно кивнув, Кэссиди напилась и перевела дыхание.

У ирландской девушки были каштановые волосы и веснушчатое лицо. Она была первым человеком, который обошелся с Кэссиди по-доброму в этом ужасном месте, и у Кэссиди на глазах выступили слезы.

— А мое имя Кэссиди Марагов, — сказал она слабым голосом.

— Ты неважно выглядишь, — пробормотала Элизабет и попробовала ладонью лоб Кэссиди. — У тебя жар! — сказала она и поднесла к губам новенькой кружку. — Выпей это. Здесь немного, но должно помочь.

— Большое спасибо, — прошептала та.

— Ты, как я погляжу, нам не ровня, — заметила Элизабет. — Что такого ты натворила, что тебя сюда упекли?