Читать книгу "Царь-Космос - Андрей Валентинов"

Как на грех, первым, кого увидел Виктор, расплатившись с извозчиком, оказалась дебелая бабка с огромным железным подносом. «Пирожки горячие-е-е! С мясом, с требухой, с горло-о-о-ом! Повкусней, чем при старом режиме-е-е!..» Батальонный невольно вздрогнул и поспешил пройти дальше, в печальный ряд, где торговали венками. Если верить всезнающему оперу, все они были краденные, только что из-за желтой кладбищенской стены. Чуть дальше находился небольшой «толчок», где по воскресеньям, по утверждению все того сыскаря, продавали снятые с покойников костюмы, обувь, включая пресловутые белые тапочки, и даже детские игрушки. Мысленно ругнув говорливого милиционера, Виктор, прикинув, сколько пирожков получится из отставного командира РККА, на всякий случай расстегнул крючок шинели.

– Вы – Виктор Вырыпаев?

Голос прозвучал справа, и альбиносу пришлось повернуться, чтобы увидеть незнакомку.

– Да, это я.

Он ошибся, хотя и не сильно. Женщине было около тридцати, выглядела же она еще старше. Густая, не слишком удачная косметика на бледном худом лице, больше похожая на театральный грим, приталенное черное пальто, круглая шапочка с узкими полями, тоже черная, как и сумочка из крокодиловой кожи. На темной ткани пальто, чуть ниже воротника – большая бронзовая брошь. Бабочка-махаон, два красных камешка, два синих.

– Если вы из ГПУ, разговор у нас не получится.

Темные глаза смотрели настороженно и недобро. Виктор прикинул, что доставать удостоверение среди шумной толпы не слишком удобно. Кроме того в музее знают место его службы. Тогда к чему вопрос?

– Свои бумаги я вам покажу позже. Но у сотрудников Госполитуправления могут быть любые документы. Решайте сами.

Женщина немного подумала, сжала губы.

– У меня нет выбора. Встретимся у входа в кладбищенскую церковь. Я пойду первой.

Через мгновение ее уже не было. Батальонный остался на месте, прикидывая, не разумнее ли немедленно вскочить на подножку проезжающего мимо трамвая. Пирожки не пирожки, но места здесь и впрямь непростые. Еще бы знать, за что рискуешь…

За кладбищенскими воротами было мокро и грязно. Кое-где лежал почерневший ноздреватый снег, мраморные лица могильных ангелов казались печальными и вместе с тем равнодушными. Мертвым не было дела до живых.

Внезапно молодой человек ощутил странную неуверенность. Он не верил в бога, не обращал внимания на приметы, Смерть же воспринимал просто как границу между «я еще» и «меня уже». Большое кладбище посреди города было для него огороженным забором пространством, где в самом неудачном случае можно обратиться в начинку для пирожков. Но в эти минуты холодное безразличие мертвых надгробий показалось ему слишком нарочитым, пугающим. Смерть словно затаилась в ожидании неосторожной жертвы. Еще один шаг, еще одно влажное от сырости надгробие, еще одно старое облупившееся фото. Мертвые лица, мертвая улица, мертвый город.

Некрополис…

Незнакомку он встретил прямо на аллее.

– Возле церкви слишком людно, – женщина поморщилась и без особой нужды поправила бабочку-брошь. – Я не сильна в конспирации. Сейчас мы свернем куда-нибудь в сторону, и вы покажете документы.

Возле очередного мраморного ангела, спрятавшегося за густой чугунной оградой, она остановилась и молча протянула руку в черной перчатке. Вырыпаев, тоже не сказав ни слова, достал лист восковой бумаги с грифом Центрального Комитета. Читала она долго, затем, вернув документ, внезапно посмотрела прямо в глаза:

– Товарищ Ким курит?

– Трубку, – вздохнул Виктор, решив ничему не удивляться. – При мне не курил, но упомянул табак «Autumn Evening».

Незнакомка кивнула:

– Хорошо. Меня зовут Доминика. Я сестра Георгия Васильевича Игнатишина. Имени не удивляйтесь, матушка удружила – назвала в честь подруги детства.

– Очень приятно, – Вырыпаев коротко поклонился. – Если честно, меня удивляет совсем иное. К чему такие сложности? Если вам нужен товарищ Ким, обратились бы прямо к нему.

Ответом был изумленный взгляд.

– Простите, как? Постучаться в ворота Спасской башни? Георгий надеялся, что письмо в ваш Научно-промышленный отдел не станут перлюстрировать, особенно если его напишет Вася Касимов.

– «Рисурс», – вспомнил альбинос, – «Енергетический и прочий рисурс». Надпись на конверте – условный знак?

– Условный? – Доминика удивилась еще больше. – Конечно, нет. Мы просто хотели дать знать товарищу Киму. Его телефон наверняка слушают, личную почту читают, оставалось написать прямо в отдел. Но мы ошиблись. Вы пришли слишком поздно, Георгия убили, Василию едва удалось бежать. А главное, эти уже все знают. Надеюсь, хоть сейчас их здесь нет…

– Их? – не выдержал Виктор. – Доминика, чекисты подчиняются Центральному Комитету, выполняют его распоряжения…

– И вы в это верите? Господин Вырыпаев, не кажитесь излишне наивным, иначе мои подозрения только укрепятся. Поторопитесь, у нас не так много времени.

Доминика кивнула в сторону узкой длинной аллеи и, не дожидаясь своего спутника, пошла первой. Виктор мысленно отметил «господина» и поспешил вслед за женщиной. Странное дело! В который уже раз его упрекали в излишней наивности, причем совершенно зря. ГПУ – «Господи, Помоги Убежать!» – стало всеобщим пугалом, ничуть не меньшим, чем его славный предшественник «Всякому Человеку Капут». Но щупальца не действуют отдельно от мозга.

Однако очень скоро молодой человек стал думать совсем о другом. Аллея была совершенно пуста, и он вновь ощутил холодное равнодушное дыхание Некрополиса. Желтые прошлогодние листья под ногами, рыжая ржавчина старых оград, почерневшие остовы цветов на грязном камне… Небытие выглядело слишком материально, выпукло, и бывший батальонный внезапно подумал, что пугающая всех Смерть вовсе не подводит конечный итог. За чертой «меня уже нет» существует еще что-то, трудноуловимое, но вполне реальное…

– Пришли!

От неожиданности Вырыпаев вздрогнул. Затем опомнился, с силой провел ладонью по лицу, прогоняя бредовые мысли, попытался улыбнуться.

– Вот и хорошо. А куда пришли?

Доминика молча кивнула в сторону огромного серого склепа, издали напоминавшего часовню. Над высокой железной дверью теснились затейливые церковнославянские литеры, в небольшой круглой нише грустил коленопреклоненный ангел с отбитым крылом. Покосивший на крест на обитом медью куполе, осколки витражных стекол в черных оконных глазницах, мраморная доска со следами исчезнувшей позолоты…

Слева и справа от входа – каменные кресты. Почетный караул.

Наваждение сгинуло. Виктор привычно оценил обстановку, прикидывая как должны звучать первые пункты Боевого приказа. Итак, противник отступил в самый центр малонаселенного зеленого массива. Низкая видимость, а также отсутствие агентуры резко ограничивает возможности разведки, визуальные данные не слишком определенны. Погодные условия – тепло, очень сыро, почва влажная…