Читать книгу "Другая улица - Александр Бушков"

Ничего я подумать не успел, но словно током прошило, аж подбросило. Рванулся я всем телом, откатился в сторону. И тут же все стало прежним, все звуки вернулись – а до того будто оглох, такая стояла тишина. Танк пронесся мимо меня так близко, что до него можно было рукой достать, за ним – остальные.

Как-то ни о чем я тогда не думал. Вообще. Чуток побарахтался, встал на ноги и поплелся следом за танками: там же мой взвод, объясняй потом, как я устранился от командования, взрывную волну к делу не подошьешь, у меня ж ни ранения, ни даже царапинки, просто приложило так, что все болит…

Городок мы взяли тогда. И никогда в жизни со мной больше не случалось никаких чудес. Но это – было…

Примечание автора: самое интересное в этом рассказе то, что он ничуть не оригинален, можно бы даже сказать, обычен. Подобных историй известно уже немало, и они всегда одинаковы: в момент смертельной опасности, когда гибель вроде бы неминуема, время вокруг словно бы останавливается, но рассказчик, двигаясь в прежнем ритме, успевает предпринять какие-то действия и спастись. Речь не обязательно идет о войне, сплошь и рядом о мирных временах, иногда относительно недавних. Упавший рядом снаряд разрывается невероятно медленно, словно кинопленку пустили в замедленном действии – и рассказчик успевает нырнуть в воронку. Другой, когда все вокруг застыло, в последний миг спрыгивает с несущегося в пропасть мотоцикла. Третий успевает отпрыгнуть из-под падающей на него бетонной плиты, вдруг словно бы замершей в воздухе, опускавшейся «по миллиметру». Подобных историй достаточно много, чтобы сделать вывод, насквозь антинаучный, конечно, смахивающий на мистику: нельзя исключать, что мы имеем дело с неким достаточно распространенным явлением, быть может, попросту неизвестным нам явлением природы. В критический момент сознание человека словно бы запускает некий механизм… хотя это уже чистейшей воды домыслы, ничем не подкрепленные. Как бы там ни обстояло на самом деле, проверить эти чертовски похожие друг на друга в мельчайших деталях рассказы каким бы то ни было научным методом не представляется возможным. Слишком невероятное стечение обстоятельств потребуется, чтобы ученые и аппаратура оказались в том месте, где очередной человек окажется в смертельной опасности – и все вокруг замрет. Однако самые разные люди, безусловно, друг о друге не слыхавшие, продолжают рассказывать ту же разную по обстановке, но совпадающую в описании процесса до мельчайших подробностей историю: «Все вокруг замерло, двигалось невероятно медленно, я рванулся и спасся». Режьте меня, но это неспроста…

Среди барханов

Мы пересекли границу и вошли в Иран.

Так мирно и покойно выглядит… «Вошли». До сих пор везде, где об этом пишут, употребляется этот оборот: советские и английские войска с двух сторон вошли в Иран. Тихо, спокойно, чуть ли не парадным маршем… И ни разу не написали всей правды. А вся правда в том, что на границе иранские части поначалу оказали сопротивление и нам, и англичанам. Крупных, серьезных боев не было – но все же это было не несколько выстрелов навстречу, а самые настоящие боестолкновения с убитыми и ранеными. Буквально через несколько дней и мы и союзники персюков сломали и дальше уже шли в самом деле спокойно, именно что «шли», а не продвигались с боями, но в эти первые дни и бои были, и потери считали не по пальцам рук…

Нашей дивизии повезло, перед нами не оказалось иранских регулярных частей и боев не случилось. Наткнулись на пограничную заставу, но там в момент взвесили шансы и подняли руки, не геройствуя. Несколько десятков километров мы прошли по безлюдным и необитаемым местам, так и не встретив вооруженного сопротивления – ну а потом настал момент, когда следует остановиться и выслать разведку.

Карты у нас были подробные, точные, еще со старых времен. До революции русские с англичанами, если называть вещи своими именами, оккупировали Иран, разделив примерно пополам. И наши оттуда ушли только после революции. Так что подробные карты имелись. Одна загвоздочка: кое-где они были в «белых пятнах», там, где дело касалось малообитаемой глуши. Которая, надо полагать, в то время военных топографов не интересовала совершенно. Ну кто же тогда знал, что будет через тридцать лет…

Вот наша дивизия и вышла к такому «белому пятну». Вообще не известно, что там впереди, есть ли там села или одна пустыня.

Ну, предположим, на настоящую пустыню это все же не походило. Я к тому времени побывал в Кызылкумах, так что мог сравнивать на основе собственных впечатлений. До настоящей пустыни не дотягивало, однако места были почти сплошь песок, кое-где с натуральными, хотя и небольшими, барханами. Ничего удивительного, что никто там не жил: места совершенно неподходящие для какого бы то ни было сельского хозяйства, а чем еще в песках можно прожить? Да ничем.

В общем, впереди «белое пятно» и полная неизвестность. Ну а для чего же, спрашивается, разведрота? То-то и оно…

Разведка случилась не простая, а командирская, так что к нам двоим присовокупили лейтенанта из разведотдела штаба дивизии. Нового какого-то, он у нас появился буквально перед выступлением. По виду кадровый и не растяпа, но все равно мне это чуточку не нравилось: идти в разведку в ожидании вполне возможных боестолкновений с совершенно незнакомым человеком – это все же не есть здорово. Ну да против приказа не попрешь.

Поместились мы втроем в броневичок и покатили в пески. С задачей продвинуться вперед километров на двадцать пять – то есть примерно час туда, час обратно. При обнаружении иранских военных отступать, в перестрелки не ввязываясь, но постараться определить численность. Ничего сложного или незнакомого.

Броневичок у нас был не особенно могучий: «БА-20». Это такая непритязательная машинка на базе «эмки», с броней в шесть миллиметров и единственным пулеметом. Винтовка или легкий пулемет не прошибет, но уже тяжелый пулемет сито сделает, не говоря об орудии. Правда, для поля боя «двадцатки» изначально не предназначались – боевое охранение, связь, разведка. В общем, никак нельзя сказать, что это был гроб на колесиках – вполне нормальная для того времени машина. По пескам шла хреноватее, чем по нормальной местности, но это ж не танк, в конце концов…

Я был кадровый – шестой год службы, три треугольничка в петлицах, «Отвага» за финскую и «XX лет РККА» – ее ведь давали не только тем, кто прослужил двадцать лет, вот и удостоили. Механик-водитель мой, Сема Шикин – тоже кадровый, тоже с опытом финской, разве что без единой медальки. Ну, тут уж кому как выпадет. С немцами к тому времени нам повоевать так и не пришлось – нашу дивизию держали в Закавказье. Потом-то стало понятно, для чего…

Катим мы по пескам, катим… Нет персюков, ни военных, ни гражданских. Глухомань. Согласно приказу двигались в глубь иранской территории, разве что порой меняя курс, на пару километров отклоняясь от прямой то вправо, то влево. Отмахав километров двадцать, опять взяли правее. Тишина. Жарища. Песок. Мне было полегче, я торчал в башенке, откинув люк, временами уступал место лейтенанту – а вот Сема так и сидел в духоте, за рулем – ну, тут уж у кого какая воинская специальность…