Читать книгу "Трон фараона - Андрей Посняков"

Макс и Тейя купили по пути пару завернутых в широкие желтоватые листья рыбин – на ужин, рыбины оказались большими, увесистыми, как раз хватало на всех троих, под вечернее пиво.

Ах-маси уже давно вернулся и, нетерпеливо поджидая друзей, играл сам с собой в кости, то и дело приговаривая:

– А мы вот так! Семь и пять – тринадцать! Тринадцать? А ну-ка… Так-так-так… клянусь Осирисом и Исидой, да ты жулик, молодой человек! Кто жулик, я жулик? Играть надо уметь, вот то-то! О! Вернулись наконец! – Оторвавшись от костяшек, анхабец улыбнулся вошедшим. – Вовремя пришли, а то я чуть было не проиграл сам себя в рабство. Между прочим – самому себе! Клянусь Анубисом, жестокая была игра!

– Опять ты об игре, Ах-маси, – посетовала Тейя. – Забыл уже, как проигрался в прошлый раз да заявился домой голым? Кстати, не ты один.

Максим поспешно сделал вид, что последней фразы не слышал, и быстро поинтересовался, что там с краснодеревщиком.

– А я ведь его нашел, клянусь Амоном! – радостно сообщил тезка. – Отыскал-таки, хотя, признаюсь, это было нелегко. Его зовут Атарша, ну, этого старика, у него мастерская и дом как раз напротив старого рынка. Богатый двор, что и говорить – и семья живет, и подмастерья, и слуги. Как ты и предупреждал, я не стал заходить, но старика рассмотрел хорошо – он как раз выходил из ворот, видать, куда-то собрался.

– Ясно, – выслушав, Максим улыбнулся. – Ты все сделал правильно, приятель. Воистину, видно, так было угодно богам. Мы тоже кое-чем похвастаем – мою милую супругу пригласили танцевать в храме Уаджет! Как раз на празднике Разлива. Не представляю, правда, где там плясать?

– Внутри храма довольно просторно, – раскладывая на циновке рыбу, пояснила Тейя. – Думаю, даже гораздо просторней, чем кажется. Странный храм – жрецов всего трое, все такие приятные улыбчивые люди…

Макс хмыкнул:

– Да уж, приятные!

– Всего трое, а такое впечатление, что пещера полна народу. – Юная царевна неожиданно поежилась. – Словно бы кто-то прятался за статуями, крался, рассматривал… А эти трое жрецов – они с нетерпением ждут праздника. Кажется, к ним должен пожаловать какой-то важный гость.

– Это они сами тебе сказали?

– Конечно же, нет. Я догадалась. Я – умная.

Быстро темнело, зажегся уже тусклый медный фонарь луны, засверкали звезды. Ах-маси устроился на ночлег внизу, в одной из спален, супруги же, как и всегда, расположились на крыше. Звезды казались здесь выше, а луна – ярче, и в общем было довольно уютно, особенно сейчас, в темноте, скрывающей молодую пару от нескромных взглядов соседей.

– О, жена моя, – прижав к себе Тейю, прошептал Максим. – Воистину, ты мое счастье!

– А ты – мое…

Юная царевна потерлась носом о щеку мужа:

– Обними же меня крепче… вот так… так… О, как долго я ждала этого!

– Я тоже…

И луна, казалась, вдруг стала ярче, а звезды заулыбались – вот уж, воистину, нескромно! – и теплый ветерок приятно щекотал кожу, принося откуда-то сладковатый запах курящихся благовоний.

Одевшись поскромнее, как, надо полагать, и следовало молодому искателю приключений, Максим покинул дом рано утром и, напутствуемый пожеланиями удачи, отправился на старый рынок, к усадьбе краснодеревщика Атарши. Великий город просыпался, лаяли собаки, переругивались меж собой мелкие торговцы и ожидающие своих господ носильщики и слуги, кричали дети, вприпрыжку бегущие в школы, – сыновья жрецов и писцов.

Усадьба краснодеревщика действительно оказалась богатой, точно такой, как ее и описывал Ах-маси. Сквозь распахнувшиеся, словно нарочно, ворота пахнуло жженым деревом и дымом.

– Эй, прохожий, посторонись! – грозно возопили входившие во двор носильщики с увесистыми бревнами на плечах. Сосна… Нет, все-таки – пихта. Ага, а вот, кажется, и сам хозяин усадьбы – ничуть не изменился, даже не постарел особо. Одет в длинный схенти с квадратным передником, на впалой груди – ожерелье, на поясе – расшитый разноцветными бусинами кошель.

– Рад видеть тебя, славный Атарша! – остановившись в воротах, выкрикнул Макс. И тут же напомнил: – Это я, вольный воин Джедеф, приветствую тебя волею всемогущих богов!

– Джедеф? Какой еще Джедеф? – Старик озадаченно обернулся… и тут же удивленная улыбка тронула его тонкие губы. – Джедеф! Ха! Клянусь Амоном, твое Ка еще не обрело пристанище в доме вечности!

– Еще не обрело, – с улыбкой согласился Макс. – Но где только меня не носило!

– Так приходи ко мне сегодня вечером, славный Джедеф, – пригласил старик. – Я как раз устраиваю небольшую пирушку. Так, для близких друзей. Думаю, им интересно послушать твои рассказы о битвах и чужих землях! Кстати, расскажешь и ту историю, когда мы с тобой и со многими славными людьми бежали, презрев опасность, из лютого плена.

Джедеф – именно под такими именем и знал его когда-то Атарша – ухмыльнулся:

– Да, клянусь Себеком, именно так все и было: презрев опасность! А если б тогда испугались? Где бы сейчас были наши Ка?

– Воистину, любезный Джедеф, воистину! – Старик заулыбался, он был еще вполне крепкий, жилистый, юркий. – А вот мои друзья почему-то совсем не поверили мне! Не мог, говорят, ты вот так просто убежать от лихих людей! Не мог, и все тут. Не верят. Ну ничего, теперь уж ты им расскажешь. Жду тебя на обед сегодня, в седьмом часу дня, едва тень от обелиска Амона упадет на старую пальму!

И обелиск, и пальма имелись – как раз между дворцом и рынком и были вполне известны и узнаваемы в городе: по ним обычно определяли точное время, если это кому-то вдруг требовалось.

Поклонившись, Максим отправился обратно домой – переждать жаркий полдень и переодеться в подобающую важному визиту одежду. Конечно же, с ней следовало не переборщить, ведь Атарша знал Джедефа как простого парня, наемника, который, конечно же, очень даже мог разбогатеть, но все же не настолько, чтобы, скажем, щеголять золотой пекторалью с изумрудами и рубинами величиной с голубиное яйцо. Даже красные кораллы – и то были бы слишком.

– Даже не знаю, во что тебя и одеть, – озадаченно протянула Тейя. – Он, этот старик, ты говоришь, богат?

– Да, но не знатен. Не занимает никаких должностей.

– Значит, и нечего церемониться. – Усмехнувшись, супруга подала Максу обычную складчатую схенти и передник. – Наденешь еще ожерелье, то, серебряное, с бирюзой, оно не очень дорогое, но и не дешевое. Как раз в самый раз для разбогатевшего на службе наемника. Да, и еще возьми сандалии – похвастать! Ибо, клянусь Баст, какой же наемник да не хвастлив? Повесишь их на посох, да смотри, чтобы по пути не украли.

– Не украдут. – Макс быстро повязал поверх схенти узорчатый пояс. – Где посох?

– Вот он, муж мой.

Пока собирался, не заметил, как пролетело время. Тейя едва успела умастить мужа ароматными смолами и подвести глаза, пора уже было и идти, не хотелось опаздывать. Положив на плечо посох с повешенными на нем сандалиями – предметом роскоши и хвастовства, кои следовало обувать, лишь явившись куда-нибудь в гости или пред высокие очи какого-нибудь немаленького чиновника-чати, – молодой человек поправил на голове парик и уверенной походкой зашагал к старому рынку.