Читать книгу "Профессиональное убийство - Энтони Гилберт"

— Конечно. Я за этим проследила. Куда? Не знаю. Если ищете ее, я бы на вашем месте отправилась на Джермин-стрит в вечернее время.

Этот разговор не дал мне ничего, кроме портрета такой Фэнни, о существовании которой я и не подозревал. Однако же я утешался мыслью, что она поднялась по общественной лестнице, когда перебралась на Фосетт-стрит.

Теперь моей задачей было выяснить имя того рыжебородого, который явно вынудил Фэнни уехать с Фосетт-стрит, и время, когда он вошел в ее жизнь. Это могло стать простым совпадением, он мог не иметь ни малейшего отношения к Рубинштейну, но это была первая нить, какую я нашел. И почему у Фэнни с ним разразился скандал? На ее тактику это было совсем не похоже. Мне начинало казаться, что этот человек имел над ней какую-то власть. Я вернулся к своей линии расследования, как ищейка к трупу.

Миссис Хэммонд сказала, что не знает фамилии человека, в доме которого ее муж познакомился с Фэнни, но добавила, что тот был известным англичанином-китаеведом. Написал книгу о Китае для серии «Древние цивилизации». Я отправился в книжный клуб «Таймс» и навел там справки. Сотрудники выяснили, что данную книгу написал человек по фамилии Эллисон, и назвали издательство. Издатели, осторожные люди, обещали известить меня письмом. Через несколько дней я отправился в Брайтон расспрашивать этого человека в одном из тех прекрасных старых домов времен Регентства, где некогда обитали щеголи, видевшие в Брайтоне курорт, а с их исчезновением потускнело и очарование этого города. Я думал о них, с трудом шагая по набережной. Погода была плохой, набережную обдавало водяной пылью, и город казался населенным странными карликами, потому что прохожие пополам сгибались от ветра.

Эллисон находился дома и ждал меня. Это был худощавый, аскетичный, рассеянный человек. Он сказал, что хорошо помнит Фэнни.

— Очень интересная женщина, — заметил он. — Полагаю, в прошлом у нее было очень тяжелое время. Я слышал, мерзавец-муж. Или сожитель. Так или иначе, обращался он с ней отвратительно, бросил ее и тянул с нее деньги при любой возможности. Об этом она почти не говорила. Я узнал, что она пела — французские песенки в национальном французском костюме — в одном из ночных притонов Лондона. Замечательное создание; казалось, ей плевать на все это представление, непристойные слова и паршивую публику. Потом я пригласил ее к себе за столик — о, это было нетрудно в таком заведении; за бутылку шампанского к тебе подсела бы любая девушка. Она рассказала мне кое-что, упомянув, что умеет стенографировать. В общем, производила впечатление умной. Я знал, что моему другу Вану нужна секретарша, и решил помочь ей. Попросил ее приехать ко мне домой и устроил ей встречу с Ваном. Тот сразу же дал ей работу, и она работала у него, пока он не умер. В то время я иногда виделся с ней, но слишком редко, чтобы сблизиться. Да она и не была моим типом женщины. Я никогда не чувствовал себя с ней свободно. Таких женщин я просто не понимаю. Иногда я задавался вопросом о ее происхождении.

— Вы больше ничего не слышали о ее личной жизни?

— Ничего. Справок, естественно, не наводил, а Ван не стал бы интересоваться.

Мне казалось, что эти поиски ведут меня все дальше и дальше в прошлое. Этот муж или сожитель, видимо, играл в жизни Фэнни важную роль. Я начал задаваться вопросом, не из-за него ли она отвергла Брайди. Правды ему не сказала потому, что он цитировал ее письмо. Но я представлял этого негодяя, сидящего у Фэнни на шее, пока она не бросила второпях квартиру на Фосетт-стрит и перебралась на Армитидж-роуд, а затем в тот дом, где жила, когда я познакомился с ней. Мисс Верити тоже не помогла мне. Она снова напомнила, что это дом с современными квартирами, а не тюрьма, и заявила, что никто не следит за приходом и уходом жильцов. О рыжеголовом человеке она не помнила, хотя охотно добавила, что у мисс Прайс могло быть много таких друзей. Обращаться к Фэнни напрямик я пока не решался; это упрямое создание могло заупрямиться и поклясться, что у нее не было мужа.

Эллисон сказал мне, как называется кабаре, где он впервые увидел Фэнни. «Только, — добавил он, чуть покраснев, — не нужно упоминать там моей фамилии. Я зашел туда случайно».

Фамилия его мне была совершенно ни к чему, так что я охотно пообещал ему это; а в том ночном клубе — на самом деле это был ночной клуб — мне удалось получить адрес другой женщины, выступавшей на эстраде в одно время с Фэнни. Я стал следить за ней и выяснил, что теперь она выступает в мюзик-холлах в пригородах и в Хаммерсмите, Чизуике и в Хендон-парке. Я отправился на представление в Хаммерсмит, а потом терпеливо ждал в ее гардеробной. Этой заурядной, невысокой женщине было присуще простонародное обаяние и оживленность. Я пригласил ее поужинать и купил бутылку шампанского. Она охотнее пила бы имбирное пиво, но знала, что шампанское — хороший тон, поэтому выпила два бокала и стала очень болтливой. Навести ее на разговор о Фэнни оказалось нетрудно.

— Когда я развернула газету, — начала она, — у меня глаза на лоб полезли. Не скажу, что считала Фэн совершенно на это неспособной. Безрассудства ей не занимать. И конечно, этот человек был богачом. Да, мы все понимали, что она не останется неизвестной, как суждено нам. Стоит только посмотреть на нее — она всегда была другой. Даже мистер Полити, какой бы ни была его настоящая фамилия, обращался с ней по-особому.

Я спросил, хорошо ли она знала Фэнни, имела ли с ней какие-то дела за пределами ночного клуба.

— Я могу рассказать вам очень многое, — оживленно произнесла мисс Аллен. — Это я привела Фэнни в «Сдобный кекс». Мы снимали квартиры в одном доме, она работала в Юстоне, мыла посуду в столовой. Десять шиллингов в неделю, еда — что оставят клиенты. Сначала у нее была комната на Юстон-роуд, двери там без ключей, так что если хочешь, чтобы ночью никто не вошел, на всякий случай придвигай к двери туалетный столик. Во всяком случае, Фэнни всегда делала так. И совершенно правильно. Мужчины, каких встречаешь в меблирашках на Юстон-роуд, девушке ни к чему. Мне понравился ее вид, и я поговорила о ней с боссом — мы ведь с Фэнни иногда общались, — и он, то есть мистер Полити, послал за ней и сразу же принял ее на работу. «Будь осторожной, — предупредила я, видя, что у Фэнни это первая работа такого рода. — «Сдобный кекс» не церковь». Фэнни засмеялась. Думаю, о кабаре она знала больше, чем о церквах. Чего ей осторожничать? Она была создана для риска. Все мужчины стали увиваться за ней с первого вечера, когда она пела там. При желании она могла бы скромно обеспечить себя на всю жизнь, за первый же месяц работы. Но Фэнни метила высоко. Использовала многие шансы, от которых мы бы все отказались. Если джентльмен, который Фэнни нравился, приглашал ее на обед, она соглашалась. «Не боишься своего успеха?» — спросила я ее, а она засмеялась и ответила: «Кто знает, что такое успех? Сегодня он есть, завтра нет. Я больше боюсь остаться здесь на всю жизнь». И не осталась. Стала работать у китайца, очень представительного, женатого на белой женщине. Жила в шикарной квартире в Хэмпстеде. Я, конечно, не ездила к ней туда, но слух такой был. Никакой косы у китайца не было, и одевался как европеец. Ну что ж, в этом мире нужно заботиться о себе. Никто за тебя этого не сделает. Увидела я Фэнни только года через три. Она шла по улице с приличным джентльменом с рыжей бородкой. Знаете, это странно. Тут не веселый Париж, где бородки на каждом углу. Здесь они больше бросаются в глаза. Помню, там был тогда один из этих уличных фотографов, крутил свою маленькую ручку, и когда Фэнни прошла, я сказала ему: «Я знала эту леди и хотела бы иметь ее фотографию». Он оказался нахальным.