Читать книгу "Профессиональное убийство - Энтони Гилберт"

— Он рисковал? Я мог войти в любую минуту.

— Вспомни, Паркинсон позвонил тебе домой и узнал, когда ты должен вернуться. Он продумал почти все. Когда это не сработало, сделал последний отчаянный ход. Грэм находился под подозрением; в какой-то мере я бы считал себя виновным в его гибели, будь у меня совесть, но адвокат быстро теряет ее по ходу деятельности. Поэтому Грэму предстояло стать козлом отпущения, и если бы не мистер Блай, шкура мистера Паркинсона была бы в безопасности. Когда об этом стало известно, он, очевидно, решил, что дошел до точки. Его последней надеждой стал ты. Он не предполагал, что в нем кто-то может увидеть Рэнделла. Это было скверной стратегией. Либо Рэнделл был мертв, а мы доказали, что это не так, либо играл во всем этом такую значительную и очевидную роль, что мы его проглядели. Если бы он не старался так обвинить тебя, нам бы не удалось схватить его. Потому что Паркинсон умен. Собственно говоря, я склонен думать, что он был опьянен своим успехом. Смотри, он убил Керби, и его не заподозрил никто. Он убил Рубинштейна, и никто не заподозрил этого. Он пытался убить тебя, и этого никто не подозревал. Он убил Грэма и все-таки оставался на свободе. Но Паркинсон не знал, долго ли будет в безопасности. Оставался ты. И пока был жив, представлял для него угрозу. Тебя требовалось убрать, и Паркинсон подошел к этому очень искусно. Это был наглядный урок того, как легко создать дело против невиновного человека, хотя тебе не вынесли бы вердикта «виновен», если адвокатом был бы я, — самодовольно продолжил Крук. — Он споткнулся на пустяке — синих чернилах — за что его почти можно простить. Почти все пишут черными. Однако начав хвастаться, Паркинсон потерял осторожность. В остальном он продумал все, и ты помогал ему на каждом шагу. Ты помог ему, позвонив мне в последнюю минуту, а не из своей квартиры.

Разумеется, эта пуговица стала для него сущей удачей. Твое пребывание там тоже. Эти факты при умелом их извращении могли бы представить тебя в очень неприглядном виде. Паркинсон умело извращал их — и выдал себя какой-то нелепой глупостью.

— Ты имеешь в виду его замечание насчет неверного телефонного номера? Это не очень убедительно — и авторучка тоже. Если его будет защищать адвокат вроде Рубенса…

— Рубенсу его не спасти. Такой возможности у него не будет. Существуют отпечатки пальцев. Они решат исход дела. Потому-то тебе и позволили рисковать жизнью. Нужно было, чтобы он уличил себя сам. Полицейские проверили конверт, в котором содержалась поддельная исповедь, на отпечатки пальцев. Отпечатки нашлись, но они принадлежали не Грэму. И не тебе. Они принадлежали Рэнделлу — Рэнделлу, заметь, — не Паркинсону. Тогда у полицейских не было отпечатков пальцев Паркинсона. Они не знали, что это один и тот же человек. Но когда пригласили эксперта, он вывел этого типа на чистую воду…

— Экспертом был ты? — предположил я.

Крук усмехнулся.

— Угадал. Ну вот оно, твое дело. И серьезное предостережение от безрассудства хитрости. Это еще одно из открытий нового века.

— То же самое говорила и Фэнни! — воскликнул я. — Она сказала, что слово «хитрость» можно написать четырьмя буквами — КРАХ.

— Она совершенно права. Эта женщина разбирается в подобных делах, надо отдать ей должное. Странное она создание, Кертис. Преспокойно заводит любовников, но соверши ты преступления, так она будет оказывать тебе поддержку до самой смерти. И в конце будет смерть. Избежать ее очень трудно. Это еще одно из открытий нового века.

— Фэнни не знала, что Паркинсон виновен, — возразил я.

Крук похлопал меня по плечу.

— Эта женщина может сообразить, что к чему, не хуже кого бы то ни было. Что ж, желаю удачи. Будь я моложе, я мог бы тебе позавидовать, но в моем возрасте хочется чего-то поспокойнее.

И он самодовольно погладил себя по выпирающему животу перед тем, как выйти из такси у своего дома.