Читать книгу "Выкуп за собаку - Патриция Хайсмит"

— Да. Думаю поступить на какие-нибудь бизнес-курсы. А там будет видно, чем мне заняться.

«На самом деле я еще не нашел себя», — хотел добавить Кларенс, но постыдился. Разве девушка выйдет замуж за такого?

Мэрилин, похоже, все это не очень интересовало, она почти не смотрела на Кларенса, как будто находила более достойным внимания убранство ресторана, столик напротив и так далее.

Когда они подошли к ее двери, она сказала:

— Клар, тебе лучше поехать сегодня вечером домой. У меня что-то нет настроения.

Ему хотелось остаться с ней, просто спать в одной постели. Квартира Мэрилин была для него больше домом, чем его собственная, он чувствовал себя здесь в безопасности, несмотря на Манзони. Но он не хотел просить.

— Извини, что я не позвонил тебе сегодня. Можно мне... Завтра я выхожу на дежурство в восемь вечера. Давай пойдем на ленч куда-нибудь? В русскую чайную?

Мэрилин правилось, как там готовят.

— Завтра я встречаюсь с Эвелин, и мы шляемся по магазинам. А в три часа собираемся в кино.

Итак, его гонят. Он не хотел напрашиваться с ними в кино, ведь она идет с Эвелин. Кларенс двинулся по Пятой авеню в сторону Девятнадцатой улицы. Было уже за полночь. В следующий раз, увидев Манзони, он обязательно переговорит с ним, решил Кларенс. Что Манзони имеет против него? Ему терять нечего. С другой стороны, Кларенс не хотел впутывать Мэрилин. Теперь Манзони, если захочет, легко узнает ее имя: рыжеволосая девушка, живет по такому-то адресу. Достаточно спросить владельца гастронома за углом или продавца в магазине «Кофе-чай» на первом этаже. Кларенс здоровался с этим белокурым кудрявым парнем, когда проходил мимо магазина, потому что тот часто стоял в дверях.

Не скажут ли они Мэрилин в следующий раз, подумал Кларенс: «Какой-то тип спрашивал, не знаю ли я вашего имени, Мэрилин. Вам, наверное, лучше знать об этом». Она, наверное, сразу заподозрит, что этот человек — коп или как-то связан с полицией.

Кларенс обнаружил, что стоит посреди своей комнаты, включив верхний свет. Словно лунатик, он даже не помнил, как открыл дверь своим ключом. Переодевшись в легкие брюки и старенькую рубашку, он принялся за уборку. Сначала вытер пыль, потом протер все влажной тряпкой. Взбил подушки, сменил наволочки: на то, чтобы менять простыни, его уже не хватило. На ванне остался серый налет от копоти, проникавшей сквозь щели закрытого окна с матовыми стеклами. Кларенс включил душ, смыл копоть, потом почистил ванну. Проклятый поляк! Он не достоин ходить по земле, ибо оставляет после себя только следы горя и лжи. Сейчас добился от правительства компенсации, потом получит пенсию по старости. Как сделать, ломал голову Кларенс, чтобы Роважински получил по заслугам? Нужно заняться этим завтра.

Зазвонил телефон, Кларенс бросился к нему, надеясь, что это Мэрилин. Может, попросит его прийти на Макдугал.

— Клар? — услышал он голос девушки. — Я просто хотела узнать, добрался ли ты до дома... Извини, я была такой дрянью... Да, я в постели.

Она не попросила его прийти, но Кларенс улыбнулся, когда повесил трубку. Мэрилин тревожилась о нем. Он не был ей безразличен. Возможно, она даже любит его.

Глава 11

Кларенс проспал до десяти. Он спустился в бакалейный магазин на Второй авеню, чтобы купить кое-что из еды, и всю дорогу думал, что скажет и сделает в полицейском участке. Кларенс не знал, там ли еще Роважински. Придя домой, он приготовил завтрак, вымыл посуду и надел серые фланелевые брюки и твидовый пиджак. День выдался теплый и солнечный.

Дежурил капитан Роджерс, и он был страшно занят. Заглянув в другой кабинет, Кларенс увидел лейтенанта Сантини.

— Привет, — бросил Сантини, с удивлением посмотрев на Кларенса.

— Доброе утро, сэр. Роважински еще здесь?

— Нижинский, Нижипский, — пробормотал шутливо Сантини. — Поляк! Тот, который проходит по делу о собаке. Да. — Сантини высморкался в платок. — Да, Кларенс. Мне уже рассказали. Его снова поймали. На этот раз Пит.

— Если можно, мне хотелось бы поговорить с ним.

— Вот как? Зачем?

Кларенс поколебался немного, потом ответил:

— Потому что он обвиняет меня в том, что я взял у него пятьсот долларов и позволил ему уйти.

— Да, слышал об этом, — с напускным равнодушием заметил Сантини, словно такие грязные истории случались чуть не каждый день. — Что ж, с Роважински сейчас беседует психиатр, тебе придется подождать.

Кларенс был рад, что Сантини разрешил ему встретиться с поляком.

— Да зайди туда, если доктор не станет возражать, — предложил лейтенант.

Кларенс направился по коридору к камере. Сквозь решетку он увидел Роважински, который устроился на койке, и человека в темном костюме, сидевшего напротив него на стуле. Роважински тоже заметил Кларенса и завопил, указывая на него пальцем:

— Там! Это он! Тот, который взял пять сотен!

Мужчина оглянулся:

— Вы патрульный...

— Духамель. Мне хотелось бы поговорить с обвиняемым, когда вы закончите.

— Входите сейчас. — Психиатр открыл дверь камеры: она не была заперта. На губах его все еще играла улыбка. — Любопытный случай. — Он с лязгом закрыл за Кларенсом дверь.

Роважински вскочил с таким видом, будто готовился защищаться.

— Считает себя самым великим, — объяснил психиатр.

— Послушайте, — обратился Кларенс к поляку, — вы ведь знаете, что не предлагали мне никаких пяти сотен и я не брал их. Лучше бы вам признаться в этом, или кому-то придется выбить из вас правду!

— Бред собачий! — ответил Роважински.

— Вы только раздуваете его самомнение. Чем больше внимания, по его мнению, он получает, тем больше ему это нравится, — снисходительно прокомментировал психиатр, словно его пациент был глухим.

— Так что, черт возьми, с ним делать? Вы знаете, что помимо... помимо всего прочего, он убил собаку, французского пуделя, любимца семьи?

— Да, я слышал об этом. Что ж... мания величия. И паранойя.

— Полагаю, его изолируют?

Роважински внимательно прислушивался к разговору, по-птичьи поворачивая голову от одного собеседника к другому.

— Будем надеяться, — как-то безнадежно ответил психиатр.

— Куда его поместят?

— Может, в Бельвью... для начала. — Психиатр складывал бумаги в портфель.

— Ничего вы от меня не добьетесь, я говорю правду! — заявил Роважински, выставив вперед небритый подбородок. Его глаза сверкали, а на щеках и на кончике носа выступили розовые пятна.

Кларенс заметил, что на Роважински были новые ботинки, новые брюки, которые он, наверное, купил на деньги мистера Рейнолдса.

— Подонок, — пробормотал Кларенс. И добавил, обращаясь к психиатру: — По крайней мере, он наверняка признается в том, что убил собаку.