Читать книгу "Дела и ужасы Жени Осинкиной - Мариэтта Чудакова"

Горошина нахмурился и слегка надулся. Он-то никак не считал себя первым попавшимся, и тем более пацаном. Ваня-опер мог говорить все, что ему угодно, но он ведь не присутствовал в момент передачи конверта. Сам Горошина был уверен — тот человек, попавший в сложное положение, долго выбирал, кому бы мог он доверить такую ответственную миссию. И увидел наконец того, кто внушил ему доверие своим респектабельным видом… Горошина узнал это слово в прошлом году и очень полюбил, полностью относя к себе.

В этот момент все вдруг заметили, что в глубокой тарелке на углу стола — целая гора шелухи от тыквенных семечек.

Глава 29. В игру вступает Шерлок Холмс

Его все звали Шерлоком Холмсом, хотя многие ребята в Оглухине, скажем правду, не читали Конан-Дойля. Но в течение нескольких бесконечных зимних вечеров, начинавшихся в разгар зимы уже в четвертом часу дня, Нита пересказала собиравшимся этими вечерами в доме Мячика — излюбленном месте сбора оглухинских юных душ — «Собаку Баскервилей».

Как известно каждому, кто все-таки читал Конан-Дойля или хотя бы смотрел отличный отечественный телесериал про великого сыщика, Шерлок Холмс, ища ключ к разгадке преступления и действий преступника, курил трубку за трубкой — и решение приходило к нему тогда, когда в его кабинете стоял такой дым, что сквозь него трудно было различить хозяина, а свежему человеку перехватывало горло и ело глаза.

Что касается Максима Нездоймишапка… Да, смеем вас уверить, именно такова была его фамилия. Мы просили бы глубоко уважаемых нами читателей нашего правдивого повествования не сомневаться в том, что она отнюдь не вымышлена и что у друзей Максима было, как сами они полагали, еще одно основание для замены его мудреной фамилии именем и фамилией прославленного сыщика. Так вот, что до Максима, он же Шерлок Холмс, — обладая недюжинными способностями детектива (и пусть то, что таких людей не привлекают к расследованиям, останется на совести тех, кто сегодня в России занимается этими — увы! — не всегда успешными расследованиями), он для интенсификации работы мысли не переставая ел тыквенные семечки.

Набиралась огромная гора шелухи к тому моменту, когда Максим был готов давать советы.

Конечно, это были советы не по делам о кровавых преступлениях (все-таки убийство Анжелики было, прямо скажем, не обыденным делом в Оглухине), а по мелким огородным и домашним кражам. Но зато, как правило, его предположения оказывались безошибочными.

Женя, хорошо запомнившая рассказ об этом кого-то из оглухинцев, верно оценила гору шелухи на столе напротив Максима.

— А ты, Максим, что обо всем этом думаешь?

Раскусив последнее семечко и сплюнув шелуху в тарелку, он начал неторопливо:

— Не обязательно убийцы.

Эти слова всех повергли в изумление. Тем более внимательная тишина воцарилась в комнате.

Люди Братства обладали редким в России свойством — умели слушать. Только Мячик, всегда восхищавшийся интеллектуальными способностями Максима, успел крикнуть:

— Класс!

— По описанию Горошины, человеку неожиданно пришлось очень спешить. То есть эта спешка застала человека врасплох. Но сами подумайте — если человек пошел на убийство, и не в состоянии аффекта (а в какой аффект могла привести убийцу Анжелика?), то какой же расплох? Заранее ведь ясно, что после этого надо поскорей уносить ноги. И к первому встречному не будешь тыркаться с чудными какими-то просьбами, шифровать записки… Нет, что-то не стыкуется. У этих двух людей было свое какое-то дело. А тут убийство. Вот это для того, кого встретил Горошина, была неожиданность. Он сразу испугался, что заметут. А почему испугался-то? Да потому только, что он в этой деревне — человек новый, неизвестный. Зачем, спрашивается, приехал? Родных нет, знакомых тоже. Может быть, так. А может, еще горячее — может, он крутился по своим делам у дома тети Груши, и вдруг — вокруг дома полно милиции, ищут убийц. Ну, он и рванул. И своего подельщика — кому записка — не дождался. А вот почему этот второй человек и позже не появился?..

— Кажется, я знаю, — первый раз подал голос Ваня Бессонов.

Глава 30. Слава-байкер

Он просидел всю ночь в молчании. Но тут будто проснулся.

— Я от дядьки своего (он к нам в мае из Сибири приезжал) слышал, как в конце апреля вроде где-то у Каргаполья из Миасса утопленника выловили — с проломленной головой. И говорили, что от вас приплыл. Никто его не опознал. По документам — москвич. Может, это он и был? Сюда путь держал — должен был встретиться с подельщиком. И не знал даже, что тот слинял раньше. Ну а насчет вопроса про Ялуторовск — у них, видно, был продуман запасной вариант, на всякий пожарный.

— Так ты думаешь, тут еще что-то подозрительное делалось?

— А почему бы и нет? «Иль у сокола крылья связаны, Иль пути ему все заказаны?»

Ваня Бессонов знал не только Пушкина, но и Кольцова. А также Тютчева, Алексея Константиновича Толстого и многих других прекрасных русских поэтов. Без чтения их он так же не мыслил себе дня, как другие — без пристукивания ногой и раскачивания под звуки современных ритмов.

— Мы, по-моему, — продолжал Ваня, — слишком все к одному делу притягиваем, потому что сами только о нем думаем. А ведь в это время жизнь-то шла, у разных людей разные дела были!

— И тоже преступные, — добавил его тезка, Ваня-опер.

— Ну да.

В это время Мячик, пыхтя, внес самовар, при этом ухитрившись носком кроссовки ловко прикрыть за собой дверь. Он еще полчаса назад понял (интуитивно), что чайниками тут уже не обойдешься. И хотя Женя еще два часа назад объявила, что они прямо сейчас выезжают в Горный Алтай, — дальше информация о том злосчастном дне убийства бедной Анжелики стала размножаться почкованием. Чуть не с каждой минутой она росла как снежный ком — при этом добавлялись новые и новые загадки.

А так как разные виды варенья, старательно поглощаемого, на столе почему-то не убавлялись, а тоже прибавлялись, возникла надежда, что за чашкой свежезаваренного (за этим следила Нита) горячего чаю появятся здоровые соображения.

Вдруг за раскрытым окном послышался рев мотора и грохот — и мгновенно стих.

— Славик! — воскликнула Нита.

— Славка-байкер, — подтвердил Мячик.

При слове «байкер» Саня и Леша — то выходили покурить, попинать ногой колеса и заглянуть еще раз под кузов, то входили и снова подсаживались поближе к малиновому варенью — переглянулись.

Байкеры были исконными врагами водителей. Они оказывались под левым, а то и под правым колесом машины в тот момент, когда их там никто не ожидал. И в следующий же момент с ревом исчезали, чтобы привести в полуобморочное состояние других водителей — или найти скорый бесславный конец на бескрайних дорогах России. Иначе как самоубийцами их водители не называли, в сугубо мужской компании прибавляя к этому слову крепкие эпитеты.