Читать книгу "Ледобой - Азамат Козаев"

– Хочешь – не хочешь, а и я обниму. – Из-за спины Стюженя вышел Прям. Старик разомкнул объятия, и бывалый воин сдавил Безрода крепким хватом, как родной брат, от души, тепло. Сивый усмехнулся – жаль, не мелочь сопливая, разревелся бы в три ручья.

Сам отстранился и быстро пошел вперед. Рядяша с Моряем – следом, шествие замкнул Стюжень. Коряга отчаянно плюнул под ноги. Как ни лез под мечи на стене, смерть стороной обходит. Не тем везет в жизни. Несправедливо…

Стюжень поцеловал Безрода в лоб, Рядяша и Моряй потрепали по плечу, и на плесе остались лишь двое. Брюнсдюр оказался высок, на полголовы выше Безрода, плечист, велик, но не огромен, по груди вился светлый волос. Князь оттниров глядел спокойно, не суетился. Борода короткая, глаза светлы, едва не белы, кажутся стылыми, ровно весь полуночный холод в них собрал.

– Я пришел, боян.

О-го-го! Вблизи голосище ангенна вышел еще сильнее. У Безрода по спине мурашки разбежались, а внутри зазвенело, будто по струне ударили. Так бывает, когда встанешь возле огромного кленового била, а в него ка-а-ак… Аж хребет чешется. Сивый не удивился бы, окажись Брюнсдюр-ангенн прямым потомком самого Храмна, хозяина небесных гуслей.

Безрод скинул рубаху. Вся шита-перешита, но, видать, больше ее не носить. Брюнсдюр окинул Безрода цепким взглядом, помолчал и нахмурился.

– Я слышал о тебе. Так ты выжил?

– Да, я выжил. А жив ли Сёнге? С тобой пришел? – Голос Безрода звучал ровно змея на камнях – тих, шелестящ, зловещ.

Ангенн усмехнулся, кивнул. Жив милостью богов.

– Передать что? – громыхнул Брюнсдюр, холодно улыбаясь.

– Сам скажу. – Безрод оскалился. – Потом.

Полуночник молча ждал.

Сивый прокашлялся, продышался и повел так, как поют лебединую песню, зная, что потом уже ничего не будет.

– Черный ворон с дуба в небо возвился,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

Знать, полягу вскорости в чистые поля,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

Я, дружину славную по свету водя,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

Видел, как рождается за морем заря,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

Стану в битве страшной сам себе судья,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

И умчит нас, павших быстрая ладья,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

И узрим воочию вящие края,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

Я и мной водимые верные друзья,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

Боле не услышим трелей соловья,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

Не укусит пяточки жесткая стерня,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

Черною завесой по небу паря,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

На поле опустятся стаи воронья,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

Бравые соратнички – вся моя семья,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

Кто падет от палицы, кто-то – от копья,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

Знаю, что поникну на спину коня,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

Страшной болью мучим, зубьями скрипя,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

И оставлю тело, об одном моля,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

Поскорей испить бы чару забытья,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

Чтобы боль уснула, бросила меня,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя,

И тепло укрыли кустики былья,

Будь ко мне поласковей, долюшка моя…

Эхо, непонятно откуда взявшееся на этих просторах, подпевало Безроду переливчатым многоголосьем. Брюнсдюр слушал, опустив меч, глядел в землю, качал головой. Да, этот седой боян сдержал обещание. Сивый замолчал и, глубоко дыша, опустил руки. Взглянул на Брюнсдюра. Ангенн поднял меч и трижды хлопнул лезвием по ладони. Это должное врагу. Мужественному и искусному. Безрод глядел исподлобья и ждал. Брюнсдюр описал руками круг, воздел их над головой и зарокотал, будто струны гусляра…

А когда любопытное и жадное эхо унесло последнее слово, ангенн развел руки, чисто крылья, и повел боевую пляску. Так летает горный мокк, птица самого Тнира, предвестник битв. Горд и величав его полет. Так пляшет на празднике весны лучший боец оттниров. Ангенн могуч и непременно сразит лучшего поединщика боянов. Меч Брюнсдюра ткал в воздухе холодное, блестящее кружево, а мелкие камешки так и разлетались из-под тюленьих сапог. Сивый будто вымерз, пляска Брюнсдюра заворожила и не отпускала. Об этом поединке сложат легенды, сказители обеих сторон воспоют врагов, достойных друг друга, но никто не споет о том, что ангенн полуночников переплясал седого да худого. Безрод рванул на середину плеса – и заплясал. Так взлетит ворон со старого дуба и недобрым вестником улетит в полуночную сторону. Так налетит боянский сокол и порвет полуночного мокка, что залетел слишком далеко на сушу…

Мечи высекли первые искры. Солнце, проглянувшее сквозь плотные облака, оживило клинки, и они заблистали, как маленькие молнии. Ох, и силен ангенн полуночников, ох, и быстр! Путь к победе над Брюнсдюром только один – бить сильнее, быть скорее. Сивый никогда не был так скор, еще малость – и в жилах кровь закипит. Но всюду меч Безрода натыкался на клинок Брюнсдюра. Ангенн одинаково сильно бил с обеих рук, отменно защищался, знал многие приемы, а те, что не знал, схватывал на лету. Полуночник раскачивал защиту Безрода, удлинял ход его меча, и Сивый сам понимал, что не успевает, но битое-перебитое тело жило на пределе. Угадать бы с ударом. Безрод угадал. Безнадежно опаздывая вернуть меч в защиту, Сивый не стал рвать жилы и просто сложился вбок. Меч ангенна просвистел над самыми ребрами, а не догадайся Безрод изогнуться – быть ему располовиненным. Возвращая клинок, Безрод ударил сам. Полуночник резво отскочил, только клок волос потерял. Холодно улыбнулся и коротко кивнул. Боян обещал стать достойным поединщиком и слово держит. Брюнсдюр наотмашь ударил по ногам, не попал, развернул кисть и тут же повел клинок вверх. Подпрыгнув, Безрод избежал удара в ноги, второй застиг его в воздухе, мечи звонко клюнули друг друга, и все бы ничего, но ко всему ангенн мощно наддал плечом. Как будто оглоблей приласкали. Сивый рухнул на спину, а оттнир обрушил на противника град ударов. Три из них Безрод отбил, бросил ноги к плечам и встал через голову. Поднимаясь, повел меч наискосок, слева направо. Полуночник немыслимо изогнулся – и пропустил удар над собой.

Противники встали друг против друга. Сивый повел дело на замах, повел медленно, да ударил быстро. Полуночник ввернулся внутрь удара, пропустил Безрода мимо себя – и стегнул мечом вдогонку. Клинки встретились и разошлись. Уже давно кровоточил Безродов бок, кровоточили все незажившие раны. Сивый устал. Дышал тяжело, бились всего ничего, но сил почти не осталось. А Брюнсдюр пребывал спокоен, холоден и свеж, как будто только что вышел на плес.