Читать книгу "Самая страшная книга 2025 - Юлия Саймоназари"

искалеченного старика.

– Давно он без памяти-то? – хмуро спросила Лиза.

– Да часа уж три как, – кивнула самая древняя из женщин, подняв на барыню затянутые бельмами глаза. – Я – старуха, ничего уже поделать не могу. Одна надежда, что ты молодостью своей сдюжишь, внучка…

Лиза встала на место знахарки и, закатив глаза так, что исчезла радужка, подняла руки. Бормоча молитву вперемешку с бабкиными наговорами, она понижала голос, пока не заговорила густым басом. По мере того как голос грубел, руки, вытянутые ладонями вверх, бледнели и растворялись, становясь почти неразличимыми в полутемном помещении.

Голос, рокочущий из девичьей груди, смолк. Полупрозрачные, словно из хрусталя, ладони опустились на грудь старика по сторонам от вмятин и скользнули под ребра.

Лиза почувствовала, как пальцы прошли сквозь легкие, наполненные воздухом и нездоровой влагой. Мягко обняла, словно раненую птичку, едва бьющееся, сдавленное выгнувшимися ребрами сердце.

«Потерпи, родной…»

Лиза развернула руки ладонями вверх и изо всех сил надавила на ребра снизу. Тело на столе выгнулось дугой. Ребра с хрустом распрямились и встали как положено. Нащупывая сосуд за сосудом, Лиза соединяла каждый. Раз за разом, чувствуя, как стариковское сердце бьется ровнее.

В дверь часто заколотили. Она нехотя, понимая, как много еще нужно сделать, вынула руки из-под ребер.

Загустевший воздух колыхнулся, в чуть приоткрывшуюся дверь заглянул Тимофей.

– Барыня, – с мольбой зашептал он, – в усадьбе неладное творится!

Лиза удивленно обернулась к Тимофею:

– Ночь на дворе, что там произойти может?

Мелькнула мысль, что не к сроку проснулся Павел.

– Бог с вами, Лизавета Андревна! Уж полдень скоро…

Она шумно выдохнула:

– Совсем счет потеряла… Что там случилось?

– Стреляли!

– Что?! – Лиза вихрем, едва не сбив Тимофея, вылетела из избы.

– Боязно мне, кабы Пал Сергеич не натворил чего опять… – проговорил он.

Лиза осмотрелась, увидела коня, на котором приехала ночью.

– Помоги сесть! – В этот раз, не церемонясь, она уселась по-мужицки и, тряхнув удилами, крупной рысью сорвала коня с места. – За мной! Быстрее!

Тимофей побежал следом, но вскоре отстал. Лиза проскакала мимо странного вида мужиков, целеустремленно шагающих навстречу, но слишком спешила, чтобы подробно рассмотреть их.

По опустевшему полю вокруг усадьбы она поняла, что действительно творится неладное. Пустовали и улица, ведущая к дому, и избы дворовых. Село словно вымерло. Лиза на мгновение замешкалась у крыльца.

Щелчок хлыста, будто выстрел, разорвал гнетущую тишину. Многоголосый бабий визг указал направление. Она потянула удила и, отчаянно колотя коня пятками, погнала к конюшне.

В груди похолодело. Все село собралось вокруг конского загона. Лиза спрыгнула на землю и, расталкивая толпу, пробралась к центру.

– Пропустите барыню! – зашептались в толпе. – Лизавету Андревну пропустите!

Едва оказавшись у ограды, Лиза замерла с широко распахнутыми от ужаса глазами.

У бревенчатой стены конюшни сидел, вытянув ноги в высоких сапогах, Павел. В левой руке он держал револьвер со взведенным курком, а в правой – кавалеристскую плеть. Обе руки были до локтей забрызганы алыми каплями.

– О-о-о!!! – хрипло заорал Павел. – Бла-а-а-говерная явилась! А мы тут разгулялись немножко! Будешь с нами?

Он пьяно рыгнул так, что волна сивушного перегара докатилась до людей за оградой. Лиза поморщилась, но не отступила. Взгляд ее соскользнул с пьяного мужа на врытый в центре загона столб коновязи. Чьи-то тонкие руки, туго стянутые бечевой, обнимали его с другой стороны.

– Глашка… – одними губами прошептала Лиза и тут же повысила голос: – Ты что с девкой сделал?!

– Зайди да посмотри!

Павел рассмеялся и откинулся на стуле. Стоявшая рядом бутыль упала. Водки в ней осталось на донышке.

– Не ходите туда, Лизавета Андревна… – прошептал сзади бабий голос. – Не надо…

Лиза, стиснув зубы, пролезла меж бревен ограды. На подгибающихся ногах она пошла к столбу в центре.

Чем ближе она подходила к коновязи, тем сильнее чавкало под ногами. Лиза невольно опустила взгляд. Грязь вокруг столба отливала красным.

Не отрывая глаза от земли под ногами, она обошла столб. Чтобы взглянуть на дело рук мужа, пришлось заставить себя поднять голову. Жирные зеленые мухи встали густым жужжащим облаком, будто силясь не подпустить Лизу. Взмахнув рукой, она разогнала насекомых.

Глашка была раздета. Но от девичьей красоты не осталось и следа. Привязанная за руки, привалившись опухшим лицом к столбу, она стояла коленями в грязи. Растрепанные волосы липли, словно плети хмеля на крестьянской избе. Бабочка перламутровка, до того беспечно порхавшая над головой девушки, теперь лежала в грязи, одним крылом утонув полностью.

От затылка Глафиры начинались полосы, идущие под разными углами.

Лиза с трудом опускала взгляд ниже. Пядь за пядью, все гуще и багровее. К середине спины полосы слились в одно лиловое пятно. Пышные девичьи ягодицы и вовсе почернели. Рваные куски плоти повисли, открывая глубокие мокрые рубцы. К бедрам кровоподтеки вновь светлели, становясь лиловыми, и кое-где даже виднелась чистая кожа.

Чернота на ягодицах и между ними вдруг зашевелилась. Прижав руки ко рту, чтобы не закричать, Лиза отступила на шаг. Жирный черный гнус жадно кишел на кровоточащей плоти. Этих насекомых не видел никто, кроме Лизы. Многократно разросшаяся туча жадно жрала избитую и, скорее всего, поруганную девушку. И чем дольше жрала, тем больше свирепела и увеличивалась, расползаясь по всему телу.

В паху, подмышках и лице уже не было видно ни одного светлого пятнышка.

Лиза развернула к мужу осунувшееся лицо. Павел сидел, пьяно ухмыляясь:

– Не так теперь хороша? А? Ишь, надумала хвостом вертеть перед барином! – Зажав плеть в кулак, он ткнул себя в грудь. – Я ведь, душа моя, только тебя люблю…

Покачиваясь, Павел встал со стула и шагнул к жене, собираясь заключить ее в объятья. Лиза отшатнулась и едва не упала, оскользнувшись.

Вопль боли разнесся над селом. С ограды спрыгнул тяжело дышащий Тимофей. Потное красное лицо перекосила гримаса отчаяния. Лиза с ужасом поняла, что того самого «чувства ранга», которое пытался привить Павел, в крестьянском детине не осталось ни капли.

Из-под ног Тимофея взметнулась пыль. По-бычьи наклонив голову, он несся прямо на барина. Ухо Лизы обожгло. Тимофей крутанулся на месте и с влажным шлепком врезался в грязь лицом и грудью.

Пуля из револьвера пробила навылет плечо и с треском впилась в одно из бревен ограды. Толпа, дружно охнув, отпрянула, а барин захохотал.

– С-скоты! – взвизгнул он. – Куда вам волю-то давать? Совсем, видать, государь из ума выжил! – Павел погрозил зажатой в кулак плетью. – Вот вам ваша воля! И никакие указы мне не указ! – Он пьяно захихикал, а потом, брызгая слюной, гаркнул: – Указ, не указ… Плевать я хотел!

И зашагал к ограде. Крестьяне спешно освободили ему