Читать книгу "Братья и сестры - Билл Китсон"

бы устроить сеть таких станций, где можно будет это сделать.

— Наверное, когда-нибудь я все-таки к тебе привыкну, — ответила Элис, отчаявшись угнаться за полетом его мысли.

Джеймс взглянул на нее; лицо его было серьезным.

— Кроме того, у нас прекрасный дом в живописном краю. Здесь потрясающий климат, идеально подходящий для детей. — Он потянулся, взял ее за руку и заставил подняться. — А теперь пора заняться увеличением численности нашего клана. Нельзя, чтобы моя младшая сестренка нас в этом обогнала.

* * *

Через несколько недель после этого разговора Ральф Френч с удивлением получил от Джеймса не только обычное письмо, которое следовало переправить по назначению, но и письмо, адресованное ему лично, где описывались подробности работы, которую Джеймс ему поручил. Ральф был адвокатом и идеально подходил для этого поручения. С интересом и даже с определенной долей удовольствия прочел он прилагавшиеся к письму инструкции. Было очевидно, что друг его достиг больших успехов в бизнесе. Джеймс не только подробно расписал план действий, но и тщательно разъяснил все процедуры и даже предоставил средства, необходимые для выполнения работы. Ральф подошел к двери своего кабинета, вызвал клерка и отдал распоряжения. Лишь удостоверившись, что все будет сделано в соответствии с требованиями Джеймса, он занялся более рутинными делами и надписал конверт, чтобы переправить письмо Конни.

* * *

Сонни Каугилл праздновал победу школьной команды в первом матче крикетного сезона. Судья столько раз сигналил о вылете мяча за пределы поля, что у него наверняка заболела рука. Команда противника приехала из Халла и не сомневалась, что одержит верх над соперниками из Скарборо. Несколько сезонов подряд они выходили победителями и не понимали, почему сейчас должно быть иначе. За Халл играли сильные подающие; двое стартовых боулеров[23] были очень хороши и своей быстротой внушали страх большинству бэтсменов[24] школьной лиги. Подкреплением им служили несколько боулеров не столь быстрых, но с верным и точным броском, а главным козырем был игрок, умеющий бросать роскошные крученые мячи; его талантом уже заинтересовались несколько сборных графства.

Впрочем, все амбиции Халла разбились вдребезги, когда на поле вышел Сонни. Юный бэтсмен подрезал и подлавливал мячи, широко замахивался и ловко отбивал и отражал искусные подачи во всех концах площадки. Когда капитан объявил иннингс[25], от чаяний Халла не осталось и следа. Личный рекорд Сонни, который еще никто не побил, составлял сто семьдесят девять очков; таким образом, общий счет команды Скарборо составил триста пять очков за три калитки — недостижимая величина. Ни один игрок за всю историю школы не показывал столь высокий индивидуальный результат.

Помимо ребят из школы, поддержать торжествующего Сонни пришла большая компания родственников. Его родители, бабушка и дедушка взирали на внука с гордостью и восхищением. Кузен Чарли специально приехал на целый день и привез свою красивую молодую жену. Впрочем, они регулярно навещали родителей Ребекки на мысе Полумесяц. Услышав о матче, Чарли с Ребеккой взяли с собой и доктора Стивена Каллетона с женой Элизабет.

Филип Акройд наблюдал за игрой внука с особой гордостью и радостью. Особенно ему понравилось, как бесцеремонно Сонни расправился с игроком, бросавшим крученые мячи. Когда-то крученые мячи были слабостью внука, но долгие часы неустанных тренировок и консультация со старшим братом принесли плоды.

— Наконец-то вижу, что не зря он столько времени проторчал на южном берегу, — заметил Альберт, повернувшись к тестю.

Они еле успели пригнуться; свирепый удар по мячу направил его в листву, и мяч отрикошетил от стволов в ближайшей рощице. Филип довольно рассмеялся.

Прежде чем похвалить Сонни вслед за остальными, Ханна осторожно взглянула на Альберта. Когда ее отец отошел от дел, Альберт стал старшим директором группы компаний, и это повлияло на него не лучшим образом. Ханна не переставала из-за этого тревожиться. Она знала о свирепых стычках Альберта и Майкла и, хотя преданность мужу мешала ей сказать об этом вслух, глубоко сопереживала дочери и зятю, ибо коварство Кларенса Баркера не укрылось и от нее.

Сонни уже проявлял интерес к семейному бизнесу, и Ханна ждала того дня, когда младший сын сможет наконец сменить отца, а Альберт поддастся ее уговорам уйти на покой. Она также знала, как расстроила Альберта выходка их дочери Ады. В этот раз он не стал в припадке ярости выгонять Аду из дома, как поступил с ее братом Джеймсом. Но, узнав о сексуальной ориентации дочери и образе жизни, который та намеревалась вести, Альберт и Ханна испытали глубокое чувство утраты, оставившие в их душе неизгладимые шрамы. Цисси умерла, Джеймса и Аду вычеркнули из семьи, а из-за Майкла отношения с Конни стали прохладными; в результате Альберт стал возлагать все надежды на Сонни, а это пугало Ханну.

* * *

Ни Сонни, ни зрители не догадывались о том, что за иннингсом наблюдал один весьма заинтересованный человек, эксперт в мире крикета. Новости о талантливом бэтсмене просочились за пределы Скарборо, где, помимо участия в школьных матчах, Сонни поражал мастерством игроков и противников в крикетном клубе. Первое представление о том, как высоко оценили его талант, Сонни получил через месяц после рекордного иннингса, когда ему пришло письмо с почтовым штемпелем Лидса. За этот месяц Сонни успел заработать еще триста очков в матче против школьных соперников, плюс двести на матче крикетного клуба и восемьдесят семь в игре местных команд.

В письме, написанном официальным языком, мистера Марка Каугилла приглашали посетить тренировочную сессию на крикетном поле Хедингли, где в игре с прославленными боулерами тренеры смогли бы оценить его способности и понять, годится ли он для высшей крикетной лиги. Подпись гласила: «Секретарь крикетного клуба графства Йоркшир». Сонни сверил дату сессии со своим каталогом матчей первого уровня; хотя дата, названная секретарем, приходилась на самый пик крикетного сезона, в тот день у сборной графства — сильнейшей сборной чемпионата — матчей запланировано не было. Из чего Сонни сделал вывод, что ему предстоит выступить против лучших боулеров страны; следовательно, его техника была сопоставима с техникой выдающихся бэтсменов. Сложно сказать, чья радость, гордость и волнение от письма были сильнее — Сонни, его родителей или бабушки с дедом.

* * *

Испытания были сложными; впрочем, иначе и быть не могло. Сонни пробыл на поле более часа и все это время отбивал самые точные и молниеносные подачи боулеров. При этом за каждым движением его ног, каждым замахом биты и поворотом головы тщательно наблюдали и критически их анализировали. Оценочная комиссия серьезно подходила к своим обязанностям; это было очевидно. Они стояли у края поля, по очереди становясь то по правую, то по левую сторону