Читать книгу "Еще не пришли динозавры - Виталий Георгиевич Очев"

Встречалось множество костей хорошо знакомых по Оренбуржью зверей. Но нашлись и новые обитатели Времени Великих Рек: еще неизвестные нам ящеры-лилипуты, многообразие которых было, по-видимому, очень велико. Около устья балки в прослое песчаника среди красных глин нам попалась очень маленькая челюсть, которую и разглядеть-то как следует без лупы невозможно. Она принадлежала животному,

обладавшему удивительными особенностями. Это животное имело клюв, подобный черепашьему, но задняя часть его челюстей в то же время несла похожие на лопатки зубы. Высоко расположенные на черепе ноздри свидетельствовали о водном образе жизни. Мы назвали этого карлика доницепсом (в честь реки Дон, на которой он был найден). Его родственные связи с другими животными до сих пор остаются загадкой.

Другого карлика, названного мной целодонтогнатус (т. е. характеризующийся зубами долотообразной формы), мы обнаружили выше по оврагу в богатых костями косослоистых песчаниках. Сначала Сергей Павлович нашел его зуб, совершенно непохожий на зубы известных нам проколофонов. Зуб был столь необычен, что мы не могли понять, кому он принадлежит. Прошло некоторое время, и я, отколов крупный кусок песчаника, неожиданно увидел на нем отпечаток маленькой челюсти. Пока я удивленно озирался, силясь понять, куда исчезла сама кость, Сергей Павлович достал эту челюсть из-под моего ботинка. Она принадлежала обладателю странных зубов. В дальнейшем мы нашли в Липовской балке еще несколько таких же челюстей.

Изучив целодонтогнатуса, я решил, что этот новый род принадлежал к родословной линии проколофонов, пришедшей к нам из далеких краев — с некогда существовавшего южного материка Гондваны. На сохранившихся осколках этого материка, самым крупным из которых является Африка, найдены его ближайшие родичи. Однако, в дальнейшем было высказано мнение, что целодонтогнат скорее ближе к найденному в Англии вариодусу, спорному в родословном отношении.

Когда мы в последний раз возвращались из балки Липовской, Донская Лука, подарившая нам столь интересные находки, казалось, никак не хотела расставаться со своими сокровищами. Накануне прошел сильный дождь, и выезд из балки сильно «развезло». Тяжело груженная машина имела мало шансов пробраться через грязь. Наш шофер был очень горазд на скоропалительные решения. Сколь легко он их принимал, столь же легко и быстро падал духом. Прежде всего он задумал взять штурмом высокий крутой склон в верховьях балки. Машина долго с воем карабкалась вверх, но неизменно скатывалась назад по скользкой траве. Шофер отчаялся, но вдруг воспрянул, решив, что, без сомнения, переедет через грязь в устье балки. Мы ринулись туда и глазом не успели моргнуть, как машина прочно застряла.

Уже в сумерках добрались мы пешком до ближайшей станицы, найдя ее скорее по звукам соловьиных трелей в роще тополей, чем по смутным силуэтам хат. Безошибочно выбрав в качестве наиболее перспективного пункта клуб, мы разыскали там тракториста, который и вызволил нас из плена.

Утром, сокращая путь, мы решили переправиться через Дон у станицы Сиротинской, чтобы не выбираться на Калач к большому самоходному парому. Небольшой катерок с романтичным названием «Лебедь» быстро помчал маленький сельский паромчик через широко разлившуюся реку, мимо затопленных рощ, живописно выступающих своими верхушками над водой. Кроме нашей машины, на пароме разместились еще два грузовика и несколько местных жителей. На другом берегу нас подстерегало новое неожиданное препятствие. Съезд с парома представлял собой не помост, а лишь два неотесанных бревна. Привычные местные шофера смело и легко провели свои машины на берег. При виде этой картины лицо у нашего водителя вытянулось. Нам, хорошо его знавшим, тоже стало не по себе. Наконец, с выпученными от напряжения глазами, он медленно свел машину с парома, счастливо зацепив одним из колес лишь краешек сходни.

Однако на этом наши злоключения не кончились. Перед нами расстилалась песчаная пустынная пойма шириной в несколько десятков километров. Начались расспросы о хорошей дороге на Волгоград. И, как часто бывает, мы ошиблись всего на один поворот, попав именно туда, куда нам не советовали ехать. Это был неясный след трактора, вскоре затерявшийся в песках. Мы даже не успели опомниться, как оказались в совершенно безлюдной местности. Машина, сильно буксуя, еле пробиралась через барханчики. Я никак не ожидал, что здесь может быть такая глушь. После нескольких часов борьбы оказавшаяся столь коварной пойма Дона выпустила похитителей сокровищ из своих цепких лап, и мы выбрались на большой тракт, ведущий в Волгоград. Вот так нелегко досталась нам находка новых ящеров-лилипутов.

Звероящеры

Еще с позапрошлого века в приуральских медистых песчаниках, а затем в пермских и триасовых отложениях Южной Африки и других стран стали находить своеобразных ящеров. Ученые обратили внимание на их значительное сходство с млекопитающими, за что уже упомянутый нами знаменитый американский палеонтолог Е. Коп дал им название «тероморфы», или в переводе с латинского на русский «зверообразные». Дело в том, что зверями правильно называть не животных вообще, а именно млекопитающих. Среди очень многообразных тероморф наиболее схожими с млекопитающими и наиболее вероятными предками этого самого высокоорганизованного класса являются териодонты — зверозубые. Особенно у поздних, триасовых териодонтов можно ясно проследить эволюционный переход к млекопитающим.

Все зубы в пасти рыб, земноводных и пресмыкающихся обычно более или менее одинаковы и просты по форме. Поэтому они не способны пережевывать пищу, глотают ее целиком или кусками, отчего, как известно любому ребенку из наставлений родителей, она недостаточно полно усваивается. Зубное хозяйство млекопитающих куда более обстоятельное. Они нередко имеют крупные клыки, которыми убивают добычу, резцы, которыми отрывают от нее куски, а главное — коренные зубы со сложной бугорчатой коронкой, которыми эти куски пережевывают. При столь «благоразумном» питании организм их получает гораздо больше энергии, чем у рыб и различных гадов. Появление способности к пережевыванию пищи, несомненно, было одним из кардинальных условий, позволивших млекопитающим достигнуть более высокого физиологического уровня — стать «теплокровными», независимыми от температуры окружающей среды. Ученые проследили у териодонтов постепенное превращение простых зубов рептилий в зубы млекопитающих.

Но оказывается, для того, чтобы жевать, одних специально устроенных зубов мало. Мы уже отмечали, что все наземные позвоночные с закрытым ртом дышат при помощи внутренних ноздрей или хоан. У земноводных и пресмыкающихся, кроме крокодилов,27 ноздри открываются прямо в ротовую полость. У млекопитающих же, а значит и у нас с вами, они отделены от ротовой полости «вторичным твердым небом» и открываются далеко позади в области носоглотки. Когда мы сидим за столом с набитым пищей ртом и исправно пережевываем ее, то в это время, благодаря вторичному небу, мы спокойно дышим носом. А что бы было, если бы носовые проходы открывались у нас прямо в рот,