Читать книгу "Краснокожий Пророк - Орсон Скотт Кард"

Лолла-Воссики закончил видение. Мальчик, прижав к глазам ладони, громко плакал. Лолла-Воссики никогда раньше не видел, чтобы человек так терзался муками раскаяния; видение, которое послал мальчику Лолла-Воссики, подействовало намного сильнее, чем он ожидал. «Я жестокий, злой зверь, — подумал Лолла-Воссики. — Он пожалеет, что я разбудил его». Устрашась собственного могущества, Лолла-Воссики открыл глаз.

Мальчик сразу исчез, и Лолла-Воссики понял, что в глазах мальчика он тоже сейчас исчез. «Что дальше? — подумал он. — Неужели я пришел сюда, чтобы свести этого малыша с ума? Чтобы подарить ему нечто похожее на терзающий меня черный шум?»

Насколько он мог судить по трясущейся кровати, движениям простыней, мальчик все еще плакал. Лолла-Воссики закрыл глаз и снова послал мальчику свет. «Успокойся, не плачь».

Рыдания Элвина постепенно стали затихать. Подняв голову, он взглянул на Лолла-Воссики, который по-прежнему стоял перед ним, сияя ослепительным светом.

Лолла-Воссики не знал, что и сказать. Пока он в нерешительности молчал, заговорил Элвин.

— Извините, я больше никогда не буду, я… — мямлил и лепетал он.

Тогда Лолла-Воссики послал ему еще одну волну света, чтобы прояснить его глаза. Этот свет, достигнув мальчика, превратился в вопрос: «В чем именно ты раскаиваешься?»

Элвин не мог ответить, поскольку сам не знал. Что он такого натворил? Послал на смерть тараканов?

Он взглянул на Сияющего Человека и увидел краснокожего, вставшего на колени перед оленем, призывая того прийти и умереть. И олень, весь дрожа, пришел, его большие глаза отражали страх. Краснокожий выпустил стрелу, и, воткнувшись в бок животного, она затрепетала. Ноги оленя подогнулись. Он упал. Смерть и убийство — всего лишь часть жизнь, поэтому его греха в смерти тараканов не было.

Но, может, причина крылась в силе, которой он обладал? В даре управления вещами, которые он мог сломать в нужном месте или, наоборот, починить без клея и гвоздей, да так, что держаться они будут всю жизнь? Ведь он мог заставить вещи поступать, как хочется ему, становиться такими, какими он их видит. В этом причина?

Снова он поднял глаза на Сияющего Человека, но теперь увидел самого себя, прижавшего руки к камню, и камень таял, как масло, под его ладонями. Камень изначально возник таким, каким пожелал увидеть его Элвин, — отделился от горного склона и скатился вниз, совершенный шар, идеально ровная сфера, которая вдруг принялась расти и расти, пока не приняла вид огромного мира, созданного руками маленького мальчика. На нем появились деревья, пробилась трава, по нему, внутри него, над ним побежали, запрыгали, залетали, заплавали, заползали всевозможные животные. То был каменный шарик, сотворенный Элвином. И эта сила, правильно использованная, не ужасала, а приводила в восхищенный трепет.

«Но если убийство и мой дар тут ни при чем, что же я сделал не так?»

На этот раз Сияющий Человек ничего ему не показал. На этот раз Элвин не увидел вспышки света и видение ему не явилось. На этот раз он должен был дать ответ сам. Он тяготился собственной глупостью, тяготился тем, что никак не может понять, как вдруг ответ пришел.

Его вина заключалась в том, что он сделал это ради собственного удовольствия. Тараканы подумали, что он заботится о них, а на самом деле он преследовал собственные цели, ничего больше. Он навредил тараканам, своим сестрам — все пострадали по его вине, а почему? Потому что Элвин Миллер-младший разозлился и захотел поквитаться…

Из переливающегося глаза Сияющего Человека вырвался огонь и ударил Элвина в самое сердце.

— Я никогда не воспользуюсь своим даром ради собственной выгоды, — пробормотал Элвин-младший.

Стоило этим словам слететь с губ, как он почувствовал, что сердце его охватил огонь, пылающий и жгущий изнутри. А Сияющий Человек снова исчез.

Лолла-Воссики задыхался, голова его кружилась. Он чувствовал слабость, неизмеримую усталость. Он понятия не имел, о чем думал мальчик. Он только знал, какие видения посылать, а в конце ему нужно было просто стоять, стоять и ничего не делать. Именно так он и поступил, он стоял и ждал, пока из его глаза вдруг не вырвалась сильная вспышка огня, пронзившая сердце мальчика.

Но что теперь? Он дважды закрывал глаз и являлся мальчику. Его мучения закончились? Однако он знал, что это еще не конец.

В третий раз Лолла-Воссики закрыл глаз и увидел, что теперь мальчик сияет куда ярче, чем сиял когда-то он, что свет перешел от него к ребенку. И тогда он понял — да, он стал зверем сновидения для мальчика, но и этот мальчик в свою очередь был его зверем. Для Лолла-Воссики настало время пробудиться от сна.

Он сделал три шага и опустился рядом с кроватью на колени, его лицо приблизилось к маленькому, испуганному лицу мальчика, которое сияло настолько ярко, что Лолла-Воссики не мог различить, кто перед ним — мальчик или муж. «Что мне нужно от него? Зачем я здесь? Что он может мне дать, этот могущественный ребенок?»

— Расставь все по своим местам. Верни целостность, — прошептал Лолла-Воссики на своем родном языке, на языке племени тони.

Понял ли его мальчик? Элвин поднял руку, осторожно протянул ее и дотронулся до щеки Лолла-Воссики, прямо под выбитым глазом. Затем положил палец на мертвое веко краснокожего.

Воздух затрещал, посыпались искры. От неожиданности мальчик вскрикнул и отдернул руку. Но Лолла-Воссики уже не видел его, потому что мальчик неожиданно пропал. Впрочем, Лолла-Воссики не интересовало то, что он сейчас видит, ибо его поразило то, что он ощущает. Невероятно.

Тишина. Зеленая тишина. Черный шум ушел, исчез навсегда. Чувство земли вновь вернулось к нему, и древняя рана исцелилась.

С трудом переводя дыхание, Лолла-Воссики стоял на коленях — земля вернулась к нему, и теперь он чувствовал ее как раньше. Столько лет прошло, он уже забыл, насколько это здорово видеть во всех направлениях, слышать дыхание каждого животного, обонять аромат каждого растения. Человек, который находится на грани смерти от жажды, чье горло пересохло и в рот которого вдруг попадает струйка холодной, освежающей воды, не может глотать, не может дышать. Он ждал ее, мечтал о ней, но она появилась слишком внезапно, поэтому он не может удержать ее, не может насладиться ею…

— Не получилось, — прошептал мальчик. — Прости меня.

Лолла-Воссики открыл здоровый глаз и впервые увидел мальчика как обыкновенного человека. Элвин смотрел на его пустую глазницу. Лолла-Воссики сначала ничего не понял — он поднял руку, дотронулся до дряблого века. Пусто. И вдруг до него дошло. Мальчик счел, что нужно излечить его искалеченный глаз. «Нет, нет, не расстраивайся, ты излечил меня от более глубокой раны — что мне эта жалкая царапина? Зрения я никогда не терял; меня покинуло чувство земли, а ты вернул его мне».

Он хотел крикнуть это мальчику, крикнуть во весь голос, запеть от радости. Но чувства, которые его переполняли, были слишком сильны. Слова не шли на язык. Он даже не мог послать ему видение, потому что они оба пробудились. Сон закончился. Они стали друг другу зверем сновидения.