Читать книгу "Борьба за жизнь. Записки из скорой - Лиза Уолдер"

Мы начали разрезать пострадавшему одежду, чтобы лучше рассмотреть полученные им травмы, а затем укрывали его одеялами, так как было очень холодно. Коллеги юноши собрались вокруг и наблюдали за нашими действиями; они практически ничего не говорили, молча переживая за пострадавшего. Они были здравомыслящими людьми и до нашего приезда укрыли пострадавшего куртками. Любой из строителей мог бы оказаться на месте этого молодого человека: чувствовалось, что они думали об этом.

Один из строителей, пожилой мужчина, обратился к нам от имени всего коллектива.

— Можете ли вы сказать, насколько серьезны его травмы? — спросил он.

На тот момент я могла сказать лишь, что не знаю, какие именно травмы получил юноша. Я понимала, что последствия подобного несчастного случая могут быть различны, но не стала говорить об этом вслух. И речь здесь не только о том, выживет человек или нет. Если Пол повредил позвоночник, это может означать для него жизнь в инвалидной коляске и потерю множества функций. В случае же, если произошло кровоизлияние в мозг, возможно его повреждение, что также ужасно. Страшные перспективы для любого человека, даже если это уже не подросток, не правда ли?

Вскоре после этого мои размышления прервал громкий шум вертолета службы экстренной помощи, пилоты которой могут, к всеобщему удивлению, посадить машину практически в любом месте. И уже через несколько минут мы видели, как два доктора и медсестра в оранжевых спасательных жилетах спешат к нам на помощь, неся с собой тяжелое оборудование. Они сообщили полицейским по рации, где именно приземлятся, поэтому те смогли быстро довезти их на место.

Среди прибывших был мой приятель Джек. Обменявшись приветствиями, мы начали перемещать пострадавшего на спинальный щит, чтобы затем его внимательно осмотрел доктор и подтвердил наши выводы, о которых мы уже сообщили ему. Готов ли Пол к перевозке на вертолете?

Однако, судя по всему, в этом нет необходимости. Доктор сказал, что состояние Пола позволяет отвезти его в ближайший центр неотложной медицинской помощи на скорой.

Это уже хорошая новость. Лица коллег юноши сразу же посветлели. Они помогли погрузить носилки в машину, и каждый получил возможность попрощаться с парнем, а также пожелать ему удачи. Пол был потрясен случившимся и выглядел бледным, но сообщение о том, что его состояние не настолько тяжелое, чтобы требовалась перевозка на вертолете, придало ему немного сил. Теперь парень выглядел гораздо более спокойным.

В пути выяснилось, что Пол женат (и это в 17 лет!) и он хочет связаться с женой, чтобы та могла навестить его в больнице. Представляю, насколько она была близка к тому, чтобы стать молодой вдовой.

Спустя 3 недели я, желая узнать о состоянии Пола, снова приехала к строящемуся зданию, где все случилось. Прораб узнал меня и сообщил замечательную новость: в результате инцидента Пол сломал лишь один позвонок, не причинив себе больше никакого вреда. Парень шел на поправку.

— Он хочет вернуться на работу уже через 3 месяца, — добавил его начальник.

Какой поразительный итог после всего, что случилось! Сразу и не поверишь, что в результате этого несчастного случая можно лишь повредить позвонок. Стой парень в другом месте, он был бы убит свалившимися на него кирпичами или получил бы серьезные травмы, значительно повлиявшие на его дальнейшую жизнь. Позже, обдумывая произошедшее, я пришла к выводу, что за свое спасение юноша должен проставиться на одну или две бутылки своим коллегам. Они не двигали его, сделав так, что он лежал на одном месте и находился в тепле. Вы, возможно, скажете, что это мелочи. Но иногда именно в таких незаметных действиях, которые люди могут сделать самостоятельно до приезда скорой, и заключается разница между трагическим исходом и счастливым концом.

Семейные ценности

История со счастливым концом

«Пятимесячная девочка находится в ослабленном состоянии». Когда ты получаешь такие вызовы, как этот, то ты не обсуждаешь его со своими коллегами, кто бы ни был в одной бригаде с тобой, рассуждая, с чем это может быть связано. Ты просто едешь по адресу. Кому хочется видеть ребенка в тяжелом состоянии, а то и что-то похуже? Мы находились примерно в километре от дома, где жила малышка, а моя коллега Адель может ехать на машине со скоростью ветра. Подходя к лифту, мы услышали мужской голос, доносившийся из открытого окна.

— Ну, где эта чертова скорая?!

Мы переглянулись. Вызов был серьезным, и наверху нас ждал очень сердитый мужчина. В квартире на протертом диване лежала женщина. Она была болезненно худой, выглядела уставшей от жизни, хотя ей не могло быть больше, чем чуть за двадцать, и держала на руках ребенка, всхлипывая и постоянно повторяя:

— Мое дитя! Мое дитя!

Тут же в углу комнаты стоял мужчина — мускулистый волосатый монстр в клетчатой рубашке, руки сжаты в кулаки, а в каждом вздохе слышна злость. Неужели это отец ребенка? Должно быть так. Тем не менее, несмотря на всю свою желчность, он выглядел очень отстраненным и непричастным к происходящему. К тому же мужчина не делал никаких попыток успокоить или утешить мать ребенка.

— Дайте мне девочку, — попросила я, и женщина протянула ее.

О нет! Было похоже на то, что ребенок уже мертв. Ее крошечный ротик был открыт, но тело не двигалось, оно выглядело бледным, руки безжизненно висели плетьми, а голова откинулась назад. К тому же девочка очень мало весила: столько обычно весят новорожденные, а не пятимесячные младенцы.

— Хорошо, идем отсюда, — сказала я Адель.

Она побежала по лестнице, а я нажала кнопку вызова лифта. Когда мы с девочкой были в лифте, я дала ребенку пару маленьких глотков кислорода и массировала ей грудную клетку, отчаянно надеясь увидеть хотя бы еле заметные признаки жизни. «Чудо, пожалуйста, случись, сегодня, сейчас», — думала я.

Слава тебе господи, чудо свершилось. Малышка сделала короткий вдох. Я еще раз нажала ей на грудь — снова короткий вдох. Так продолжалось до тех пор, пока не открылись двери лифта. Тем временем Адель уже открыла двери машины. Забравшись внутрь, мы продолжали давать малышке кислород и делать массаж грудной клетки, пытаясь облегчить дыхание. И наконец, она понемногу стала дышать самостоятельно. Малышка даже издала короткий звук, похожий на мяуканье, — в тот момент это был самый желанный звук для нас.

Мать девочки вслед за нами тоже спустилась вниз. Рядом с ней была ее подруга, которую мы даже не заметили, когда со всех ног бежали с ребенком к машине. Мама девочки все еще находилась в истерике и никак не успокаивалась. Подруга вела ее под руку и изо всех сил старалась привести женщину в чувство.

— Девочка дышит, но ее нужно как можно скорее отвезти в больницу, — сообщила я им и добавила, — что произошло?

Мама продолжала плакать. У нее была слишком сильная истерика, чтобы разговаривать.

— Я не знаю, что случилось, — пожала плечами ее подруга. — Она просто позвонила мне и сказала, что малышка плохо себя чувствует. Придя к ней, я увидела, что ребенок ужасно выглядит, поэтому вызвала вас.